ГЛАВА 8

— К нам гости! — поставил Войцеха в известность.

Поляк не ответил, продолжая усердно качать.

Визитёры двигались как раз с того направления откуда прилетали ядра. Так что сомнений в их намерениях не имелось — команда зачистки. Добить тех, кто сумел уцелеть после обстрела. Радовало, что добираться они будут минут двадцать, не меньше. Этого времени должно хватить, чтобы улететь отсюда.

Время шло, а напарник продолжал заправку. Оранжевые точки на экране стали заметно крупнее. Я начинал тревожиться.

— Войцех?

— Готово! — прохрипел он.

Послышалось клацанье замка, соединяющего шланг с горловиной бака.

— Помоги отогнать.

Снова взявшись за рукояти, мы начали тянуть. И я вдруг понял, что, не смотря на значительно облегчённую цистерну, наших заметно убавившихся сил не хватает, чтобы сдвинуть платформу с места. Это могло стать проблемой — она стояла на пути «Беркута». И если у Войцеха получится развернуться и взлететь, то моему самолёту это препятствие будет серьёзной помехой: объехать платформу не удастся из-за рытвин, оставленных ядрами.

— А-а-а-а!

Казалось, от натуги лопнут вены, напряжение сделало мышцы каменными, пальцы занемели. Я упирался пятками в утрамбованный грунт, тянул всем корпусом и руками. Рядом, страшно оскалившись, изо всех сил тащил Войцех. Но сволочная платформа не сдвинулась и на сантиметр.

Обессилев окончательно, мы рухнули на землю.

— Будь ты проклята, скотина круглобокая! — нервы не выдержали.

Не вставая, я взял автомат, направил в темноту и посмотрел на экран. Противник приблизился, но время ещё оставалось.

И тут мои глаза расширились от ужаса.

В черноте ночи вдруг зажглась звезда и устремилась к нам. Враги, кем бы они там ни были, сделали именно то, чего я так опасался: выстрелили подожжённым ядром.

Может быть, вспышка страха подстегнула соображалку, но в голову пришла идея. И, выхватив нож, я кинулся выскребать грунт под колесами платформы. Ведь нам не хватало какой-то малости, чтобы начать движение, и небольшой уклон поможет. В голову почему-то не пришло, что колеса, наоборот, могут застрять в углублении. Я решил довериться интуиции, а Войцех — мне. Он тоже взялся за нож.

Когда стало светлее, я увидел, что стесал достаточно и уклон есть.

— Ложись! — крикнув, я бросился прочь, молясь, чтобы ядро не попало в цистерну.

Залёг в нескольких метрах и закрыл голову руками. Грохнул взрыв, земля вздрогнула. Я тут же развернулся. Взлётка была усыпана горящими обломками. Через секунду полыхнуло топливо вылившееся из первой цистерны. Я невольно отшатнулся и рванувшего в небо столба пламени. К счастью, предыдущие ядра засыпали большую часть «горючки» землёй, и вместо огненного озера появились лишь полыхающие лужи.

Только теперь наши самолёты, да и мы сами, стали отличными мишенями. И времени, которого только что вполне хватало, в одно мгновение не осталось совсем.

Вскочив, я схватился за ручку грузовой платформы. Войцех уже был рядом. Закричав, мы начали тянуть. Отчаянно, превозмогая боль в суставах, напрягаясь до темноты в глазах. Медленно, буквально по миллиметру, колёса начали двигаться. Но радоваться рано. Сейчас будет углубление…

На миг стало легче. Я ждал этот момент.

— Рывок! — крикнул, чуть согнул ноги и резко распрямился.

Доля секунды, когда решалась сама наша судьба: застрянут ли колёса.

Будто балансировал на краю пропасти.

Пан или пропал, жизнь или смерть.

Мироздание размышляло, раздумывало, нужен ли ему ещё Роман Афанасьевич Златов. Прикидывало и так и сяк. Примерялось, просчитывало и, наконец решило: нужен.

Платформа застопорилась на мгновение, а потом покатилась. Мы тащили её не оглядываясь, не обращая внимания на гудящее за спинами пламя. Шаг, ещё шаг, ещё… Вдруг Войцех бросил ручку и закричал.

Я сразу посмотрел и увидел, что на нём горят штаны. Сине-оранжевые языки пламени жадно тянулись вверх. От лодыжек к коленям и дальше к поясу.

Я кинулся на помощь напарнику. Сорвав с себя куртку, стал сбивать ей огонь, а Войцех быстро стягивал одежду. Побросав всё в кучу, он принялся засыпать её землей. Когда совместными усилиями нам удалось погасить пламя, мы замерли над дымящейся грудой. Потом я оглянулся. Грузовую платформы мы оттащили не очень далеко, но места «Беркуту» хватало.

— Пора взлетать.

— Ага, — согласился Войцех, тяжело дыша.

Он подобрал остатки одежды, мы переглянулись.

Оба мокрые, грязные, в саже, он вообще в трусах и ботинках…

Я смеялся пока бежал к «Беркуту» и слышал, как гогочет напарник, направляясь к своему «Шмелю».

Моя пассажирка встретила меня испуганным взглядом, но ничего не сказала.

Я бросил оружие и дымящуюся куртку в проходе, впрыгнул в кресло и сразу взялся за штурвал.

Обстрел возобновился, когда оба самолёта уже покатились по взлётке. Ядро взорвало грунт рядом с разгоняющимся самолётом Войцеха, едва не оторвав «Шмелю» крыло. Но поляк успешно взлетел, и настала моя очередь. За секунду до отрыва, мне показалось, что земля опять вздрогнула. Видеть этого я, конечно, не мог, поэтому и утверждать не стал бы. Да и не имело это значения — я уже был в воздухе.

Набрав высоту, мы взяли курс на Карачи. Какое-то время летели молча. Я приходил в себя, Войцех, видимо, тоже.

— Можно?

— Что? — я посмотрел на девушку в соседнем кресле.

— Развязать меня уже можно?

Я отчего-то растерялся.

— Да, сейчас.

Автопилот давно работал, поэтому я поднялся, взял нож и разрезал жгуты.

— Что произошло на аэродроме?

— Понятия не имею.

— Это были наши люди?

— Не знаю, но если у них не стояло задачи уничтожить аэродром, то вряд ли.

Подняв с пола автомат, я разрядил его и убрал на место, потом взял куртку.

— Ах ты ж, грёбаная вагонетка!

Куртке здорово досталось. Кожа вся была в подпалинах и копоти, а подкладка прогорела настолько, что от потайного кармана осталось только название. Как и от письма Джеремайи. Из остатков конверта выглядывал обугленный по краям лист бумаги.

Я даже не расстроился. Настолько всё было безразлично, что не вызвало ни малейших эмоций.

— Войцех?

— Слушаю.

— Наш груз… Он сгорел. Был в той куртке, которой я тебя тушил.

После секундной паузы напарник спросил:

— Полностью?

Я вынул уцелевшую часть письма из остатков конверта.

— Конверт, фактически полностью, само письмо по краям обожжено. Только знаешь что?

— Что?

— Оно пустое.

— В каком смысле?

— В таком. На нём ни слова, ни буквы, ни знака. Мы должны были доставить пустой лист бумаги.

Я посмотрел на девушку. Она ответила мне взглядом, в котором читалось непонимание и удивление. Похоже, тоже такого не ожидала.

Заказ продолжал становиться всё интереснее и интереснее, хотя, казалось бы, куда ещё-то?!

Карачи встретил нас ночным туманом и тишиной.

Удивительно, но Пакистан, хотя и крайне маленькая страна по сравнению с Шурдией, за четыреста лет изоляции так и не утратил своей независимости. В большинстве известных мне Пределов, крупные страны поглотили меньшие. Либо принудительно, как например Нижний Китай сделал с Афганистаном, либо дипломатическими методами исходя из экономических и гуманитарных соображений. Вроде бы именно так к Руссийской империи присоединились Восточноевропейская и Средиземноморская губернии. Историки могут привирать, но насколько мне известно никаких захватнических войн Империя не вела. Наоборот, как только стало ясно, что Барьеры это серьёзно и возможно навсегда, тогдашняя Россия ушла в глубокую изоляцию, отбила несколько нападений соседей, при этом не нападая в ответ, и, постепенно стала настолько процветающей и самодостаточной державой, что к ней захотели присоединиться другие страны. Если мне не изменяет память, то последнее слияние произошло лет двести назад.

Пакистан же каким-то образом выстоял под напором Шурдии, а за последние семь лет сумел стать центром торговли и переговоров. Тамошние нотариальные службы признавались многими торговавшими между собой Пределами.

Не менее известным, чем законники слыл и рынок Карачи. Круглосуточный и круглогодичный. Ходили слухи, что на нём можно было купить всё, что захочешь. Говорят, что там даже имелись товары из закрытых Пределов. Стоили баснословных денег и продавались из-под полы, к тому же просто так на продавцов подобной экзотикой не выйти, только через посредников…. И всё в подобном духе. Как по мне — это всё выдумки. Маркетинг. Тут главное умело навести тень на плетень, а потом втюхивать непойми что, доверчивым простачкам. Знавал я пару подобных хитрецов и дома. На рынке же Карачи таких были сотни.

Но сейчас мы летели не за товарами или нотариальными услугами, а чтобы дозаправиться и отдохнуть перед следующим Барьером.

Посадка и общение с персоналом аэродрома прошли без эксцессов. Даже непривычно, после трёх последних остановок.

— Принесите мне поесть. Только чего-то нормального и не острого, — попросила Клара.

Она отчего-то решила, что останется в самолёте.

Только вот я ей не доверял ни на грамм. Совершенно неважно, что мы доставляли в Кейптаун чистый лист, заказ — есть заказ. И кто сказал, что не этому девчонка пыталась воспрепятствовать? Вполне возможно, что она по-прежнему хочет помешать нам добраться до цели перелёта. Это мы с Войцехом не знаем значения пустого листа, а для кого-то другого это может означать очень многое.

Поэтому, оставлять дамочку без присмотра я не собирался. Мало ли, что она могла сделать с «Беркутом», пока меня нет. Повредить и сбежать. Держать её на привязи пару часов… хороший вариант. К сожалению, металлических наручников у меня не имелось, а коноповые жгуты, пусть и не быстро, но вполне возможно перетереть.

Нет уж! Пойдёт с нами.

— Выходишь из аэропорта и ждёшь. Если у твоего Джеремайи есть здесь наблюдатели, то пусть видят нас вместе подальше от самолётов.

— Я и так причинила вам кучу хлопот, — отмахнулась девушка. — Не хочу усугублять. Подожду здесь.

Мои подозрения лишь окрепли.

— Идешь с нами. Делаешь в точности, как я говорю.

— Но…, — начала было она.

Я прервал:

— Не обсуждается!

По злобному взгляду я догадался, что какие-то её планы я всё-таки порушил.

Тем лучше.

Стоило выйти за пределы аэродрома, как тамошние тишина и размеренность испарились без следа, и мы окунулись в гулкий ритм восточного базара. Кругом сновали люди, бешено сигналя проносились электрокары самых причудливых форм и раскрасок, кричали зазывалы, просили милостыню мнимые нищие, мигали вывески, хлопали пологи шатров, ноздри щекотали запахи масел, благовоний и специй.

Самое интересное, что подавляющие большинство покупателей составляли жители местного Предела. Забарьерщиков было крайне мало. Фактически, кроме нас троих, я больше никого не заметил. Складывалось впечатление, что это какая-то грандиозная театральная постановка, а все её участники — оплаченные актёры.

Что же, может и так, но колорит создавался неповторимый.

Мы нашли ресторан «Омар Хайям», в котором бывали уже не раз. Хозяин, само собой нас узнал — иначе здесь и быть не могло, сразу велел мальчишкам организовать столик под навесом рядом с основным шатром и распорядился насчёт еды.

Я каждый раз удивлялся неожиданной изысканности подачи и вкуса, в, казалось бы, совершенно несоответствующем месте.

Насладившись и насытившись, мы расслабились и беседовали о пустяках. Даже Клара улыбалась нашим с Войцехом подначкам, а я на время позабыл о своей неприязни к ней. От горячего чая стало жарко, я снял куртку и повесил на спинку стула, потом позвал хозяина и сердечно поблагодарил, сопроводив слова звонкой монетой. Тот в ответ расщедрился и принёс нам с Войцеом по какому-то местному напитку на травах и мёде, а «прекрасной даме» охлаждённый фруктовый щербет.

— Господин? — раздался вдруг рядом тонкий голосок.

Я повернулся. Возле меня стоял чумазый мальчишка в коротких штанах, рваной рубашке и с протянутой рукой.

— Господин, покажи прекрасной даме какой ты щедрый и богатый мужчина. Чтобы она поняла, как ей повезло, что у неё такой великолепный жених и захотела поскорее выйти за тебя замуж, и подарить тебе сильных и умных сыновей, таких же как ты сам.

Говорил он на ломаном русском. Не стоило сомневаться, что эту же фразу он запросто мог произнести ещё на паре десятков языков. Настроение было добродушное, захотелось немного подыграть ему.

— Знаешь, прекрасная дама не хочет выходить за меня замуж.

— Как?! — мальчишка всплеснул руками, да так искренне, что я невольно рассмеялся. — Почему?! Не думай, выходи за него замуж! Ты будешь счастлива! Он будет любить тебя, будет осыпать подарками! Посмотри какой он щедрый! Он ведь щедрый?

Шельмец лукаво улыбнулся и подмигнул мне, продолжая тянуть руку.

— Ну что, Клара, выйдешь за меня? — с самым серьёзным видом посмотрел на девушку.

Та смутилась, а малец начал увещевать:

— Конечно, выйдет! Я вижу по её прекрасным глазам, что в них горит любовь!

Клара смутилась ещё сильнее, а я не выдержал и расхохотался.

Протянул пацану монету. Тут появился хозяин ресторана и стал прогонять мальчишку. Тот не испугался и что-то дерзко ответил.

Хозяин хотел поймать сорванца, но тот увернулся, потом схватил со спинки стула мою куртку и бросился прочь.

Ситуация вдруг резко изменилась. Благостное настроение исчезло. Опрокинув стул, я побежал за мальчишкой. Войцех следом.

Дело было вовсе не в куртке. Ощущение искусственности происходящего зародилось у меня с момента появления хозяина ресторана, прогонявшего мальчишку нарочито громко и пафосно.

Будто спектакль разыгрывали. И мне жуть как захотелось узнать с какой целью. Точнее цель была ясна — украсть куртку, в которой должно было храниться письмо Джеремайи. Они же не знали о произошедшем в Гокио.

Пацан бежал — только пятки сверкали. Если бы Войцех не обошёл его справа, я, скорее всего потерял бы его среди всех этих похожих друг на друга шатров. Напарник выручил.

Пацан вскрикнул, едва не врезавшись в поляка. Подскочил, развернувшись на месте и побежал прямо на меня, и я смог его поймать.

— А ну стой!

Куртка тут же оказалась на земле, а воришка запричитал писклявым голосом, продолжая извиваться. Русский, он, конечно, уже не знал.

— Тебя нанял хозяин «Хайяма»? — спросил я. — Получишь ещё монету, если скажешь правду.

— Хей! — послышался сзади грозный окрик.

Кто бы сомневался! Всё по классике. Пацан завел нас в ловушку, где поджидали пятеро здоровенных мужиков с большими изогнутыми ножами в руках.

Самый крупный и, очевидно, предводитель банды, что-то проговорил, гневно указывая то на мальчишку, то на меня, то на мою куртку.

— Что?! — сердце ушло в пятки, но показывать этого нельзя ни в коем случае. — Что ты машешь рукой?! Кто вас нанял?

Я отшвырнул воришку и шагнул к главарю, продолжая говорить:

— Хочешь сказать, что куртка его или твоя? — я наступил на неё и провернул каблуком. — Попробуй забрать! Ну! Иди!

Ожидая противника в обманчиво расслабленной позе, я внутренне готовился к драке. Кулачный бой в Академии преподавали все пять курсов три раза в неделю. Учителя догадывались, что почтальонам придется столкнуться с разными опасностями, поэтому относились к тренировкам с большой ответственностью.

Но и самонадеянным дураком я бы себя не назвал, чтобы переть с голыми руками против тридцатисантиметровых клинков. Нет, будь возможность, я бы постарался решить всё мирным путём, или убежать. Но такие варианты отсутствовали изначально, поэтому сейчас я просто тянул время, позволяя Войцеху занять наиболее выгодную позицию.

Главарь тем временем шагнул ко мне с мрачной решимостью на бородатом лице. На лезвии клинка блеснуло отражение одного из фонарей, развешанных на шатрах.