ГЛАВА 6

Я вернулся в своё кресло.

— Войцех, у нас проблема.

— Да не может быть!

— Я не рассказывал, но в ночь перед вылетом, ко мне подходила какая-то девушка и просила не браться за контракт. Не придал значения, подумал… да я уже не помню, что подумал, пьян был. Ну, в общем, это она была. Теперь вот пробралась на борт и получается, что контракт нарушен.

— Высадим её в Калькутте, никто не узнает.

— Не всё так просто. Она как минимум знает о Джеремайе, конверте и цели нашего полёта. Если она та, за кого себя выдаёт, то вряд ли наш наниматель был не в курсе, что на его самолёте есть ещё один пассажир, а по-другому она к Хо вряд ли могла попасть. Сложить вместе наш отлёт и пропажу с платформы дочери своего босса труда не составит. И, думается, мне, что пункт о пассажирах был включён в контракт намеренно. Но вот с какой целью — не ясно.

— Может, рассчитывал, что мы от неё избавимся?

— Как вариант. Господин Джеремайя явно ведёт какую-то свою игру и пытается использовать нас.

— В итоге, что будем делать?

— Как ты и сказал — высаживаем её в Калькутте и летим дальше. Контракт — есть контракт. А потом будет видно.

— Хорошо.

Остаток пути до аэродрома почти не разговаривали: я размышлял над ситуацией, напарник, видимо, тоже. До чего-то нового додуматься не получилось. Несколько раз возникали совсем уж бредовые идеи, но я их сразу отметал, чтобы не отвлекали напрасно. Из грузового отсека периодически доносились звуки возни и проклятия, не вполне приличествующие молодой даме, но меня это не трогало.

— Как думаешь, Хо замешан? — спросил Войцех, почти перед самой посадкой, повторяя мои догадки.

— К бабушке не ходи, — ответил я одной из его любимых фраз. — Предлагаю до Кейптауна больше тему не поднимать. Ибо толку никакого с этого.

— Поддерживаю.

Нам предстоял полёт над Пределом, где шла война. И, хотя, современной авиацией ни одна из сторон не обладала, тем не менее расслабляться было нельзя. Две нежданных ракеты из ПЗРК возле платформы Хо служили лучшим доказательством этого утверждения.

Тонкий запах гари, защекотавший ноздри, возвестил о приближении к Калькутте. Если я правильно помнил, то традиция окуривать города уходила корнями куда— в добарьерные времена. Как по мне одна из самых странных религиозных причуд, что мне встречались в виденных мной Пределах. Не дотягивала, конечно, по бредовости до ритуальных пощёчин у сибирских староверов, но тоже попахивало идиотизмом. Причём, в этом случае буквально — воняло. Порой диву даёшься, до каких крайностей доходит иррационализм некоторых верований. Но кто я такой, чтобы осуждать? Считают, что покрытый дымом город — подношение богам, ну и пусть считают. Хотя, признаюсь, зрелище башен храмов Сорока королей, высящихся над уходящими за горизонт сизыми клубами подсвеченными изнутри оранжевыми огнями, вызвало невольное восхищение. Я с содроганием представил, что сейчас творилось на улочках и в домах Калькутты и передёрнул плечами.

К счастью, аэродром был предусмотрительно вынесен за пределы городской черты и посадке ничто не мешало.

Мы с Войцехом связались с диспетчерской, получили «добро» и начали снижаться.

«Шмель» напарника летел чуть впереди, едва заметно покачивая крыльями на восходящих потоках. Как вдруг он резко ушёл вверх.

Повинуясь инстинктам и привычке верить прикрывающему, я рванул штурвал на себя. Меня вдавило в кресло, двигатели заревели, я набирал высоту вслед за напарником.

— Войцех!

— Тут я, Рома, — сразу ответил он.

По голосу, пусть и немного искаженному помехами, я понял, что Войцех… несколько секунд я пытался подобрать слово…. обескуражен.

— Что случилось?

Я смотрел на ВПП под левым крылом, но ничего не увидел. Ни овец, ни баранов, ни новозеландских, ни местных. Чистая полоса.

— Нет, нет, ничего, — поспешил ответить напарник.

Но чувствовалась его неуверенность.

— Войцех, — повторил я, — что случилось?

— Да глупости, просто показалось…. Прости. Давай садиться, всё чисто.

— Войцех! — не отставал я.

— Да показалось, Злотый, мне просто показалось.

— Что показалось?

— Ерунда, — уже бодрее проговорил напарник.

Но ощущение, что нужно его «дожать» и заставить рассказать из-за чего мы пошли на второй круг, не отпускало.

— Давай, рассказывай, — постарался придать своему голосу приказной тон.

Похоже сработало, потому что, после небольшой паузы, Войцех проговорил:

— Показалось мне.

— Что именно?

— Что нам навстречу самолёт взлетал, — выдавил он, наконец.

— Какой самолёт? — вот уж действительно удивил. — Там не было никаких самолётов. Я же позади тебя летел.

— В том и дело, что невидимый самолёт. Я только контуры заметил, да и то, как какое-то странное искажение воздуха.

После его слов у меня по спине побежали мурашки. Снова вспомнилась тень на горных склонах от несуществующего самолёта и байки о пилоте, застрявшем в Барьере.

— Как интересно, — проговорил я.

— Сказал же: ерунда, показалось.

— Может и нет.

— Что? — удивился Войцех. — Ты о чём?

— Я тоже его видел, только до Барьера. Незадолго до того, как ты меня догнал.

— А чего не сказал?

— Сам-то!

— Ну да, согласен, — отступил напарник. — Позже обсудим. Садимся.

В этот раз всё прошло без сучка, без задоринки. Первым по земле покатился «Шмель», следом упруго качнулся на рессорах мой «Беркут». Колеса зашуршали по бетону. Мы остановились недалеко от ремонтных ангаров. Обслуживающий персонал не спешил появляться. Но в Шурдии вообще никто никуда не спешил. А сейчас город был окутан дымом, знаменуя какой-то религиозный праздник, и вполне возможно, заправляться нам вообще придётся самим.

Заглушив двигатели, я вышел в грузовой отсек. Девица как раз заканчивала стягивать верёвку с запястий. Увидев меня, она принялась рывками срывать путы, быстро освободилась, схватила с пола отвертку и направила на меня.

— Не подходи!

Я приближался, не говоря ни слова. Она отступала, облизывая пересохшие губы и тяжело дыша.

— Не подходи, я сказала! — истеричные нотки сделали её голос писклявым.

Я продолжил приближаться, пока не дошёл до двери. Открыл её, скинул трап, отступил на несколько шагов назад и велел:

— Выматывайся.

Не знаю, чего она ожидала, но, видимо, не этого.

— Пошла вон, — я указал на выход.

— Но, но я…, — похоже, она растерялась. — Ты… я…

— Мне тебя силой выкинуть? — не видел причин церемониться с той, по чьей милости за мою голову, возможно, объявят награду.

Она нахмурилась.

— Нет.

— Вот и отлично. Давай, пошевеливайся.

Неуверенно она подошла к проёму, остановилась и посмотрела на меня:

— А письмо? Ты всё-таки его доставишь?

Я надеялся, что мой вид говорил сам за себя: «разумеется» и «не твоё дело».

Девушка поняла, что другого ответа не дождётся. Её губы задрожали. В какой-то момент мне показалось, что она вот-вот заплачет, но нет. Сдержалась. Горделиво вздёрнула подбородок и уже поставила ногу на ступень трапа, когда я окликнул.

— Стой!

Она сразу оглянулась. Взгляд зажегся надеждой.

— Отвёртку оставь, — сказал я.

Блеск в глазах тут же стал злым. Швырнув инструмент в стеллаж, моя пассажирка ушла.

Я вздохнул и направился следом.

Снаружи запах гари был ещё сильнее. В горле слегка запершило.

Я стоял у трапа, ждал Войцеха и смотрел вслед удаляющейся девушке. Она шагала быстро, не оборачиваясь. Напарник подошёл и тоже посмотрел на неё:

— Ничего больше не рассказала?

— Я не спрашивал.

— Не зря отпускаем?

Я пожал плечами. Откуда мне знать? Может и зря. Но рисковать контрактом дальше не особо хотелось.

— Что у них сегодня за праздник? Всё в дыму и никого нет.

Я осмотрелся по сторонам. На поле так никто и не объявился.

— Не имею понятия. Ты же знаешь — святых у них ещё больше, чем королей.

— Это да, — согласился я, снова бросил взгляд на девушку.

Она бежала к нам.

— Да что опять-то?! Я же чётко дал понять…

И вдруг почувствовал, как под ногами едва ощутимо вибрирует ВПП.

Войцех тоже посмотрел вниз. Значит мне не показалось. Или показалось не только мне? Кто знает этих шурдов, и чем они дымили…

А откуда-то издалека доносился глухой звук, словно по земле лупила трамбовочная машина, и не одна.

— Злотый!

Возглас напарника потонул в трубном рёве огромного слона выбежавшего из-за здания аэропорта. А следом за ним пять животных размером чуть поменьше. На каждом сидел махаут, направляя слона и задавая темп бега, а за погонщиком ещё по семь или восемь человек с длинноствольными ружьями. Окрашенные закатным солнцем в кроваво красный цвет, на бивнях слонов сверкали устрашающе длинные металлические шипы. Головы животных украшали венцы из включенных фонарей, а верхнюю часть хоботов и лбы защищала чешуйчатая броня.

— Это что за крен на нос?! — только и смог проговорить я, совершенно не понимая, что происходит.

Слоны направлялись к нам и останавливаться, похоже, не собирались.

Только вот с чего бы? Мне доводилось бывать здесь не раз. И всё было в порядке. Что могло произойти сегодня, хоть стреляй — не смогу сказать.

А стрелять и правда начали! Едва завидев нас — шурды открыли огонь, развеяв малейшие сомнения в своих намерениях.

Пули стали выбивать фонтанчики вокруг. Причём стреляли только по нам, моя бывшая пассажирка их не интересовала. Но, если у неё и имелся какой-то шанс убежать, то он испарился, когда девушка споткнулась о полу своего халата и упала. Теперь её участь была предрешена.

— На взлёт! — крикнул я и кинулся к «Беркуту».

Забрался внутрь, дверь не стал закрывать, а сразу направился в кабину, прыгнул в кресло. Трубный рёв слонов, раздававшийся снаружи, казался ужасающе близким. А тумблеров и кнопок, которые необходимо включить для запуска безумно много… Генератор, ВСУ, подача топлива, гидравлика… Пальцы работали на автомате, пропуская панели освещения, обогрева стёкол и прочие процедуры, пока не особо значительные. Никогда не обращал внимания, насколько длительная процедура запуска двигателя, и как много времени требуется, чтобы самолёт ожил.

Мне кажется, так быстро, я ещё ни разу не щелкал тумблерами, при этом старательно опустошая голову от мыслей и отдаваясь инстинктам. Двигатели, наконец, заурчали. Сразу добавив оборотов, я уже хотел было сняться с тормоза, как заметил, что винт на «Шмеле» Войцеха ещё не крутится, а самого напарника нет даже рядом с самолётом.

«Ранили!» — мелькнула первая мысль.

Оставив движки молотить воздух, бросился к двери и сразу увидел Войцеха. Он был прямо возле моего «Беркута». Поляка действительно ранили и, похоже даже несколько раз: По левой щеке стекала кровь, правый рукав выше локтя окрасился темно-красным. Войцех, не особо церемонясь, подталкивал рукой под зад мою бывшую пассажирку, помогая той быстрее забраться по трапу ко мне в самолёт.

— На кой ляд?! — воскликнул я.

— Помогай! — прохрипел напарник, злобно зыркнув на меня.

На споры и пререкания времени не было. Взяв девушку за руку, втянул её на борт и бросил быстрый взгляд назад. Шурды на слонах приближались, продолжая палить. Несколько пуль попали по «Беркуту». Войцех что есть духу бежал к «Шмелю».

— Втяни трап, — велел я пассажирке и кинулся в кабину.

Оказавшись в кресле, сразу снялся с тормоза и начал набирать скорость.

Достаточно короткий разбег “Беркута”, в этот раз казался невероятно длинным.

— Войцех? — набрав высоту, вызвал напарника.

Я только мог надеяться, что он успел взлететь: “Шмелю” тоже требовалось какое-то время для старта.

— Войцех? — повторил я, переживая всё сильнее.

От нарастающего волнения начало пульсировать в висках. Воображение рисовало страшные картины гибели напарника.

— Войцех?!

Тишина.

Черно-желтый аппарат с рёвом вдруг выскочил откуда-то снизу, перед самым носом “Беркута”, заставив меня вздрогнуть. А следом в наушниках раздался голос напарника:

— Здесь!

И тогда у меня наступил отходняк. Дышалось тяжело, будто на груди пудовая гиря лежала. Я несколько раз вдохнул-выдохнул, потом спросил:

— Ты как?

— Горючки мало. До следующей точки не дотяну точно.

Хотелось выругаться, но это успеется, сейчас больше заботило другое:

— Тяжело ранен?

— Царапины. Сейчас на курс встанем, заклею “Подорожником”.

От сердца отлегло: если обойдется регенерирующим пластырем, то и правда не сильно задело.

— Хорошо. Есть мысли куда здесь лететь?

— Дели и Джибути. До обоих не дотяну.

Это я и так знал. Но ещё не пришёл в себя, поэтому понятия не имел, что теперь делать.

Пытался придумать хоть что-то, но ничего толкового в голову не приходило.

— Ты нахрена за ней возвращался?! — не выдержал, наконец я.

— А надо было оставить?

— Да! Пусть бы выкручивалась, как хотела! Она наши головы под топор подставила!

— Это нам как-то помогло бы и изменило ситуацию?

Хотелось рявкнуть «Да!», выпустить скопившиеся эмоции, но спокойствие напарника немного охладило, и я проговорил, стараясь скрыть недовольство:

— Нет.

— Так куда летим? — вернул мне вопрос Войцех.

В шурдском Пределе имелось не так много аэродромов.

— До Нагпура дотянешь? — спросил я, хотя и догадывался, какой будет ответ, просто цеплялся за соломинку.

Войцех ответил спустя полминуты, наверное, сверялся с навигатором:

— Нет.

Проклятый Барьер! Угораздило же появиться на противоположном краю Предела.

Ситуация дерьмовая. Даже если мы найдем какой-то аэродром, где гарантия, что на нём не произойдёт то же самое, что в Калькутте? Что за колючка попала шурдам под хвост? Почему они напали? Может Сорок королей решили объявить войну контрабандистам или вообще всем чужакам? Или мы нарушили какие-то религиозные табу, карающиеся здесь смертью?

Поди их разбери. Люди мастаки придумывать для себя и других всякие каверзные ограничения, а чужой Предел — потёмки.

Сейчас мы летели вдоль побережья. Справа коричнево-зелёные утёсы, слева покрытое дымкой море. Солнце уже почти скрылось и опускалась темнота.

Я пытался придумать выход из ситуации. Время для принятия решения испарялось вместе с остатками горючего в баке «Шмеля».

— Войцех, — проговорил, наконец, я. — Давай искать ровное место. Садимся. Забираю тебя, а за «Шмелем» на обратном пути вернёмся.

«Возможно, от него ещё что-нибудь останется», — добавил я мысленно.

Заказ уже и так выходил нам боком из-за пассажирки у меня на борту, а теперь грозил ещё и потерей самолёта. Вознаграждение, даже если мы его получим, не покрывало таких расходов.

— Куда мы летим? — раздался вдруг рядом женский голос, и я чуть не подпрыгнул от испуга.

— Я что, разрешал входить в кабину?! — злость вскипела с новой силой. — Шагай обратно и сиди в грузовом.

Моя грубость не произвела на наглую девицу никакого эффекта.

— Мне тебя снова связать?

— Я имею право знать…

— Ты имеешь право закрыть рот и делать то, что я прикажу.

Она уселась в кресло второго пилота. Ну такой наглости я вытерпеть не смог. Включил автопилот и только начал подниматься, чтобы вытолкать её взашей, как девица выставила руку и быстро проговорила:

— В этом Пределе у организации моего отца есть тайный аэродром.

Я остался в кресле:

— Что? Аэродром? Где?!

— Злотый, что у тебя там происходит? — спросил Войцех.

Я включил громкую связь.

— Дамочка заявляет, что её папашка, якобы, основал базу в этом Пределе втихаря от шурдов.

— Где?!

Девушка замялась.

— Пообещайте, что не бросите меня там.

— Могу пообещать, что не выброшу тебя прямо сейчас. Устроит?

— Ну тогда делайте, как собирались, и надейтесь, что посадка будет удачной, что больше никто не нападёт, что самолёт останется в целости и сохранности, когда вы за ним вернётесь. Если вернётесь, конечно. Ведь не зря вы на двух самолётах летаете. Один может и не добраться до Кейптауна.

Её упрямство бесило. И бесило вдвойне потому, что она была права, перечисляя возможные опасности.

— Злотый, дай ей слово, — сказал Войцех.

На лице девушки появилась торжествующая улыбка.

— Высадим тебя в Карачи. До того времени ты будешь делать то, что я скажу и когда я скажу. Ясно?

— В Кейптауне! Я полечу с вами до Кейптауна!

— Нет! — это был большой риск.

Если нам посчастливилось и о пассажире на моём самолёте пока никто не знал… хотя, кого я обманываю?! Всё указывало на то, что нас изначально планировали подставить.

— Это — моё условие! — добавила шантажистка.

— Уже было одно.

— Злотый… — голос Войцеха слегка меня остудил.

Девица жутко раздражала, и я заводился с полуоборота, но пошёл на уступки:

— Хорошо. Где аэродром?

— Обещаешь?

— Да, да! Где?

— Гокио.

Я сразу начал поиски в навигаторе. Нашёл быстро.

Выключил громкую связь и надел гарнитуру.

— Войцех?

— Подходит! Разворачиваемся!