Глава 8

Следующая дама в алом платье с рюшами и бантом на пышной груди сжимала окровавленную плеть. Художник подчеркнул капли крови, и при мерцающем свете «воронов» те поблескивали добавленной к красной краске золотистой охрой. Вайолет протянула руку и коснулась пальцем холста, тот оказался слегка выпуклым, объемные мазки засохшей краски иглами торчали на портрете. В высокой напудренной прическе девочка заметила крохотные незабудки, такие же украшали жемчужные бусы, оплетающие лебединую шею. В глазах молодой девушки скрывалось нечто притягательно-загадочное и вместе с тем пугающее.

Вайолет опустил взгляд на раму и по слогам прочла:

— Да-рь-я Сал-ты-ко-ва , Дарья…хм, русская, а это у нас кто?

Смуглая девушка в свободной рубахе, цветастой шали на плечах и с множеством золотистых браслетов призывно улыбаясь. В одной руке она держала нож с изогнутой сталью и рукоятью в виде медвежьей головы, а в другой — бубен. Пышная копна черных волос окружила ее узкое лицо с белоснежной улыбкой, но один из клыков сверкал золотом. Цыганка Эсмеральда!

Рядом с ней висел портрет женщины в закрытом парчовом одеянии с покрытой полупрозрачным платком головой и короной. На груди — массивный золотой крест, а в руке — меч. Выглядела женщина отнюдь не как монахиня, а властная и сильная королева. Ее яркие, серо-голубые глаза горели яростью. Из всех портретов она показалась Вайолет самой живой.

— Ольга, — прошептала девочка, касаясь пальцами ее имени и стирая пыль с других букв. — Кня-ги-ня . Эта поинтереснее Марии.

— Так-так, ты заблудилась, малышка? — спросил из полумрака мужской голос, и на свет вышел мертвенно-бледный мужчина с ярко-рыжими волосами и большими кроваво-красными глазами. Его длинная рука с острыми ногтями уперлась в стену над головой Вайолет, и девочка невольно прижалась к холодному камню.

— Нет, не потерялась, — пробормотала она. Неожиданное появление и близость незнакомца испугали ее. — Я пойду… — и, скользнув под его рукой, она бросилась к дверям, даже не заметив, когда успела дойти до конца коридора.

— Куда же ты, крошка?! — окликнул незнакомец и вихрем помчался за ней, скользя сквозь пространство с невероятной скоростью, пока не вцепился рукой в запястье девочки.

Вайолет взвизгнула и затрепыхалась, когда ее подняли над полом.

— Ну-ну, не брыкайся, все равно от меня не сбежать, — процедил мужчина и щелкнул острыми клыками.

«Вампир!» — слишком поздно осенило Вайолет. Ее взвалили на плечо, сжали ноги и понесли к выходу из ратуши.

— Ох и славная будет пирушка! — пропел клыкастый и стал насвистывать себе под нос. Правда, свистеть получалось не слишком хорошо — мешали клыки.

— Далеко собрался, кровосос? — спросил глубокий женский голос, и вампир резко остановился.

Вайолет заерзала на его плече, пытаясь обернуться, и увидела краем глаза ту самую женщину с портрета. «Княгиня…»

— Помогите! — попросила она и забила кулачками по спине вампира.

— Цыц, мелюзга! — шикнул вампир и с силой ущипнул ее за попу, заставив девочку ойкнуть. — Сударыня, так я это… в кроварню собрался, вот, несу ко столу, не извольте беспокоиться, — и попытался ее обойти, но та преградила ему дорогу выставленным мечом, сталь почти коснулась его носа.

— Я тебя не отпускала, смерд, а ну пусти дитя, не то худо будет.

— Помилуйте, матушка, — взмолился вампир и отпустил Вайолет, девочка скользнула на пол и забежала за женщину.

— Какая я тебе матушка, пес блудливый, пшел отсюда, и чтоб я тебя здесь больше не видела. Таким отбросам выделен собственный район, там и промышляй, — угроза возымела успех, и вампир бросился вон из ратуши, превратиться в прах от руки старшего жнеца ему не хотелось, а со своей госпожой он как-нибудь договорится, и та не откажет ему в посещении.

На плечо испуганной Вайолет легла теплая рука, лицо женщины прояснилось. На секунду девочке показалось, будто она смотрит на живую икону, чье лицо и голова озарены теплым, божественным светом.

— Вижу я, что отмечена ты печатью, но где тот, кто оставил ее, почему бродишь одна в столь опасном для живого месте? — строго, но спокойно спросила Ольга.

— Мой… опекун пишет отчеты, а я хотела полюбоваться картинами и вот… встретила того господина, — Вайолет виновато опустила голову, предчувствуя наказание.

Женщина усмехнулась:

— Да какой из него господин — кровопийца и только. Пойдем, — протянула ей руку. — Отведу тебя.

Вайолет взялась за нее и тяжело вздохнула.

— Ругать не стану — итак наказана. Корпсгрэйв — не место для живых, твой опекун поступил беспечно. Метка — знак для нас, но не для вампиров и прочей нечисти: те творят, что пожелают — здесь их вотчина, и изгнать их можно лишь из ратуши.

Девочка кивнула, запоздало понимая, куда могла вляпаться из-за своей неосмотрительности. Княгиня права, это ведь не прогулка по картинной галерее или Ридженс парку.

— Не говорите ему, пожалуйста, что меня могли похитить, не хочу волновать ни его, ни брата, — попросила она.

Ольга остановилась и долго смотрела в ее глаза:

— Так тому и быть.

При виде княгини жнецы как по команде встали из-за столов и раскланялись. Один только Жнец активно работал пером, перед ним росла стопочка из отчетов, а Калеб неторопливо переворачивал страницы.

— Двое неучтенных.

Услышав голос Ольги, Жнец поднялся.

— Приветствую, княгиня, — он склонил голову. — Все верно.

— Не стану напоминать тебе о наших правилах, но на будущее учти — живым, даже неучтенным, здесь не место, или я позабочусь о том, чтобы в устав вписали новый закон.

Калеб с интересом переводил взгляд от Жнеца к величественной женщине в отороченном мехом плаще и золотистыми волосами, перехваченными на лбу алой лентой. На ее пышной, скрытой под плотной тканью груди сверкал православный крест. Матушка носила такой же, только маленький.

— Слушаюсь, этого больше не повторится, — Жнец не смел взглянуть ей в глаза.

— Заканчивай побыстрее, в Лондоне уже вечер, а детям пора спать. Привыкай к их графику, раз взял на себя чужое бремя, — княгиня коснулась макушки Вайолет и покинула зал.

Жнец проводил ее долгим взглядом, а затем вернулся к записям и через несколько минут закончил. Калеб даже не успел расспросить сестру, куда она умудрилась вляпаться, раз Жнецу из-за нее досталось. Но до самого дома Вайолет молчала и была какой-то подавленной.

У дома Джека Жнец их оставил и скрылся во тьме. Он тоже не разговаривал, и Вайолет решила, что обидела его, в горле появился неприятный ком, а на глаза навернулись слезы, но стоило ей последовать за братом, как дверь дома повторно хлопнула, и рядом стоял Жнец. В руке он сжимал большую черную клетку, внутри которой на косточке-жердочке висела самая настоящая летучая мышь. От света она раскрыла один кровавый глазик и поморщилась, мол, зачем ее потревожили, ей было так хорошо в темноте Корпсгрэйва.

— Это тебе, — улыбнулся Жнец, вручив Вайолет подарок. — Не собака, но…

Шокированная девочка захлопала глазами.

— Она пьет кровь? — спросил Калеб, аккуратно забрав клетку и стараясь ее не трясти.

— Это Он, и да, помимо крови он также любит экзотические фрукты, сырое мясо, правда, редко его доедает, должно быть, я давал слишком большие куски, а порой и лакомится молоком, — нахмурившись, ответил Жнец.

— Как его зовут?! — обретя дар речи, выпалила Вайолет и провела пальчиками по прутьям, но Калеб качнул головой, и сестра убрала руку. Одной неприятности в Корпсгрэйве достаточно, еще не хватало, чтобы маленький кровопийца уцепился за палец, вдруг он голоден?

— Барток. Полагаю, Джек не станет возражать против чистоплотной мыши, — Жнец поднялсь по лестнице.

Джека дома не оказалось, и когда на стук никто не ответил, Жнец выудил из кармана запасной ключ, и они вошли внутрь. Вайолет тут же принялась искать съестное для Бартока и обнаружила апельсины, они показались ей более аппетитными, чем вяленое мясо.

Калеб поставил клетку на стол и накрыл пледом:

— Пусть привыкает, — он забрал у сестры апельсин, быстро его почистил и разделил.

Потирая сонные глаза и наслаждаясь сладкими дольками, одну из которых брат вставил между узкими прутьями, дети наблюдали, как впиваются в яркий плод острые крохотные зубки мыши. Как Барток тянет сок, а затем отбрасывает остатки мякоти на дно, требует добавки.

— Обжора, — пробормотал Калеб с усмешкой.

— Мне нужно уйти на задание, — сказал Жнец в дверях.

— Не волнуйся за нас, — Вайолет помахала ему рукой. Спать на диване ей не хотелось, но другого варианта не оставалось, комнаты-то были пусты.

Идя в ванную, она еще раз открыла дверь своей будущей комнаты и обомлела. За день та наполнилась мебелью, игрушками, шкафом с одеждой и прочими девчачьими принадлежностями. В камине лежали поленья, а на столике вазочка с дивными желтыми розами.

— Калеб! — окрикнула она брата, и тот заглянул внутрь.

— Хорошо, — он одобрительно оглядел новшества. — Чудесно, что Джек не сделал ее в розовых тонах, иначе бы его ждал грандиозный скандал.

Вайолет злорадно потерла ладошки.

Ей понравилась выбеленная мебель в стиле «Прованс», и хотя она казалась простоватой, но была качественной и подобрана со вкусом. Такая комната подходила больше взрослой девушке, нежели маленькой девочке, но Вайолет она пришлась по душе.

— Может, и твоя такая же? — она подтолкнула брата, и они распахнули дверь его комнаты, а заодно и Жнеца. Опекуну повезло меньше всех: вместо добротной кровати там стояла малиновая кушетка.

— Думаю, это такая месть, — хихикнула Вайолет.

Калеб понимающе кивнул.

— Как, оказывается, быстро в Корпсгрэйве идет время… — начал он, желая вывести сестру на разговор.

— И есть иерархия старших и младших жнецов. Получается, наш… работает посыльным или кем-то вроде того. Забирает души, доставляет их туда, а всем остальным заведуют старшие. Интересно, он правда ничего не помнит о своей прошлой жизни?

Калеб пожал плечами:

— В любом случае неприлично лезть к нему с расспросами, захочет — сам расскажет. Ты не хочешь поделиться тем, что произошло? Почему тебя привела княгиня Ольга? — он строго посмотрел на сестру.

Вайолет тяжело вздохнула и покаялась в содеянном, но когда брат ничего ей не сказал и даже не отругал, а умел он это делать не хуже матушки, девочка забеспокоилась.

— Я хочу еще раз попытаться связаться с отцом, — твердо сказал мальчик, вернувшись в гостиную.

— Может, не нужно? Вдруг тебе снова станет плохо? — но брат остался непреклонен. Когда он чего-то хотел, то не отступал от задуманного.

Однако, как Калеб не напрягался, как не старался, ничего не получилось, к ним никто не пришел. В глубине души Вайолет была этому рада, страх потерять брата вновь зашевелился в ней.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она открыла дверцу клетки и протянула Бартоку руку, наевшийся и довольный мышь неторопливо сполз к ней на ладонь, но стоило ему оказаться на свободе и он распахнул крылья, залетав по комнате.

— Ну вот, как теперь его поймать? — заканючила Вайолет.

— Никак, полетает и вернется, он ведь свободный мышь, — Калеб пожал плечами.

Но у Бартока оказались свои планы: облетев лестницу и пошуршав на втором этаже, он вернулся и приземлился Вайолет на голову, а затем зарылся в ее волосах, как в гнезде.

— Ой! — девочка заулыбалась, чувствуя, как мышь тычет ей в щечку своим носиком и щелкает клыками — разговаривает на своем языке.

— Теперь ты сможешь повсюду его носить, и окружающие будут думать, что это подобие заколки или оригинальной шляпки, особенно, если прикрепить к волосам вуаль или сеточку, чтобы скрыть его телосложение, — предложил Калеб, вспоминая матушкины головные уборы.

— Отличная идея! — в шкафчике Вайолет как раз приметила подходящую сетку.

— Пора спать, — брат подтолкнул ее к ванной, а позже они разбрелись по своим комнатам. Барток спал с Вайолет, оставшись в ее волосах, но периодически переползал на карниз.

Дети даже не услышали, как среди ночи вернулся Джек и долго принимал душ, смывая с лица и рук брызги крови. Ночь выдалась не самой приятной, он очень устал, потому как очередная жертва оказалась слишком активной. Осушив стакан воды, Джек заглянул к Вайолет и, убедившись, что девочка крепко спит, поднялся к себе в комнату.

Блаженно растянувшись на футоне и раскинув руки в стороны, он смежил веки и стал медленно погружаться в тревожный сон.