Тот самый сантехник 2

Неделю спустя последних событий.

Пациент слегка покачивался на стуле в ожидании доктора. Больше не в пижаме, одет в домашнее, что по сути – спортивное.

То – традиция.

Только в спортивном русский человек чувствует себя в безопасности. И не важно в больницах он, на отдыхе или на работе. Он может путать систему и бороться с физической нагрузкой пассивно или напротив, активно отдыхать на рыбалке со спиннингом.

Он может даже щеголять в спортивном на отдыхе с пивком, а когда устанет – пойти в спортивном куда угодно от магазина до свадьбы. Главное – намеренье обозначить.

Борису Глобальному осталось лишь переобуться из тапочек в кроссовки и куртку в гардеробе забрать. И всё, на работу можно выходить.

«А чего время терять?» – подстегнул внутренний голос: «Раз на носу выписка, пора трубами заняться. Отопительный сезон скоро!»

Но сразу на волю не пустят. Надо ждать человека в халате, чтобы поставил подпись под распечатанным листиком, чем обозначит свободу от медицины. Печать ещё шлёпнуть – обязательно. Автоматика не справится. Человеческое присутствие требуется.

Вроде встань ты с кровати больничной и уйди, раз уже можешь. Но – нельзя. Выписка с бумажкой о закрытии больничного листа нужна на работу. Юридический факт, чтобы лежащего в коме не посчитали халявщиком.

Мало ли таких, изображающих кашель, чтобы отдохнуть на островах недельку-другую? Система бдит и требует доказательств.

«Говорят, именно так, мухлюя со справками, поступал Антон Сергеевич, пока не сменил Канары на нары» – подсказал внутренний голос: «Ну да туда ему и дорога. Кто людей обманывает, рано или поздно сам окажется в дураках».

Но, продолжая качаться на стуле и глядя на белёный потолок, Боря больше не думал о начальнике под следствием. Как человек в полном расцвете сил в свои двадцать лет, он больше задавался другим, почти философским вопросом.

Почему, когда помоешься – какать хочется? Расслабляет там что-то что ли?

Антибиотики крутили живот и Боря чётко понимал одно – главное, не растрясти. Иначе последствия медицины могут застигнуть тебя где угодно.

В ординаторской никого не было. Доктора разбежались по палатам. Но ему сидеть одному тут – можно. Доверие особое наработал.

Пока в себя приходил, расхаживаясь по коридору, восемь раковин прочистил от засоров по палатам. Попутно починил три капающих крана в кабинетах и перевязочной. Ещё один полностью сменил в столовой, когда главврач новый принёс, глядя на энтузиазм пациента.

Булочками накормили даже из буфета!

Проблема была в местном сантехнике. Он приходил от случая к случаю, порой выходя из запоя. Но затем срывался, снова включал телевизор и не выпить уже не мог.

Особой надежды на него медперсонал не возлагал. Поэтому, когда в отделении вдруг заработала вся сантехника ровно так, как и планировалось, отношение к Борису Глобальному стало особое: чистое бельё по размеру и две порции в столовой по первому запросу.

А особое почтение выражалось в том, что он мог в любое время взять ключ в ординаторской и воспользоваться служебным совмещённым санузлом.

Лучше того – принять там душ или ванную.

Пользуясь случаем, Боря понежился в ванной. Расслабился перед погружением в рабочий график как следует и даже санитарку не сразу пустил. Но стоило отдраить себя до зеркального блеска перед выпиской, как клапан затравил.

Пшик скажет и затихнет.

«Спокойно, Боря, без нервов», – снова заявил внутренний голос.

Но поспорить с ним не удалось. В кабинет вошёл пожилой доктор.

Пациент приподнялся из уважения, но был посажен на место властным взмахом немного морщинистой руки. По возрасту видно – доктор опытный. Но еще не настолько стар, чтобы самому под наблюдение попасть.

– Сидите, Борис. Не вставайте.

Доктор подслеповато глянул на распечатанную историю, поставил росчерк на выписке, заверил печатью и протянул с надеждой в глазах, что не придётся комментировать происходящее.

– Док, так что со мной было? – спросил Боря уже сам, так как чувствовал себя великолепно и просто хотелось поинтересоваться.

Никаких тебе инсультов и инфарктов, от которых отходить и восстанавливаться хоть всю жизнь. Но таблетки давали. Беленькие. И порой Глобальный подозревал, что это слабительное.

– Невралгия, – улыбнулся седой доктор с прищуром. – Удар, знаете ли.

Но пациент ждал ещё пары слов. А лучше предложений. Развёрнутых. Пришлось объяснять.

– Нервы, просто нервы, Борис, – вздохнул доктор с тем, что объяснять всё же придётся. – Мы часто очень много на себя берём, переживаем по пустякам. Но если в преклонном возрасте это выражается болью в груди или пульсацией и голове и, не дай бог, когда рванёт – мгновенным переходом на тот свет, то в молодости организм решает, что рано ещё переходить за грань. И просто выключает «рубильник» раньше, чем пробьёт последний час. Так что вам, считайте, повезло. Вас просто вырубило.

– Кома – это везение, выходит? – прикинул Боря.

– Ваша кома внутренних органов не отключала, просто перезапустила мозг, – отметил светило медицинской науки, ответственный именно за голову и её содержимое. – Вы истощили резервы организма, Борис. И он ответил. Как мог. Ещё вопросы?

– Так что теперь? – Боря сам весь в вопрос превратился. – Витаминки попить?

– Это конечно, – кивнул доктор. – Плюс режим дня настроить и начать правильно питаться, воду пейте обязательно. Но это общие рекомендации, – и тут дока даже голос изменил. – А лично вам я так же советую посетить психолога. Признаюсь, это не больно. Даже в первый раз.

Боря поднялся. Даже какать перехотелось. Как любой нормальный молодой человек, он боялся стоматологов, смеялся над походами к проктологам, подозревал урологов во всех тяжких и не понимал мозгоправов. Так что булки решительно сжались от внутреннего протеста.

«Чушь это всё!» – заявил внутренний голос: «Выспался, отъелся, подремал на сончасе. Что ещё надо?»

Доктор заметил заминку, пошарил в кармане халата и протянул визитку.

– Вот… дочка моя. Мозги на место поставит, если дело в них. Покопайтесь в себе, Борис.

– Нервы подлечить, значит? – буркнул Боря, но визитку взял.

Из уважения к старости. Выкинуть всегда можно. А то и использовать. Не зря деревья росли.

– Лишним не будет. В глобальное время живём… бывайте, – ответил доктор и мгновенно потерял пациента из вида, зарывшись в бумагах на столе.

Это стал доктор Шредингера. Он был здесь и не здесь одновременно.

Боря поблагодарил ценителя научного подхода к здоровью и направился восвояси. Душ уже посетил. Так почему бы не уделить внимание и другой дополнительной комнате перед сдачей запасного ключа от неё?

Где ещё лечить нервы, как не в подобном месте отдыха? На белом троне спокойно. Там не стучат в дверь минуту спустя, подозревая во всяком. Зато есть время поиграть в игру на радость клану.

В туалете для врачей – хорошо. Вон и телефон под рукой, и розетка. Дарья отдала гаджет, как из реанимации перевели. Только визитка не пригодилась. Бумага под рукой казённая, двуслойная. Наперёд медицина за него подумала!

Но едва Боря протянул палец к иконке игрушечки на дисплее, чтобы плотнее погрузиться в процесс, как там же отобразился неизвестный номер. Палец невольно угодил в «принять».

– Чёрт! – ругнулся Глобальный, и попытался отключить звонок, но из динамика донёсся знакомый голос.

– Боря! Боря-я-я! Это Антоха!

– Эм… Антон Сергеевич? – переспросил Боря по громкой связи, так как в попытках отключить звонок нажал на «динамик».

– Он самый! Не бросай трубку!

– Так вы же это… сидите.

– Это смотря на чём сидеть, Боря, – поправил бывший начальник. – Да, я из СИЗО звоню! Слушай меня внимательно. Я не в претензиях, что ты половину контейнера обнёс.

– Так это самое… Серьёзно? – даже растерялся Боря.

И от волнения начал бомбометать. Со всеми звуковыми эффектами полного присутствия. Среди эха закрытого, тихого помещения получалось эпично. Но он же не со зла.

Вроде нужно прекратить, перестать и немедленно остановиться, но живот крутило и организм сказал «нет» разумным доводам.

– Боря, помехи какие-то! Сверлят что ли? Долбанные ремонт! – донеслось по динамику. – Слушай, чего говорю. Чёрт с ним, с контейнером! Будь он полный, мне бы в особо крупном размере прилетело. А так может и на условку с конфискацией выйду. Но суть не в этом. В порту два контейнера на меня записаны. Шестисотый и шестьсот шестой. Их арестовали, и близко тебя не подпустят, это понятно. Но есть ещё один. На жену записан. Слышишь меня?

– Так я это… – пытался ответить Боря между оглушающими раскатами. – … не хотел же!

– Боря, ты чего переживаешь? Ты же меня спас, почитай. Если бы не ополовинил контейнер, мне бы ещё следствие намотало по самое не балуйся, – успокаивал начальник из мест не столь отдалённых, что само по себе напоминало сюрреализм. – Но ещё может намотать! Слышишь? Третий контейнер вывести из порта надо! Сороковка! Семьсот третий.

– Как вывести? – не понял выписанный, но не опустошённый пациент. – Куда?

– Да куда хочешь, – обнадёжил Антон. – Хоть на утиль сдай. За склад мне всё равно пока платить нечем. Счета заморожены. Возьми у жены деньги на перевозку и вывези контейнер.

– А что там?

– Да… всякое. Накопилось по мелочи, – выплюнул динамик. – Избавься от этого! Понял? Дуй прямо туда!

– Так я в больнице.

– Боря, не режь меня без ножа, – взмолился начальник. – Слиняй на часок. К Янке заедь. Она тебе ключ даст. А я охраннику позвоню, договорюсь, пропустит.

– Почему я-то? – сделал последнюю попытку договориться Боря.

Но с ультиматумами особо не спорят.

– А кто ещё? Егор что ли? Да я ему и степлер не доверю. Поэтому и сидит охранником в коридоре, – удивился динамик. – Молю тебя, вывези контейнер со склада. Потом проси, что хочешь. Там же начпорта Палыч тарифы поднял, а у меня три места. За пару лет за аренду столько намотает, что новую зону можно рядом построить. Слышишь меня?

– Да слышу, – ответил Боря, выдав чпокающее «па» сзади, как будто открыли пробку. – Дорого, значит? Понял. Что вывезу. Ну… Постараюсь в смысле.

– Отлично! Адрес в конторе возьмёшь.

– А так нельзя сказать?

– Не могу по телефону, – уточнил бывший начальник. – Всё, Янке скажи, пусть грев шлёт… покедова!

Боря кивнул и отключил связь. Почесал нос краем телефона. Из него словно разом все лекарства вышли.

«Так вот они какие нервы, получаются», – подсказал внутренний голос

Но истратив немало бумаги, тщательно смыл. А работая ёршиком, Боря вдруг понял, что на душе полегчало.

Во-первых, подследственный не в обиде.

Во-вторых, контейнер если бесхозный, то самому пригодится. На стройке. Правда, в поле его просто так не поставить. Сопрут как увидят.

– Эх… Забор до зимы надо ставить, – решил Глобальный и понёс ключ обратно в ординаторскую.

С выпиской под мышкой, он вернулся в палату. Там всё с завтрака по-прежнему: дед спал в углу, укрыв лицо газеткой. Стас-крановщик разгадывал кроссворды на столе, поглядывая окно. А суетной бизнесмен Пахом разговаривал по телефону на повышенных.

Звонили ему примерно раз в три минуты. И выходил в коридор он только на каждый пятый звонок. Так как медсестры на посту делали ему замечания чаще, чем соседи по палате.

Пахом всё понимал, но поделать ничего не мог. Бизнес ждать не будет.

Глядя на этого успешного бизнесмена каждый в отделении задавался только одним вопросом – почему не купит себе отдельный бокс в отделении? Хотя бы со скидкой, тот что на двоих.

Вот и в этот раз хорошо поставленный громкий голос раздавался в коридоре. А открыв дверь палаты, Боря услышал:

– Шац, ты в своём уме? Куда я тебе две фуры хуёв на раз запихаю? У меня все склады забиты… Нет, в порту какой-то кипишь с обысками, пока новых грузов не принимают. Прокуратура шерстит, что ли. Не вдавался в подробности.

Боря прошёлся по палате, и принялся собирать вещи из личной тумбочки в пакет. Стас отложил кроссворд и повернулся к соседу:

– Быстро тебя выписали. Везёт же некоторым. Мне ещё до обеда походу сидеть придётся.

Боря посочувствовал краем щеки, и следом посмотрел на бизнесмена с раздутыми щеками. Тот носился из угла в угол с красным лицом и напоминал Отелло, застукавшего жену с любовником.

– Там своих контейнеров девать некуда… Ну и что, что всего сто двадцать упаковок! Это же не скоропортящийся продукт!.. Нет, Шац, давай ВМЕСТЕ решать! Вертел я твою продукцию… Да не нужны мне пробники бесплатно! Я сам тебе напихаю, если двери грузить будет некуда!.. Тридцать евро-паллет! Ты в своём уме?!

Боря старался не слушать. Собрал пакет, подошёл к Стасу руку пожать на прощание. Но пока менялись номерами, оба посмотрели на Пахома, у которого страсти только разгорались. А с ними прибавлялась громкость и отражались все эмоции на краснеющем лице.

– Чего это он сегодня разошёлся? – буркнул Боря тихо.

– Да контейнер свободный найти не может, – ответил крановщик. – Уже всех обзвонил. По второму кругу пошёл. Я уже ему советы даю кому звонить. Весь список контактов знаю. Я волей-неволей, вместо цифрового помощника.

– Да я тоже половину запомнил уже.

Пахом отключил связь и изобразил, что готов разбить телефон. Но в последний момент задержал руку перед полом. Только зубы стиснул. А потом выдохнул долго и спросил устало:

– Мужики, фуру продукции из секс-шопа никто на зиму не пригреет? В гараж мож какой? Погребок? Хотя, какой к чёрту лысому погребок, – и тут до Пахома дошла глобальная мысль. – Бункер нужен!

Он сказал и тут же забыл, едва Стас рассмеялся. А Боря задумался и в создавшейся тишине заявил:

– Ну, в гараж вряд ли фура влезет. А контейнера на сорок тонн хватит? Какие у него габариты?

Стас с Пахомом переглянулись, и тут же на него посмотрели.

– Повтори, что сказал, – потребовал бизнесмен и первым подошёл поближе.

Тут на кровати дед проснулся, поднялся, скрипя пружинами, отложил газетку и ответственно заявил:

– Как вас земля-то носит, бестолочи необразованные?

– Ты чего, отец? – усмехнулся Пахом. – Успокоительные забыл принять?

– Да не сорокотонные, а сорокафутовые! – даже не думал униматься старик с седыми усами и бородой. Было немало серебра и на висках нестриженных, от чего соседи по палате прозвали его Гендальфом.

– Я столько морей прошёл, что вам и не снилось, – сказал дед. – Длину как сейчас знаю. Ежели «Куб», то размеры внешние – 12,19 метров, ширина – 2,44 метра, высота – 2,59 метра. Высоту дверного проёма сказать? Для паллет-то какая разница? Всякая влезет.

Пахом, Стас и Боря смотрели на деда уже безотрывно. Так как за всё время валяния в уголке он за несколько дней не мог вспомнить своего имени.

– Но они разных моделей бывают, – сыпал знаниями морской волк без интернета. – Длина у всех одинакова, 12192 миллиметра, а вот ширина и высота разнятся по внешнему и внутреннему контуру. Ежели к примеру, не «куб», а… – тут дед замолчал и посмотрел на всех как будто первый раз увидел. – …о чём я сейчас говорил?

Пахом повернулся к Боре:

– Ну деда-то я подкормлю с первой посылки. Но ты давай сейчас сам расскажешь, что к чему? А? Откуда у тебя контейнеру взяться?

– Так у меня это… – прикинул Боря, не понимая хвастается он этим достижением или стоит его скрывать? – Есть один, походу. Сорокафутовый. В порту стоит. На участок только перебросить. Там аренды нет.

«Но мысли – тлен, пока перевозчика не найдём. Действий бы», – подсказал внутренний голос.

– Боря, не шути со мной, Христа ради, – притворно схватился за сердце Пахом. – Ты может и не в курсе, как обыватель, даже я морями не ходил, палуб не драил, но как бизнесмен скажу тебе одно: в каждый сорокафутовый контейнер двадцать четыре евро-паллет влезает. А это столько хуёв из секс-шопа, что тебе и не снилось. И каждый в упаковке, девственный, как мой новый счёт. А таким он и будет, если неустойку упырям платить стану.

Пахом заходил по палате, заложив руки за спину, забурчал.

– Куда ж ещё шесть паллет сплавить? На балконе что ли хранить? Так у меня там лаундж-зона. Мать их за ногу, кто ж знал, что двери в этом году хреново в розницу пойдут? Почуял стабильность наш народ, страх потерял совсем. Не берут его уже новости. Все, кто мог – давно бункера понастроили. А двери там не из картона.

– Так что новые двери, что старые двери, всё равно денег нет, – буркнул Стас. – Потому и старые. Что на новые не накопили. – Но шесть паллет уже не тридцать. Так что…

– Едрит вашу медь! – снова активировался старый моряк. – Да где вы учились? Есть версии контейнеров на тридцать паллет. Он так и называется – «контейнер длиной сорок футов с увеличенной шириной» или высотой, в зависимости от модификации. Такая модель даёт больше полезного объёма и позволяет вместить ещё два ряда европаллет. Тех рядков три дополнительно выходит. Вот тебе и шесть к тем двадцати четырём. А всего – тридцать. Полная фура, выходит.

– Откуда знаешь? – удивился Пахом.

– Да я такие под Нальчиком двадцать лет возил! Чего мы только с Ирана через Азербайджан не гоняли. Один раз даже герпес привёз. Жена потом переживала, правда… – тут он снова завис и спросил. – А почему, переживала? Не помните? Ох и не стоило мне тем летом с соседкой жить, пока Нюрка в Крыму на санаторно-курортном, почитай, месяц пропадала. Но море лечебное оказалось. Через девять месяцев у меня первенец появился... Нежданом назвали, - тут случилась пауза, и он же заявил. – А кого назвали? Не помните?

– Дед! – воскликнул бизнесмен, не слушая вторую часть информации, но всё ещё радуясь. – Я тебе лекарства от деменции выбью!

– Не надо меня бить! – испугался дед.

– Да я же в хорошем смысле, – заверил Пахом. – Подлечу.

– По-хорошему мне бы самогона хряпнуть. Вот это – лечение, – тут же согласился бывалый моряк, а потом и дальнобойщик. – Кости ломает что-то. Снег скоро повалит, помяните моё слово.

Бизнесмен показал большой палец.

– Замётано!

– Мужики, ну я пошёл, – добавил Борис, положив выписку в пакет поверх вещей. – Я ж контейнер со склада забрать должен. На участок загоню. А там и забор поставлю.

– В рост? – спросил Стас.

– Да не. Земля уже коловая, черновой, – отмахнулся Глобальный, пока Пахом рядом приплясывал от нетерпения влезть в разговор.

– Так себе защита, конечно, – заметил крановщик. – Но если ржавый, то не должны покуситься.

– Так, а на сколько у тебя паллет контейнер? – не выдержал Пахом долгого разговора.

Бизнес не терпит ожиданий.

– Поеду, посмотрю вот… померяю, – заверил Боря, не зная в сущности ни о габаритах, ни цвете, ни степени ржавости.

Признаться, он пока не понимал даже, на чём и как будет его транспортировать. На территорию бы пустили. А там посмотреть для начала, и решить по ходу действия. Но Пахом, выдохнув со свистом, подошёл вдруг и обнял крепко-крепко. Затряс за плечи, радуясь, как ребёнок:

– Боря! Ты не понимаешь, что ли? Ты – спаситель мой!

Глобальный бы поспорил, но только вяло отмахнулся:

– Чего это? Я просто раковину в палате почистил.

– Да к чёрту раковину! – горел энтузиазмом Пахом как бумажка на костре. – Я у тебя этот контейнер арендую!

Тут Боря вспомнил о досках, цементе и кирпичах, что должны появиться на строительном участке. Лишь тогда он и станет – «строительным». А пока лишь бывший огород, ковылём заросший. Земля потенциальная, но бесполезная. Хоть уже и переоформленная из категории «под сельское хозяйство» в «под земли для поселения». Иначе – ИЖС, что в народе расшифровывается как индивидуальное жилищное строительство. Всего-то и оставалось, что архитектору связи подтянуть в мэрии, да план строительства дома и разметку стройки на территории приложить.

– Мне там строительные материалы весной хранить вообще-то, – прикинул Боря с сомнением. Уж очень суетная авантюра.

– Так это по весне! Давай на квартал арендую, а там посмотрим. Суть да дело, суй смело! – уверил бизнесмен. – Боря, даже не думай. Адрес говори, куда коробки подвести! Как сфотаешь груз на месте, так я тебе за тот квартал сразу «котлету» и отгружу.

Глобальный немного смутился. Котлеты он любил. И ничего против них не имел. Деньги сами в руки лезут. Зачем отказывать? Хранение есть не просит. Это тебе не трубы варить.

– А они не пропадут?

– Кто?

– Ну, члены… – протянул Боря, переживая за латексные изделия заранее. – Зима же грядёт. Замёрзнет всё. А то и уменьшится.

– Хуи, Боренька, есть не просят, – заметил Пахом, и набирая номер на телефоне, тут же добавил. Что им будет? Заплесневеют?

Ответ не требовался.

– А если какие пёзды в упаковке и помёрзнут, то Шац всё равно без страховки товар не отгружает, – продолжил бизнесмен. – А на страховку ещё перестраховка бывает. Спишут на неликвид в крайнем случае. Так что двадцать четыре или тридцать паллет, мне самому до лампочки. Мне бы в целом с грузом разобраться. Двери куда-то надо перевезти. Время нынче ненадёжное, а в любое ненадёжное время люди всегда двери помассивнее ставят. Для надёжности. Это проще, чем огнестрел заводить. Так что… Жмём руки?

– Добро, – ответил Боря и попробовал рукопожатие на крепость.

Бизнесменовское. Особое. С похлопыванием по плечу после.

Вот он – самый старинный договор. Даже плеваться не надо и кровью расписываться. «Слово мужика» называется. Определение ныне подзабытое и юридическими процедурами вытесненное, но в народе не изживаемое.