Глава 008. Семейный ужин

Сяо Юньлун и Лю Мэй вышли из родовой усыпальницы. Женщина внимательно взглянула на молодого человека и вздохнула:

— Юньлун, ты до сих пор не простил своего отца?

Юньлун ничего не ответил, взгляд его был устремлен куда-то вдаль. Он достал сигарету, прикурил и глубоко затянулся.

— Ты, вероятно, не догадываешься, как все эти годы страдал твой отец, – произнесла Лю Мэй, — улыбку на его лице можно было заметить только тогда, когда он разговаривал с тобой по телефону. После разговоров с тобой он выглядел самым счастливым человеком на свете. Он всю свою жизнь несёт эту тяжёлую ношу вины перед тобой и твоей матерью.

Немного помолчав, Лю Мэй продолжала:

— Я не знала, что тогда, много лет назад, произошло, а твой отец не любил распространяться об этом. По мелким крупицам собрав информацию, я лишь смутно поняла, что твоя мать активно принимала участие в каких-то антиправительственных выступлениях, за что подверглась гонениям со стороны как государственных органов, так и бывших своих соратников. Ходили даже слухи, что готовилось её физическое устранение, для чего, якобы, привлекли враждующий с семьёй Сяо клан. Чтобы обезопасить Мо Лин, Сяо Ванцзюнь вынужден был помочь бежать ей за границу, несмотря на то, что до их бракосочетания оставалось всего несколько дней. Они тайно добрались до приграничного городка Суйфэньхэ, откуда твоя мать, под видом торговки, пересекла границу с Россией. Ванцзюнь тогда не мог с ней поехать, он вынужден был вернуться домой, чтобы помочь отцу защитить семью от нападок нанятых убийц. Мо Лин уже тогда носила тебя под сердцем.

Лю Мэй снова остановилась, она посмотрела на Юньлуна, но его глаза не выражали ничего, только пальцы на руках немного дрожали, когда он стряхивал пепел с сигареты. Мать никогда не рассказывала в подробностях об обстоятельствах своего побега из страны.

— Твоя мать всегда была в сердце Ванцзюня, – тем временем продолжала Лю Мэй, — десять лет назад ты впервые позвонил отцу, сообщив ему о своём существовании и о смерти матери. Узнав о смерти любимой, Сяо Ванцзюнь слёг, и на протяжение последующих трёх месяцев он находился на грани между смертью и жизнью. Он похудел в два раза, даже я могла переносить его на руках, словно малое дитя. Тогда-то я и переехала к нему, чтобы ухаживать за ним. Единственное, что спасло его тогда, это звонки тебе и надежда, что когда-нибудь он сможет увидеть тебя. Он даже порывался уехать к тебе, но я его не пустила, куда ему ехать в таком состоянии? Со временем он поправился. Позже он признался мне, что стремление увидеть тебя заставило победить недуг. Тогда он твёрдо решил, что доживёт до того дня, когда встретится со своим сыном и попросит у него прощение за неисполнение своего отцовского долга.

Лю Мэй глубоко вздохнула и продолжила:

— С тех пор я и осталась в семье Сяо. Нельзя не признать, что я люблю твоего отца, но я прекрасно знаю, что Ванцзюнь, в память о своей первой любви, никогда не женится на мне и не даст мне статус члена семьи Сяо, но я и не претендую на это. Что такое свидетельство о браке? Это просто бумажка, она не отображает настоящую мою любовь. А результатом моей любви стала наша дочь, Линъэр. Вот она-то носит фамилию Сяо, и является полноценным членом семейного рода.

— Юньлун, я надеюсь, ты не ревнуешь своего отца ко мне? – заглядывая в глаза молодого человека, с надеждой в голосе поинтересовалась Лю Мэй, — всё это произошло как-то само по себе, просто, в один момент твоему отцу нужна была забота и поддержка. Не вини отца! Он поклялся, что никогда не женится, так и проживёт всю жизнь бобылём.

Сяо Юньлун, выслушав исповедь Лю Мэй, посмотрел на неё и произнёс:

— Тётушка Мэй, как я могу ревновать тебя? Ты столько сделала для Ванцзюня! Разве он пережил бы утрату своей любимой, если бы ты не оказалась рядом, если бы не твоя забота о нём всей душой? Но, я и сам вижу, как он любит до сих пор мою мать.

— Юньлун, я очень рада, что ты всё понял и сказал мне это, – искренне улыбнувшись, произнесла Лю Мэй, — я, если честно, очень боялась встречи с тобой, думая, что ты будешь винить меня.

— Я всё понимаю. Ему действительно нужно, чтобы кто-то заботился о нём. Я думаю, и мама, там, на небесах, будет благодарна тебе за твою заботу, – сказал Юньлун.

Лю Мэй благодарно улыбнулась, в уголках её глаз скопились слёзы, которые тонкой струйкой сбежали по её щекам. Она по своей натуре была очень доброй женщиной, не зная Юньлуна, она в душе считала его своим родным ребёнком. Сейчас же, услышав его слова, тяжёлый камень упал с её души, она была несказанно рада тому, что Юньлун принял её.

Они вдвоём вернулись в гостиную. Лю Мэй собралась налить чашку чая Юньлуну, но в этот момент подбежала Линъэр и предложила:

— Мама, давай я заварю чай для своего брата, батюшка всегда хвалит мой чай!

Сказав это, девочка своими маленькими ручками подкатила ближе к дивану чайный столик и установила на него чабань – специальный поднос для приготовления чая, с отверстиями для стока воды, и помещённым снизу поддоном. Рядом она приготовила всё необходимое для приготовления чая: глиняный заварочный чайник – гайвань, коробочку с зелёным чаем – чахэ, чашку для переливания заварки – чахай, набор деревянных инструментов – чацзюй и глиняные пиалки для питья.

Юньлун никогда раньше не видел как по-настоящему готовят чай, поэтому с любопытством наблюдал за каждым движение сестрёнки, периодически спрашивая название и предназначение каждого предмета. Линъэр, как знаток церемонии, всё подробно разъясняла.

Нагрев на электроплитке в стеклянном чайничке воды, но не доведя её до кипения, Линъэр, с помощью деревянной ложечки взяла из чахэ щепотку чая, грамм пять, и засыпала её в заварочный чайник. После чего стала заливать горячую воду. Важно, как пояснила девочка, заливать так, чтобы вода не попала на чайный лист, надо стараться заливать по стенкам чайника. Наполнив чайник водой, она закрыла его крышкой и обдала снаружи горячей водой.

Первую заварку не пьют, её сливают в отдельную ёмкость. Затем этой первой заваркой заливают пиалы, чтобы они нагрелись. Секунд через пять-десять воду из пиал сливают прямо на чабань, чтобы не обжечься используют деревянные щипчики из набора приборов. В заварочный чайник вновь добавляют горячей воды и выжидают двадцать секунд. Так же чайник обдают снаружи горячей водой. Затем через ситечко настоявшуюся жидкость переливают в чахай, после чего разливают по чашкам. Чай получился какой-то бледноватый, с легким зелёным оттенком, но, попробовав глоток Юньлун удивился необычному вкусу чая, такого он ещё не пил.

— Ну как! – робко спросила Линъэр, выжидающе глядя своими большими глазами, — вообще-то полагается выпить семь пиалок: выпивая первую, ты знакомишься с чайным сортом и вкусом настоя; вторая заставляет тебя расслабиться и забыть о суете, а третья тонизирует, делая мозг более бодрым. Выпивая четвертую чашку, человек еще больше успокаивается. После пятой очищается тело, после шестой «открываются» пути к разуму. Выпивая седьмую чашку, ты становится максимально расслабленным и достигаешь высшей степени гармонии.

Линъэр боялась подойти к столу, она прикусила своими жемчужными зубками алые губы и выжидательно смотрела то на брата, то на мать.

— Что ты так стоишь далеко? Подойди ближе, – улыбаясь, произнесла Лю Мэй.

— Мне кажется, что брату не понравился мой чай, да и я ему не нравлюсь, – чуть не плача, произнесла Линъэр, — так что… папа учил меня, если чувствуешь, что ты кому-то не нравишься, старайся держаться от него подальше.

Сяо Юньлун вспомнил, что когда он первый раз увидел Сяо Линъэр, лицо его было безразличным. Да и каким оно должно было быть? Ведь он тогда ещё не знал, что это его родная сестра. Хоть матери у них и разные, но отец-то один. А значит, по жилам и его и Линъэр течёт одна кровь.

Сяо Юньлун, проживший последние десять лет совершенно один, ещё не осознал полностью, что он приобрёл семью. Возможно, он был слишком чёрствым по отношению к этому ребёнку, но он и понятия не имел, как ему следует поступать с ней. Для девочки же, невнимание к ней со стороны брата вызывало чувство своей ущербности, ей казалось, что она никому не нужна.

— Линъэр, подойди, пожалуйста, ко мне и сядь рядом, – с открытой улыбкой на лице попросил Юньлун.

Девочка послушно подошла и села рядом. Хотя Линъэр было всего пятнадцать лет, или около того, её фигура уже почти сформировалась, она была высокая и стройная, кожа её тела была белоснежной, как у аристократки, а лицо настолько миловидно, что от него нельзя было оторвать глаз.

— Линъэр, чай, который ты приготовила, бесподобен! Ты, посмотри, я допиваю уже седьмую пиалку, – указав рукой на чайный столик, произнёс Юньлун, — а теперь запомни, что я тебе скажу! Отныне ты моя родная сестра, так почему же ты мне не должна нравиться? Брат не только будет любить, но и всегда оберегать тебя от всяческих напастей! Ты поняла меня?

Юньлун нежно улыбнулся и с любовью потрепал сестру за щёку.

— Брат, правду ли ты говоришь? – Линъэр вскочила на ноги и пристально заглянула своими удивлёнными глазищами в глаза Юньлуна. Ей никто никогда не говорил таких слов, наконец-то, у неё появился свой защитник.

— Конечно, правду!

— Вау! – девочка от радости запрыгала на месте, прижимая свои ладошки к пылающим щёкам.

В это время Юньлун магически провёл правой рукой перед лицом сестрёнки, и в его руке вдруг появился кусок зелёного минерала, похожий на нефрит, вырезанного в форме серпа луны. Это был жадеит, более ценный и реже встречающийся, чем нефрит, минерал.

— Тебе нравится? – спросил Юньлун.

— Ух ты, какая красота! – широко раскрыв глаза, удивлённо произнесла Линъэр.

— Это мой первый подарок для моей сестрёнки! – улыбаясь, сказал Юньлун и положил минерал на ладошку Линъэр.

Лю Мэй, наблюдавшая со стороны за этой сценой, была поражена. Она немного разбиралась в драгоценных камнях и минералах, и с первого же взгляда прикинула, что это императорский жадеит, и такой камушек стоит не один десяток миллионов.

Идеально обработанный камень на свету переливался своим зелёным цветом, словно высококлассный изумруд.

— Юньлун, ты что? – не отрывая своих глаз от магически притягивающего камня, тихо произнесла Лю Мэй, — Линъэр ещё ребёнок, чтобы получать столь дорогие подарки!

Она осторожно взяла камень из ладони дочери и вернула его молодому человеку.

— Тётушка, мы же теперь одна семья, к чему такие церемонии? – с наигранной обидой в голосе произнёс Юньлун, — это же просто камень. Да пусть здесь у моих ног окажется горка таких драгоценных камней, всё это будет стоить не дороже моей родной сестры!

Лю Мэй была поражена, её сердце обдало теплом, на глаза набежали слёзы, она была рада за свою дочь, она восхищалась своим обретённым сыном. Наконец-то, у дочери появился настоящий защитник и покровитель.

— Хорошо, Линъэр, возьми этот подарок, – в конце концов, сдалась тётушка Мэй, — спрячь его понадёжней, ты ещё слишком молода чтобы носить его, наденешь, когда повзрослеешь.

Девочка согласно кивнула и спрятала камень у себя на груди.

— Юньлун, он, что и вправду такой дорогой? – спросила она брата.

— Дорог не подарок, а внимание! – назидательно ответил брат.

— Да, но… – девочка внезапно замялась, — я не знала, что ты сегодня вернёшься и не приготовила тебе подарок. Извини, мне так неудобно …

— Ничего страшного, – успокоил её брат, — подаришь как-нибудь потом!

Сяо Юньлун протянул свою руку и погладил девочку по голове, он вдруг ощутил, что сердце его постепенно освобождается от глыбы льда.

***

Ближе к вечеру Сяо Ванцзюнь вышел из усыпальницы и вернулся в гостиную. На его лице ещё лежала печать скорби и печали, но, несмотря на это, он приказал устроить семейный торжественный ужин.

У Сяо Ванцзюня, наконец-то, появился наследник, а, следовательно, и надежда на продолжение рода. А это необходимо отметить. На торжественный ужин глава семьи пригасил всех своих ближайших родственников, дворецкого и слуг, а также своих лучших учеников: Ли Сяна, Чэнь Цимина и Те Ню по прозвищу «Бульдозер».

Ли Сян обладал спокойным характером, можно даже сказать, был флегматичным человеком. Он был всесторонне развит и всегда вдумчиво подходил к поручениям своего учителя, поэтому Сяо Ванцзюнь иногда доверял ему управлять делами школы, да и некоторыми вопросами семейного бизнеса.

Красавец Чэнь Цзимин был непоседой по натуре и относится к тому типу людей, которые без разбора готовы ввязаться в драку.

Те Ню же был здоровяком, за что его друзья прозвали «Бульдозером», но чрезвычайно честным и справедливым человеком. Он старался всегда избегать конфликтов и решать все споры мирным путём. Но, не дай Бог, он всё-таки ввяжется в драку, то тут уж берегись! «Бульдозер» сметёт всё на своём пути, словно взбесившийся бык.

Ванцзюнь представил своих учеников Юньлуну. Они все трое были свидетелями поединка молодого мастера и У Тэна, и для них была огромная честь сидеть за одним столом с таким мастером.

При своём обращении к Юньлуну они называли его «молодой мастер», что не очень понравилось младшему Сяо.

— У русских есть поговорка «Хоть горшком меня назови, только в печь не клади»! – сказал он ученикам, — поэтому зовите меня своим братом.

— Что ж, брат, давай выпьем за тебя!

Юньлуну пришлось выпить по стопке с каждым из учеников в отдельности. Крепкая, обжигающая горло водка, горящим пламенем устремилась по жилам Юньлуна. Конечно, ему и раньше приходилось пить водку, в России без этого никуда. Но местная водка, крепостью свыше семидесяти градусов, чуть не заставила глаза мастера выскочить из орбит.

Семейные торжественные ужины в семье Сяо проводились очень редко, только по особым случаям, таким как юбилей главы рода, например. Но сегодня был исключительный повод – его сын, его наследник вернулся! Хозяин дома был в приподнятом настроении, за столом часто можно было слышать его раскатистый смех, эмоции перехлёстывали его. Похоже, он вернулся на несколько лет назад, когда Цзянхай сотрясали его победы.

После окончания ужина он предложил сыну:

— Юньлун, пойдём со мной в кабинет, у меня есть, что тебе сказать.