История 0. Внедрение. CVII. Глава 3-4

Данаис прикусывает губы и ругается про себя, застигнутый врасплох.

Дизайрэ дразнит, не спускает с него глаз, в полной уверенности, что он, наивный и неопытный, даст слабину. Уже ведь дал, будь оно проклято.

Это полный крах, полное разоблачение. И наглому красноволосому дьяволу понадобилось не более тридцати секунд, чтоб расколоть его. А как быстро расколют другие?

Он должен спрятать свою больную страсть на самое дно чернеющей шахты сердца.

- Хе-хе. Ладно, меня это не касается, - серафим великодушно «забывает» тему и стирает с лица улыбку. - Послушай, малыш. Ты заключил сделку с лордом без пяти минут вчера. Ты понятия не имеешь пока, во что вляпался, ты не чувствуешь настоящих изменений, а они проявятся наружу. Скоро. И это не голос с кусочками льда и манерами ублюдка. Я выгнал это из тебя временно, но оно вернётся. И завладеет тобой полностью. Ты больше не сможешь вольно ходить по улицам городов и мегаполисов. И уж тем более – скрывать от обожаемого родича, что ты натворил. Если трусишь с признанием, я расскажу вместо тебя. Да-да, не вылупляйся из яйца, как дикий, я обладаю даром убеждения.

- Но... что в итоге? Какая тебе выгода?

- Я давно не развлекался, мне лет шестьдесят не присылали ничьих протеже. Доверие и преданность не покупаются за деньги, дитя. И я хочу заслужить их... при всём, что я есть и кем я есть. При должном старании из нас получится отличная команда. Смертоносная. Я буду наводчиком и посредником. Твой брат – исполнителем гражданских заказов. И просто твоим лицом. Моделью, хм... Отправь его в модельное агентство, а? Он ведь идеальная ширма. Как неиспорченная тьмой версия тебя. Ты скроешься глубоко в тенях и будешь свободно вершить угодные тебе злодейства и грязные таинства, он – тебя прикрывать. А я – прикрывать его.

- А ты вот с виду вообще не такой умный, каким оказываешься, громила.

- Льстишь? Короче, дитя, лучше тебе прислушаться.

- Всё в твоем плане выглядит привлекательно, кроме одного слабого звена – моего сердца, - Данаис прикрылся скрещёнными руками и зашептал скороговоркой сквозь них: - То есть того, что от него осталось. Я убил себя и изуродовал его, я видел в зеркале, сквозь кожу, сквозь плоть, пронизывая свои клетки, постепенно узнавая объявшую их скверну. Моё сердце надкушено чьими-то зубами и деформировано, зарастает изнутри, кристаллами вещества, что было только с виду как лёд и как талая вода из моих глаз, они чёрные и голубые, холодные и твёрдые, холод этот выстилает меня изнутри, подменяет меня, диктует, что я должен делать, чего я в конечном счёте хочу. У меня нет куска души, зато он... одушевлён. Я не борюсь с ним, это завоевание – часть сделки, мне оставят меня, я знаю, но... в какой тесный и неприметный угол меня загонят? Я могу из него никогда не выбраться. Юрген узнает. И не простит.

Данаис освободился от своего признания на одном выдохе и резко отнял руки от лица. Дышал теперь как подстреленный, бледный, мёртвый, такой спокойный. Кричал без слов: «Задуши меня! Зря ты остановился на полпути».

Дизайрэ покачал головой.

- Что бы ты ни совершил сейчас, в прошлом и будущем – он простит. Если любит тебя. А он любит. Хоть и чуточку не так, как тебе хотелось бы. Я понимаю, это будут сплошные мерзости. Значит, твой брат полюбит мерзости. Ты не оставишь ему выбора. Как он не оставил выбор тебе, раз уж ты сидишь своей великолепной задницей на стуле в моём баре. Кстати, нравится название? Сто семь – это столько девственниц строили для меня храм вина и мёда, после чего я распорядился лишить их...

- Ой, заткнись. Подвал отдашь? И я согласен.