Глава 3 - Меньше слов, больше Бориса

Шац позвонил первым. Бизнес не делал поправок на погоду и транспортную недоступность. Ему почти не важен внешний вид исполнителей. И совершенно точно, меньше всего выгода обращала внимания на лица.

Так что в логистике мог работать даже Стас. Но пока он сидел рядом и всем видом показывал, что ему не холодно. Даже мастерку расстегнул. Изображал человека, потеющего в бане, когда не затопили.

– Борис? – раздалось в трубке.

– Да. Это я, – ответил Глобальный, ожидавший этого звонка.

– У меня две фуры в деле, – уведомил Шац. – Одна с грузом. Вторая пустая. Куда засылать? Часики тикают.

– Пустую в порт подгоняйте, – ответил Боря. – Контейнер семьсот три. Сейчас подъедем. А груз на участок сразу. Адрес скину. На участке потом и увидимся, перегрузимся… Только чем разгружать контейнер с фуры?

– Не переживайте, пригоню кран-погрузчик на участок, – ответил Шац и прикинул, рассуждая вслух. – Так, это контейнер четыре тонны, плюс груза на пару-тройку тонн. Ну десятитонника хватит за глаза. Вы номер автомобиля ещё своего скиньте. Чтобы водила не плутал.

– Конечно.

За окном тем временем пошёл снего-дождь, автомобиль завилял. Мокрая хмарь ещё не стала снежинками, но уже где-то рядом, на грани.

«Ночью будет лёд», – предупредил внутренний голос: «Думать в таком случае много не надо. Зимнюю резину ставить пора».

Но денег под рукой не было. Пятёрка, с которой Боря потерял сознание в робе, давно была пущена в ход на больничный подкорм. А к Степанычу ехать через половину города не с руки. Как быть, когда под рукой ни карточки, ни паспорта? Не Дарье же снова звонить или ехать за барсеткой. Там до вечера лучше не соваться – высокое напряжение.

И тут Боря вспомнил, что некая Яна, являясь женой Антона, должна оплатить услуги по доставке. А жил бывший начальник как раз на районе.

«Можно и заскочить», – прикинул внутренний голос.

Боря попытал счастье и зашарил в поиске номера в телефоне, но тут вспомнил, что искомые цифры нужно узнать в конторе. Шифровка, вроде как. Оно же – замысел начальника-уголовника.

– Стасян, мне на работу придётся заехать, – прикинул Боря. – Иначе мы далеко не уедем.

– Без проблем, – ответил крановщик, шмыгая носом. – Рано в этом году снег, да? «Бабьего лета» ещё не было. А теперь и не будет, судя по всему. Чёрт дёрнул нас уродиться вне черноморского побережья. Ну и этой, как её… Африки?

– В Африке питоны, – заметил Боря. – А со змеями я не дружу. Не перевариваю.

– Зато питон тебя бы отлично переварил, – заметил находчивый крановщик и заржал в голос.

Прикидывая варианты, Боря невольно посмотрел на Стаса. Тот пригрелся в салоне, излучал позитив, хоть и по-прежнему сидел в майке, шортах и тапках, а рукава необъятной мастерки грели ладони, стянутые вниз.

«Сними он её и заболеет минут через пять при такой погоде», – заметил внутренний голос: «Стоит только тепло покинуть и всё – обратно в больничку загремит».

Глядя на это безобразие, Глобальный вдруг вспомнил, что в салоне остался целый ящик с рабочей одеждой. Причём совершенно новой. И там всё от штанов до перчаток.

«Только обуви нет и исподнего. Видимо, чтобы на тряпки не пустили», – напомнил тот же внутренний голос.

Боря смутно помнил, что с тех пор, как спортсмены-культуристы трубы в салон загрузили, коробка на переднем сиденье пристёгнутой была. Но когда разгрузился в пункте приёма лома, сам в багажник переложил. Там и должна быть, если кто-то ей ноги не приделал.

Припарковавшись у родной управляющей компании, Боря вылез из салона, открыл багажник, достал уцелевшую от всех невзгод коробку и вручил крановщику прямо на коленки.

– Ого, подарки! – заметил крановщик и тут же прищурился. – Так не Новый Год вроде.

– Стасян, с нашей жизнью каждый день как праздник, – ответил Боря. – Посмотри там себе по размеру чего.

– А, аванс, – сразу всё понял крановщик. – Авансы я люблю.

Дважды уговаривать не пришлось. Зашарил в поисках размера XXXXXXXL или близкого по значению.

Боря рассчитывал заскочить на минутку, буквально поинтересоваться номером у Егора и тут же обратно, но охранник стоял по стройке «смирно». А рядом стоял высокий, статный мужчина в пиджаке строгом и что-то ему выговаривал.

Мужик с военной выправкой, седина на висках, взгляд строгий. Такой только у политиков и начальства.

«Каким ветром его сюда занесло? Политикам до уездных городов дела нет после выборов. Так что выбор невелик. Начальство это» – предположил внутренний голос.

– А вот и Борис, кстати, – тут же перевёл внимание начальника Егор. – Знакомьтесь.

– Борис, значит? – оценил Глобального лазер-детекторами обоих глаз мужик суровый, да с бородой ухоженной, а не усами. Значит, не из военных. – Что ж, давай знакомиться, работник месяца. Тимофей Вольфыч я. Поговорить надо. Где напарник?

– Напарник? – изобразил удивление Боря, пожимая руку. – Зачем?

Ставший менее таинственным мужик в пиджаке тут же разъяснил:

– Я так понял, показатели у вас хорошие. Сравнивать особо не с чем, работали здесь одни вурдалаки, судя по всему. Но отзывы о вас по городу ничего так. Чуть подтянуть и на «городского передовика» номинировать можно.

– Так это… стараюсь, – смутился сантехник второго с половиной разряда, так как никак не мог забрать сертификат у Дарьи. Это помимо барсетки с документами и платёжными средствами.

– Работящий ты, Боря, мужик, – тут же снова похвалил начальник, что было даже подозрительно. – Людям в душу западаешь. Если оба в паре трудитесь, к премии вас обоих и приставлю. Столько заявок, исполненных за месяц, сколько раньше за квартал делали. Хорошо работаете.

– Ну да, иных с ударом в больничку и не кладут, – робко заметил Глобальный.

– Вот как? – приподнял бровь Вольфыч. – Как здоровье?

Боря, всё ещё пожимая сильную руку, ответил:

– Я вообще-то только с больницы, а напарник… он это… это самое…

В голове перекати-поле.

Тут дверь открылась и на пороге возник Стас. В костюме сантехника, сланцах и мастеркой поверх рабочей формы, чтобы совсем тепло было.

Посчитав, что ссать на колесо автомобиля в городе перед детской площадкой не принято, культурный крановщик заскочил в контору на минутку, чтобы найти комнату уединения. Цивилизация, всё-таки. Телят на тачке не возят.

– А, вот видимо и Роман, – добавил Тимофей Вольфович. – Что ж, отличный рабочий вид между сменами. Прошу в мой кабинет, господа. Надо поговорить по душам.

Перед тем, как подняться, Боря только Егору успел шепнуть на ухо:

– Телефон Яны не знаешь? Жены Антона.

– Яна? – прикинул охранник. – Рано ты к жене начальника намылился. А если амнистируют?

Боря бровь приподнял. Егор тут же улыбочку убрал. Кашлянул и ответил:

– Звонить не приходилось. Но сейчас узнаю схожу.

– У кого?

– Леся вышла на работу, – ответил охранник и тут же вздохнул горестно. – Нина Альбертовна-то всё… того.

Боря сделал скорбное лицо:

– Померла, что ли?

– Хуже… на пенсию отправили, – не меняя выражение лица, добавил Егор. – Реорганизация. С молодым пополнением работать вроде как в два, а то и три раза быстрее будем.

Сантехник кивнул. Стас ткнул его под руку.

– Мне дико неудобно, но мне бы в толчок… И с чего это я вдруг Роман?

Боря показал направление к санузлу и добавил полушутливо:

– А, так эти типа звания у нас тут. Так всех новичков называют. Не обращай внимания и кивай в такт. Я сам говорить буду…

Излив душу, Стасян реально слушал. И Боря слушал тоже. Так как говорил в основном Тимофей Вольфович, чётко и последовательно расписав программу реорганизации компании.

– Кроме того, мы будем брать в расчёт международный опыт, – пообещал начальник, поправив галстук. – И перенимать всё лучшее из зарубежной практики.

В том числе он посулил повышение заработной платы и обещал создать все необходимые условия на рабочем месте, вплоть до комнаты с лаундж-зоной, которую видимо могли сделать из инвентарной. А закончил новый начальник уверенностью, что уже завтра оба начнут первый полноценный рабочий день как с чистого листа и поведут компанию к светлому будущему.

– Так это, поведём конечно, – только и добавил Стас-Рома. – Чего нам жалко, что ли?

Боря вздохнул. Если одни только обозначают путь, то другим на месте пахать. А это значит, что работать теперь за всю контору придётся. Чтобы тем, идущим впереди, было куда в тыл вернуться.

Выйдя из кабинета, прошли мимо Егора, где сразу заполучили адрес бывшего начальника. А вот с телефоном оказалась проблема – такового в базе не оказалось.

– Жёны в списках не обозначены, – заявил Егор и Боре подмигнул. – Сам действуй… раз приспичило.

Глобальный снова вздохнул. Лишняя суета. А теперь и подозрения.

– Так, я не понял, – заявил Стас, вновь усаживаясь в автомобиль. – Меня что на работу приняли? Я же заявку не подавал.

Боря посмотрел на крановщика как на чернорабочего, которому никогда не объясняли инструкций, только команды отдавали и потом спрашивали за результат.

– Ну почему бы и нет? – тут же предложил Глобальный. – Как у тебя с работой сейчас?

– Ну вообще-то я только с вахты должен был вернуться, – прикинул Стас. – Теперь месяц свободен.

При мысли о том, что придётся одному таскать все материалы на пять этажей в хрущёвке, и это только в одном подъезде, Боре плохо становилось. Ведь попутно придётся делать и основную работу по заказам. Раз начальник сказал выходить «как только, так сразу», про психологов можно забыть. Работа – лучший психолог.

– Значит, поработаешь за Романа, – тут же подвёл Глобальный. – А получишь как крановщик.

Но Стасян тут же всё испортил своими разумными выводами:

– Как же я поработаю, если брат уже за мной едет?

– Так скажи, чтобы не ехал, – ответил Боря. – Я сам тебя потом отвезу.

– А жить где? – вновь подал разумную идею крановщик, словно действительно учился, а не только посещал занятия.

Боря почесал маковку. Буркнул:

– У Степаныча. В гараже. В спортзале. Да где придётся. Хорошему человеку всегда рады.

– Где я и где хороший, – добавил Стасян. – Я, когда на кухню захожу, молоко сворачивается. Один раз помню, даже стекло треснуло. Но возможно, то было от перегара.

– Так всё, не наговаривай на себя, – остановил поток самокритики Боря. – Не знаю пока, не парься. Давай пока здесь разгребём дела. В настоящем, иначе к будущему не придём.

– Да нужны мы там им в будущем, – буркнул крановщик, маковку почесал и выдал уточнение. – А по зарплате что?

– В обиде не останешься. Тем более… – Боря хмыкнул. – …форму тебе уже выдали. Аванс, как никак. Сам говорил. Обувь только прикупить.

– И куртку с шапкой, – быстро договорил крановщик, сориентировавшись по обстоятельствам.

– Точно… и ты в деле!

– Дело говоришь, Боря, – ответил крановщик, и принялся набирать брата на телефоне. – Петро, сучий стержень. Ты в хламину, что ли?.. Ой, да чего ты мне рассказываешь. Ну-ка дыхни!.. Ха-ха, всегда ведёшься… А потому что в хламину… Нет, отец у тебя точно – сосед. Ну или Колясик тебя слишком высоко подкидывал…

После двухминутного разговора выяснилось, что младший брат Петро после бани «с квасом» никуда ехать и не собирался до завтра. Что тоже могло стать проблемой.

Но история не знает сослагательных наклонений.

– Совпало, выходит, – выдал Стасян и с сомнением посмотрел на ноготь на ноге, который так и не вырезали.

Сам пророс, пока от аппендицита отходил и камни в почках разбивали. Только выглядел тот в тапке не очень. Замёрз, очевидно.

Но Боря на ногти не смотрел, следил за дорогой. Заскочив к Яне, Глобальный даже позвонил в домофон:

– Яна? Это Борис. От Антона.

Открыли сразу. Даже встретили на лестничной площадке. Но стоило довольно молодой даме со скорбным видом вручить тридцать тысяч из рук в руки, как в качестве бонуса её прорвало на сдачу:

– Да чтобы его кошки драли! – заявила она, пока Боря складывал купюры в карман спортивных штанов. – Пусть там и сгниёт к чертям собачьим! Оставил на голодном пайке. От меня пайка не дождётся!

– Грева, – поправил Боря осторожно, не желая смешивать культуру общения двух миров.

– Да пусть его теперь петухи греют! – добавила горячо жена.

Выслушивать подобные заявления можно было долго. И Боря для экономии времени невольно начал со штанов шерсть звериную собирать.

Даме нужно высказаться. Минута времени у него есть. А дальше – извиняйте.

Яна высказываниями не ограничивалась. Сначала рифмы пошли к имени мужа, потом слова покрепче, а потом расплакалась в голос и на плече повисла.

– Как же я без него буду то? Пропаду-у-у! – взвыла женщина средних лет, но ближе к первой половине возраста, когда принято считать, что ещё не все потеряно.

«В этом возрасте женщина наиболее опасна, так как уже способна на эксперименты. Созрела», – предостерёг внутренний голос, но кто бы его слушал?

Испугавшись, что плачущее эхо подъезда сделает его невольным соучастником преступления со слов соседей, Боря обнял расстроенную женщину. И к груди прижал. Чтобы теплом поделиться и шерстью заодно. Ему не жалко. А к запаху курева лучше сразу привыкнуть. Другим муж не вернётся, только прокуренным. С возможными татуировками на теле. С той лишь разницей, что сам нанёс, или нанесли.

Яна, вместо того, чтобы о возвращении арестанта подумать, вдруг голову подняла, и прошептала горячо:

– Борис… вы слышите, Борис?

И сразу ей от того говора веры стало больше.Потому что искренне говорила, на разрыв души каждое слово раздавалось:

– Я же вразнос без него пойду.

– Вразнос? – Боря попытался представить, как женщина вдруг толстеет, и вширь раздаётся, заедая горе и приобретая второй подбородок автоматически.

Но ведь и обратный процесс может произойти – схуднёт с горя. Поэтому правильнее всего на месте остаться. И ничего не менять.

– Да не, не пойдёте, – заявил он, подумав.

Женщине лучше всего в стабильности оставаться.

– Пойду, говорю! – уверила она, споря. – «Налево» пойду!

– А может не надо налево? – на всякий случай уточнил Борис, в спор этот вступать не желая. Заденет ещё тонкие трепетные струны души, порвёт чего ненароком, потом клей и оправдывайся. – Может лучше направо? Ну, туда, куда правильно.

Она отшатнулась и в глазах как будто свет озарения появился.

– А ведь точно, Борис. Налево он сам ходок! – уверила она. – А моё дело правое. Я же теперь женщина-одиночка. Мне… выживать надо!

– Но не мать-одиночка? – прошептал в ответ Глобальный на всякий случай, как будто это имело какое-то значение для женщины, что всё твердо решила секунд пять назад.

– А вы правы, Борис, – добавила она тут же. – Годы то уходят, я не молодею. И матерью пора стать. Чего я всё жду и надеюсь? А?

Пока Боря искал ответы, Яна вдруг рукой за пах приобняла, и ладошку сжала. На вид хрупкая, а силы в ней столько оказалось, что не отвертишься. Боря только «оп» добавил, когда пальцы сомкнулись.

– А? – повторила она, но мягко как-то, с человеческим подходом.

– Не надо херасмента, – пропищал Боря более высоким голосом, за целостность структур опасаясь.

Он точно не знал, как это слово произносится и тем более пишется. Но главное – обозначить. А там пусть сама додумает. Или сразу поверит.

– Хера…чего? – повторила женщина и тут же добавила. – Борис, побудьте в моём положении. Кольца на его пальце уже нет. Пусть с петухами просыпается. А мне тоже следом снять надо. И хоть раз в жизни за чужой хер подержаться придётся. Я без секса жить не намерена. Что это за жизнь?

Боря пытался вспомнить слова типа «целибат», но на ум приходило только «целкоград», что не очень-то вслух объяснишь. А поверившая в себя дама уже опустилась на корточки, достала прибор и действительно подержалась. На что в ответ Борю только озноб пробрал. Не знал неделю ласки, и тут на тебе. Получите – распишитесь.

Рос Борис, расширялся от тепла и длительного простоя. И удивление в глазах женщины росло пропорционально. Как ракета Сармат поднималась из шахты в боевое положение, так и Глобальный к бою приготовился, приготовившись к покорению отдельно взятой женщины.

Яна всё гладила, Борис всё рос. И этот процесс продолжался и продолжался.

– Похоже… я не за того вышла, – сглотнув образовавшуюся слюну, добавила женщина, когда нижняя челюсть отстегнулась немного, но пока не отвалилась.

Тогда она принялась держаться уже двумя руками за прибор. Во-первых, руки греет. Во-вторых, приятно не только для мелкой моторики, но и для крупной.

Боря застыл, боясь сделать только хуже. Чуть не так дёрнешься и предварительный запуск обеспечен. А тут как назло в ход уже поцелуи пошли. Губы на боеголовке неожиданно дополнил язык и сразу потеплело так, в одних местах расслабило, в других напрягло… Но процесс пришлось прервать. В замочной скважине соседей провернулся ключ.

Боря отпрянул. Убегая почти на трёх ногах вниз по лестнице, он только обронил через плечо:

– Я позже заскочу! Вы не отчаивайтесь, Яна! Мы ещё найдем верный путь!

Яна приподнялась, поправила причёску, и только вздохнула. Ноги её мелко дрожали. Подкашивались коленки. А вот голос пропал, ответить не смогла. Но что на «вы» обращались, коробило немного.

С одной стороны, уважали после того, как на флейте кожаной поиграла. Это хорошо. С другой – мог и «заей» назвать. Так привычнее, так короче.

Решив, что пока дело не доделано, никакого зоопарка не предвещается, Яна губы вытерла и снова вздохнула.

Всё! Отныне она отныне хотела новую встречу.

Даже закрывая глазами, перед глазами всё ещё стоял, покачивался, а порой даже подмигивал конкретный инструмент сантехника, который всегда при нём.

Нарочно не забудешь…

Боря с трудом запихал хозяйство обратно. Пришлось выждать пару минут, чтобы не хромать на обе ноги. Лишь тогда вернулся в автомобиль.

– Ты какой-то красномордый, – заметил крановщик с ходу.

– Так это самое… стыдно, – нашёлся Глобальный.

– За кого?

– Ну не за Родину же, Стасян! – ответил Боря без объяснений.

С теми словами он сел за руль и вскоре выруливал в сторону ближайшего магазина шин.

– Это точно, – протянул крановщик. – За Родину у нас только плохие музыканты и неважные актёры стыдятся. И прочие культурные выхухоли, про которых не знали, а потом ещё и забыли. Интеллектуально-прикормленная нечисть со стажем чужда духа патриотизма. А мы им сызмальства пропитаны. И в другом не нуждаемся.

– А мы – это кто? – на всякий случай уточнил Борис, так как Родину любил, но и логический подход уважал. А тот к критическому мышлению подталкивал. Но не ранее, чем через полчаса после рук тёплых на причинном месте.

– Как кто? Мы – рабочие люди! – ответил Стасян. – Нам до пизды, сколько стоит доллар, лишь бы Родину в обиду не давали. Так что-либо врага покажите, либо работу давайте.

Боря посмотрел на грозное ебало напарника с уважением, но даже добавлять ничего не стал.

Сказал, как отрезал. Мужик!

Такому каску дай, он сам всех врагов Родины прогонит. А если ещё и автомат следом выдать, то ещё и накажет…

Суть да дело, колёса в круг на штамповках встали в двадцать тысяч.

Даже на шино-монтажку ехать не пришлось. Меняли на месте, услуга включена в стоимость. Но очередь на замену в преддверии снега внушала уважение.

Провозились ещё час. Но теперь автомобиль надёжно держал трассу. А десяти тысяч на транспортировку контейнера должно хватить.

«За сотню такой полный из Калининграда в Магадан отправляют. А тут только из района в район перебросить», – прикинул внутренний голос.

Подъезжая к шлагбауму у порта, Боря почесал нос. Ну прибыл он, и что дальше? Антону в СИЗО звонить? Не безопасно по всем статьям. Может и следственный комитет перезвонить. Да и если дозвонится, то что говорить? «Вечер в хату, позовите арестанта Иванова?». Там таких каждый второй на пару с Сидоровыми и Петровыми сидит.

Из будки вышел незнакомый охранник в очках, недовольный тем, что перегородили проезд. И судя по грозному прищуренному виду, никто ему не звонил и даже не намекал.

– Какого хрена встали тут?

– Так крановщик мёрзнет, – буркнул Боря в приоткрытое окно. – Я его прямо из больницы забрал. Он это… это самое…

– Крановщик? – охранник словно засиял. – Наконец-то! Полдня ждём! Проезжайте!

– Так, а мы это… это самое, – попытался всё же объяснить Боря, но порыв ветра швырнул дождя в лицо и спешно приподнял стекло обратно.

– Езжай уже, я сказал! – поторопил охранник. – На территорию сначала, там и разбирайтесь! Работнички, мать вашу.

Шлагбаум поднялся. Пришлось заехать. Не раздумывая, Боря покатил к контейнеру номер семьсот три, научившись ориентироваться среди рядов ещё в прошлое посещение порта.

Но оказалось, что Шац сориентировался ещё раньше. Фура с прицепом уже стояла. Из кабинки вместо водителя человек в свитере и кепке кожаной вылез и как давай негодовать с разбега:

– Борис, где вас носит?

– Так это самое, – вновь попытался объясниться сантехник, но тут наконец включилось логическое мышление вдогонку к критическому восприятию мира. – Переобуться пришлось.

– Ну да. Погода не шутит, – сменил гнев на милость посредник. – Ладно, какой контейнер? Что внутри?

Боря ткнул пальцем на синий контейнер и на этом его познания ограничились. Пока Яна за хер держалась, напрочь забыл у неё ключи от ёмкости забрать.

«Вот влияют же на тебя женщины. Ведомый ты, Боря» – попенял внутренний голос: «мужик ненадёжный среди ласки женской, крови на всё сразу не хватает».

– Да так, по мелочи, – ответил первое, что пришло в голове Борис. – Тонна может наберётся.

«Правильно. Не мог же туда Антон снова батарей до потолка напихать!», – подсказал внутренний голос.

Глобальный и Шац синхронно на кран портальный посмотрели. Посредник даже помахал стреле. Но кран не двигался. Хотя бы потому, что крановщик отсутствовал, то ли ещё не нанятый, то ли болеющий, а может даже ещё не обученный по профилю.

– Чего стоим? Кого ждем? – напомнил о проблеме Шац, подчеркнув, что кран-погрузчик ждёт их на участке, а здесь только пустая фура.

– А, сейчас, – ответил Боря и вернулся в автомобиль.

Мелькнула мысль позвонить Антону, помноженная на обстоятельства. Но крановщика тот вроде не обещал.

В то же время наружу выбрался Стасян. Ловко выпросив у водителя фуры полпачки сигарет, он затянулся и довольный, присмотрелся к крану.

– Полноповоротный стреловой? Я на таком работал. Вот как сейчас могу.

– Так идите и работайте, – поторопил его Шац, снова скрывшись в кабине грузовика от непогоды. – Хватит перекуры устраивать… работнички, мать вашу.

Просить Стасяна дважды не требовалось, так что он спокойно пошёл к крану, а затем полез в башню, мелькая пятками для зевак. Дверь в башню была открыта. Оставалось лишь подняться повыше.

За время подъёма лишь охранник снаружи попенял, что нарушает технику безопасности, залезая без каски. Но почти шёпотом, потому что орать смысла нет – ветер и дождь по лицу и сами настучат. На высоте несладко. А дует сегодня боже, помилуй.

Портальный кран скользил по рельсам вдоль порта, лавируя между гипотетическими кораблями, в пустом в это время года доке и контейнерами с грузом.

Портальные краны имеют механизмы подъёма, изменения вылета, поворота и передвижения. Всё, что не касалось установочного движения по платформе, управлялось крановщиком. Но Стас не подвёл. Потому поворотная крана часть вскоре дёрнулась в сторону искомого контейнера, а затем опустила подъёмный механизм, ткнув в «спину» груз.

Человеку оставалось лишь залезть на него и сделать сцепку. К счастью для Бориса, которому и выпало это испытание, на контейнере уже была связка тросов, видимо оставшаяся от прошлой погрузки.

Оставалось лишь защёлкнуть сцепку, с чем любой сантехник справится.

Не дожидаясь, пока Глобальный слезет (всё равно же потом обратно залезать), Стас потянул кран вверх. Тросы напряглись. Боря, глядя на них, приготовился к полёту и крепко зажмурился.

Но подъёмность ещё советского строения составляла триста тонн, так что с грузом в шесть тонн кран справился играючи. И теперь уже водитель с Шацем бегали вокруг фуры, показывая знаками левее-правее и ниже-выше. Не доверяя ни одному, ни другому на сто процентов, Боря этот процесс регулировал по телефону.

И лишь когда контейнер перекочевал на открытый прицеп фуры, Глобальный спустился и выдохнул. Дело сделано.

Фура отправилась в путь от порта. Микроавтобус, дождавшись крановщика, вскоре пристроился следом. Затем обогнал грузовик, показывая путь.

Так ещё через час общепогрузочных работ и дороги за город, когда дело дошло до обеда, все наконец прибыли на участок. Где уже скучали водители крана-погрузчика и загруженной до потолка фуры, которую ещё разгружать. Без грузчиков.

Первым делом вступил в работу кран, заехав на участок. Окопавшись опорами-стоперами в землю для баланса, он выдвинул стрелу и навис краном над предполагаемым контейнером. Фуре пришлось пропахать землю следом, пробираясь на участок уже заметно труднее под грузом. Но земля промёрзла и не провалилась, выдержав испытание. Встала под обозначенную пяткой Стасяна стрелочку, будто здесь и стояла.

Сам же крановщик взял операцию по грузопереносу на себя, ловко потеснив водителя советами в стиле «с запасом бери», «ну кто так за рычаг дёргает, нежнее надо!».

Боре под завывание ветра вновь пришлось карабкаться на контейнер. Цепляя тросы, он ощущал, что ветер продувает уши насквозь. Потому что мозгов работать в такую погоду после больнички у него точно нет. Но мужики ждали. И сделав независимый вид, в этот раз он спускался на контейнере на землю уже без боязни. Как гордый капитан с корабля, обозревая окрестности.

Наконец, когда контейнер был выгружен в поле, а Боря спустился, подошёл Шац.

– Ну что, Борис? Открывайте. Будем перегружать товар. Водители согласились потрудиться.

Боря кивнул, но вместо ключа достал из автомобиля двое плоскогубцев. Под недоумевающие взгляды, приблизился к навесному замку, вставил между дужек.

– Что? Я ключ забыл, – ответил он на безмолвный вопрос. – Если сейчас за ним поеду, то вы же все взвоете.

– Конечно, взвою, – пробурчал Шац. – Сколько по-вашему стоит аренда двух фур и крана на колёсах в час? Я теряю деньги.

Боря снова кивнул и дужку обломил. Затем открыл контейнер…

Все застыли, гладя на европаллеты. Те покоились одна к другой до пололка и от стенки до стенки, складированные вилочным погрузчиком аккуратно, и впритык.

Вскрыли первую попавшуюся упаковку. Появились вопросы. Это оказался полный контейнер консервов: от тушёнки и сгущёнки до сайры и шпрот.

– Нихуя себе эн зэ! – в восторге заметил Стасян. – Некоторым до конца дней хватит! Здесь же только сахара и толчковки не хватает! У тебя что, шеф в ядерную угрозу поверил? Или с бабкой живёт? Зачем ему столько?

Борис не знал ответа. Зато у него были вопросы к Антону.