Глава 2.2

– Я, кажется, русским языком сказал – он в тюрьме.

Я услышала. Только принимать отказывалась. Как и отказывалась верить в

то, что не смогу с ним встретиться, не смогу дотронуться хотя бы до его руки.

Возвращаться ни с чем. Возвращаться и понимать, что я поставила крест на всем,

что было раньше, на своей любви.

– А я русским языком сказала, что хочу его видеть.

Наверное, это был момент откровения для меня, для него. Потому что мы

оба помнили, как я стремилась избавиться от этих отношений, сбежать. Помнили,

как я ненавидела Петра и кричала, что желаю ему смерти. Боже…я даже дошла

до того, что ударила его ножом, а теперь…наверное, если бы не Льдинка, я бы

могла умереть вместе с ним и ради него.

– То есть ты считаешь, что вот так просто сейчас сели и поехали?

Сказал с насмешкой. Язвительно и посмотрел мне в глаза с укором…как

будто мы с ним вместе вспомнили одно и тоже.

– Не считаю…я хочу знать, что нужно сделать, чтобы его увидеть…Я не

уеду, понимаете? Я не сдвинусь с места. Хотите, я встану на колени и буду вас

умолять. Я буду целовать ваши ботинки и просить вас, заклинать помочь мне.

Встал со стула и склонил голову к плечу. Это раздражение во взгляде и

пренебрежительный жест рукой. Такой, словно я ему надоела.

– Девочка, ты можешь давить на меня сколько угодно. Если ты думаешь,

что я привез тебя сюда, потому что ты начала меня шантажировать, то ты

ошибаешься и очень сильно. Ты здесь, потому что я не хотел, чтоб ты стояла там

на улице одна со своим чемоданом и не знала, куда тебе пойти. Любая истерика

может стоить тебе жизни. Тебе и твоему сыну. Но ты об этом даже не думаешь!

Когда он это сказал, я сильно вздрогнула.

– Считаешь, никто не знает о твоем существовании? Ты настолько наивная

идиотка? Мне всегда казалось, что ты эксцентричная, но не тупая. Тебя спрятали

и спрятали хорошо. Замели все следы. Никто и никогда не смог бы тебя

найти…Но ты самостоятельно вылезла из укрытия и усложняешь всем жизнь. Как

только поймут, кто ты такая – ты превратишься в то самое слабое место, по

которому так легко найти Петра, в орудие давления, шантажа и ультиматумов в

лучшем случае. В худшем – тебя просто убьют. Тебя, твоего сына, твою эту

Ларису Николаевну и даже ее соседей, чтоб меньше народа трепалось. Так что

давай вали отсюда, пока никто не пронюхал.

– Я никуда не поеду…Я хочу увидеть Петра. Я хочу ему помочь…хочу…я

просто больше не могу быть вдали от него. Поймите…не могу.

По щекам градом покатились слезы. Меня просто трясло от отчаяния и

этого невероятного ощущения бессилия.

– Не моги. Мне насрать. Давай, всё. Разговор окончен. Тебе пора. Коля

отвезет, куда скажешь. Хочешь, дам еще денег?

– Нет…

– Нам дорогого стоило его спрятать. Сделать так, чтобы он исчез, и никто

не мог его найти. Но ты только одним своим появлением ставишь под удар все то,

что мы делали все это время. Откажись от него…как он отказался от тебя!

И слышать это не просто больно, а невыносимо. Настолько больно, что я

захлебываюсь слезами. Отказался…оказывается, услышать это вот так,

настолько прямо и откровенно было намного болезненней, чем если бы с меня

сняли кожу живьём.

– Я не понимаю…

Медленно ответила, а потом рухнула перед ним на колени и обняла его за

ноги. Вцепилась изо всех сил, вцепилась так, чтоб он не мог пошевелиться, не мог

от меня отпрянуть или оттолкнуть, мои пальцы скрючились и дрожали, а его

штанина мгновенно стала мокрой от моих слез.

– Пожалуйста, заклинаю, умоляю, сделайте что-нибудь…вы ведь такой

хороший, такой умный, такой…Прошу вас, Карл Адольфович…я люблю его, я так

сильно и безумно его люблю, что готова на все. Прошу вас…Ведь есть какой-то

выход…вы ведь можете придумать. Умоляююю…

Он просто оторопел. Вытянулся в струну и застыл словно изваяние.

– Не рви мне душу, дочка.

Хрипло, срывающимся голосом.

– Представьте, если бы я ею была…если умоляла вас, как отца. Дайте

увидеть…дайте хотя бы издалека.

– Ты не понимаешь, о чем просишь.

– Заклинаю! Я умираю…мне кажется, что я живу под землей, в могиле и

больше не вижу света. Мне кажется, я в вечной темноте или ослепла, потому что

не знаю, как жить без него дальше.

Смотрел на меня долгим взглядом сверху вниз, потом поправил очки. Он о

чем-то думал. Напряженно, с борьбой, с внутренним апокалипсисом, который

отразился на его лице и запутался между седых косматых бровей, которые

сошлись на переносице его длинного и крючковатого носа.

– Ты можешь отправиться к нему только в одном качестве…и то нет

гарантии, что он этого захочет и не отправит тебя на хер.

Сказал и резко выдохнул, словно сожалея о своих словах. Словно понимая,

что лучше бы он этого не произносил, и обратно этих слов теперь не вернуть.

– В каком…?

– В качестве дорогой элитной шлюхи.

Кровь отхлынула от лица и заставила сердце бешено заколотиться. Я

могла ожидать чего угодно, только не этих хлестких и в какой-то мере очень

страшных слов.

– Согласна? Если не выберет…пойдешь ублажать другого мужика. У Петра

там право первого. Если не захочет, ты будешь подстилкой любого морального

урода, который заплатит за твою дырку. И что он с тобой сделает, неизвестно

никому.

Судорожно сглотнула и стиснула пальцы. Сердце бешено колотилось, и в

горле пересохло так, что хотелось закашляться, но и на это не было сил. Я вся

превратилась в каменное изваяние.

– Да, по любой причине можешь стать девкой другого. Иногда проституток

меняют местами. Это риск. Это настолько огромный риск, что я говорю тебе это

прямо сейчас. Так, чтобы ты знала. Ты сейчас будешь играть в русскую рулетку, и

мы не знаем, не выстрелишь ли ты себе в голову.

– Я…я готова на любые риски. Как…как это происходит? Что я должна

сделать?

Поднял меня за локоть с пола и усадил на стул.

– Зарегистрирую тебя в агентстве, которое поставляет девочек зэкам. Не

просто отморозкам, а элитным влиятельным людям, которые по той или иной

причине оказались за решеткой. У них есть достаточно денег, чтобы баловать

себя всякими ништяками. Начиная от сигарет и мобильника, и заканчивая

наркотой, шлюхами и даже сауной. Обычно новенькие и красивые проходят через

клиентов вип. Петр – клиент мега вип. У него есть право выбора девочки первым.

Но…он может от него отказаться по любой причине. Буквально банальной

«сегодня не хочу», и тогда тебя возьмет любой другой следующий за ним, и никто

не сможет отказаться. Ни ты, ни агентство, которое тебя поставляет. Дней десять,

а то и четырнадцать тебя будет еб*ть во все дыры какой-то зек. И ты ничего не

сможешь сделать. Только терпеть. Какой ты потом вернешься к своему сыну

неизвестно…Так что думай. Никто, ни одна живая душа не предупредит Петра

насчет тебя. Потому что некому и потому что не надо.

– Я…согласна.

– Он может подумать что угодно на твой счет…абсолютно что угодно, и

никто не подтвердит, что ты не шлюха, которую отправили сосать у зэков за

огромные бабки по доброй воле, а то и по огромному желанию продать свою

дырку подороже.

– Я согласна.

– Уверена?

– Уверена.

– Хорошо…Значит с этого момента ты больше не будешь Мариной. Ты

будешь девочкой агентства, в которое я тебя отправлю. Я маякну, что это для

НЕГО…но не могу дать тебе гарантии, что ты не попадешь к кому-то другому.

– Пусть… я рискну.