05. Жестокий урок

Золотые браслеты небрежно валялись по всему помещению склада. Некогда красивая, белоснежная юбка танцора и вовсе была разодрана, а несколько ее лоскутов Ланс сейчас сминал коленками, жадно причмокивая.

Он стоял весь в пыли, эротично прогнув взмокшую спинку у ног заурядного разнорабочего — высокого, мускулистого мужика и вбирал его здоровый, увитый венами член, до мошонки. Причем, вбирал с огромным энтузиазмом, словно от этого зависела его жалкая жизнь.

Шед меланхолично наблюдал за данной картиной, устроившись на одном из длинных ящиков у стены. Только смотрел он без злорадства и ярости, абсолютно равнодушно, изучая каждое движение Ланса, каждый его глухой стон, как и положено строгому учителю, принимавшему нелегкий экзамен.

— Господин Шед, — робко обратился бригадир грузчиков, стоявший рядом. — Зачем вы так с парнем? Жалко же… красивый…

— Ничего. Отмоем, вылечим, причешем, — отчеканил лерментис, не отводя черных глаз, в которых застыла печальная морозная ночь.— Ему явно не хватает практических занятий.

Ланс впустил член мужика в свое узкое горлышко, и сам перешел на быстрый темп, зажмурившись.

Мужик вцепился в его ароматные, огненно-красные спутанные пряди грязными лапами, которыми совсем недавно таскал тяжеленные ящики, и, не давая юноше соскользнуть, выплеснул приличную порцию семени в его разработанную глотку.

Ланс закашлялся, когда ему наконец-то разрешили выпустить из ротика опавший член, а потом с щенячьим восторгом, трепетом и покорностью посмотрел на детину снизу вверх и…

— Благодарю вас, господин, за подаренные ощущения, — Ланс говорил тихо, как учили, и не отводя счастливых глаз, вокруг которых была размазана дорогая агатовая тушь. Затем он начал старательно вылизывать орудие мужчины, придерживая его дрожащими пальчиками.

— Господин Шед… а нам точно… точно вот ничего не будет? — осторожно спросил бригадир грузчиков, не сводя взгляд с аппетитных ягодиц провинившегося парня, на которых горели отпечатки грубых ладоней. Да и раскрытая, красная дырка, уже использованная несколькими мужиками со склада, тоже привлекала внимание. Еще и сам Ланс, как назло, свои длинные ножки пошире расставил и задницу отклячил так, что даже убежденные гетеросексуальные работники захлебывались слюной, а не только один их бригадир.

Местом бригадир, конечно же, дорожил, пусть это и склад при борделе, зато это склад при лучшем борделе всего королевства Орен, да еще и с хорошим окладом! Из условий, помимо заурядного договора, нужно лишь не попадаться на глаза клиентам, не подходить к работникам, не трогать работников и не смотреть в сторону работников «Искушения». Даже, когда они голые по складу скачут и сами ко всем пристают.

А тут Шед приволок парня в дорогих цацках, и велел его хорошенько оттрахать, вот прямо тут среди замызганных ящиков, выцветших мешков и крысиной шерсти. И не просто парня, а какую-то ароматную изящную мечту, с идеальной медовой кожей и огненно-красными локонами до бедер. Таких… грузчики даже на картинках не видали.

— Не вредить, не бить, не душить, не вырывать волосы. В остальном он ваш, — лерментис меланхолично повторил условия маленькой сделки, оценивая мастерство нерадивого ученика, и столь же меланхолично добавил, — весь причиненный ущерб придется возместить. А это очень дорогой мальчик.

— Да уж вижу, — бригадир осторожно положил на край длинного ящика рядом с Шедом золотые браслеты и гребень Ланса.

А самого Ланса тем временем снова бросили на груду мешков, грубо, будто он бесчувственная вещь. Очередной здоровый грузчик раздвинул его бедра, покрытые синяками и чужим семенем, и весьма по-хозяйски провел ладонью по медовой коже:

— Красивый какой, словно картинка, — произнес он, облизнув сухие губы.

Юноша замер, с раскрыв свой опухший ротик, и внимательно наблюдая за новым мужиком из-под полуопущенных длинных ресничек. При этом в его взгляде не было ужаса, или гнева, или…

Только восхищение.

Не то, чтобы очередное тело, закаленное тяжелой работой и яростными уличными драками Ланса прельщало, просто… «На клиента нужно смотреть, как на бога» — это повторял Шед на каждом своем уроке.

Грузчик сглотнул и слегка растерялся, потому что вот так нежно и так влюбленно, на него никто никогда не смотрел.

— Господин, — тонкие пальцы Ланса лишь коснулись тыльной стороны ладони мужчины, шершавой, темной от тяжелого труда. — У вас сильные руки… — парень сам развел колени насколько мог, и закусил нижнюю губу.

— А ты и правда отменная блядь, — после едкого комплимента, грузчик весьма бесцеремонно подхватил аккуратный член Ланса, и пару раз приласкав его, прижал подушечку большого пальца к отверстию уретры. — И течешь уже.

— Господин, я… — выдохнул юноша и негромко вскрикнул, выгнувшись и запрокинув голову, когда в него вошли сразу на всю длину.

Ланс сжал своими настрадавшимися стенками орудие мужчины, и не взирая на легкую боль, старательно подавался на встречу яростным толчкам, подстраиваясь под рваный темп.

Здоровяк поплыл… Пьяные стоны, в такт его грубым движениям… Покорность в ореховых, затуманенных глазах в ответ на синяки и ссадины… нежные касания пальцев после жестоких шлепков о взмокшие бедра…

«Господином» грузчика раньше вообще не называли, а тут в каждом обращении Ланса было столько желания и восхищения, что хотелось вновь и вновь срывать эти сладкие слова с его пухлых губ.

Ланс так самоотверженно пытался насадиться на весьма внушительный ствол, что мужика это даже напугало — он чувствовал, как раскрасневшаяся бестия вырывает себе все больше инициативы, поэтому…

— Не дергайся. Смирно лежи, — грузчик приласкал бедра юноши звонким шлепком.

— Простите… простите, господин! — выдохнул Ланс, сразу же замерев, и сильнее сжав член мужчины. — Я лишь хотел… доставить вам удовольствие… Я так мечтаю об этом…

Здоровяк просто навалился сверху на Ланса, сгребая его в охапку до хруста косточек, и продолжая драть с таким остервенением, будто намеревался вырвать из него душу. Вырвать из этого покорного наложника с медовой кожей хоть один упрек, или ругательство, или хоть что-нибудь, что могло бы задеть мужское самолюбие. Но…

Ланс прижался к грузчику своим хрупким тельцем, обвил руками за мощный торс, принимая его член до упора, обнимая, словно идеальные ножны, сквозь боль.

— Я люблю вас, господин, — едва слышно прошептал Ланс, всхлипывая. Затем он поцеловал почти стертую бандитскую татуировку на груди совершенно незнакомого мужика в тот момент, когда он изливался. А вдоль разводов от косметики на лице юноши пробежалась очередная слезинка и упала на его спутанные красные волосы.

Здоровяк тяжело дышал, пытаясь выбраться из самого яркого рая со вкусом перца и меда. Он даже не представлял, что бывает, так горячо, так тесно, так по-настоящему хорошо. Слова Ланса еще отдавались тихим эхом в его голове, а невесомое прикосновение губ, еще рассыпалось яркими искрами перед глазами. Мир остановился, замер… лишь продолжал пронзительно звенеть, как целая нота…

— Хорош, теперь моя очередь, — обалдевшего мужика хлопнул по плечу следующий грузчик, которому тоже не терпелось использовать южного наложника.

***

Ланс еле поспевал за Шедом, цепляясь за серые замызганные стены. Каждое его движение отдавалось болью, кажется, во всех мышцах сразу. Он равнодушно сплюнул остатки семени, а потом устало вытер рот тыльной стороной ладони, размазывая жалкие следы косметики. Да и весь его вид был непередаваемо жалким — тело в синяках, ссадинах. Волосы — спутанный пыльный войлок с мелким мусором. На ногах — разводы от смазки и семени, как у дешевой солдатской шлюхи после трудовой ночи. От роскошного медового наложника, благоухающего пряностями, не осталось вообще ничего.

— Ты понял урок, Ланс? — совершенно спокойно спросил Шед, даже не оглянувшись в сторону своего ученика, ковылявшего следом.

— Да, учитель, — бесцветно выдохнул Ланс. — Я просто шлюха, которую может трахать кто угодно… у кого есть деньги. Или кому вы разрешите.

— Хорошо. Следующий визит господина Денеша, должен пройти безупречно, — произнес Шед холодным приказным тоном. — Иначе тебе придется отработать неустойку и покинуть «Искушение» навсегда.

— Я буду стараться изо всех сил, — так же бесцветно ответил Ланс, которого начинала бить мелкая дрожь. Он размазал безмолвные слезы по щекам, глотая всхлипывания.

— Господин Шед, за сколько вашего южанина можно выкупить? — окрик одного из грузчиков заставил лерментиса остановиться, а Ланса вздрогнуть от вспышки болезненных мерзких воспоминаний. Кажется, вопрос задал тот здоровяк, которому он поцеловал татуировку. А, может другой — за вечер юношу использовал весь склад, и эти грязные вонючие туши он уже не различал между собой.

— Наши работники не продаются, — Шед слегка расправил черные крылья, пока отворял дверь, — Ланс уйдет лишь после того, как возместит неустойку, а неустойку он должен отработать сам. Это одно из правил моего борделя.

Ланс знал правила, только он не уйдет. Потому что его мечта о достойной жизни, еще жива, еще бьется где-то внутри растоптанного сердца, словно бойкая упрямая бабочка с обожженными крыльями.