Глава 4

Декабрь уже перевалил за середину, когда в деле о московских торговцах человеческими органами наметился вроде как заметный прогресс. Одна из версий, от которой сперва отмахнулись столичные полицейские, но которой все-таки занимались Бойко и Чимикин, неожиданно дала результаты. Радоваться было еще рано, но профессиональная интуиция подсказывала: это оно! Павел и Вадим рыскали по городу как гончие: где законом, где подкупом, а где — страхом пытались найти нужных свидетелей и информацию. Пару дней они рыли носом землю и ночевали на работе, чтобы не тратить драгоценное время на дорогу домой и обратно. Все эти дни от Лекса регулярно поступали завтраки, обеды и ужины, а также — небольшие записки с неизменными пожеланиями удачи, сил и ни в коем случае не пострадать в борьбе с преступностью.

Павел каждый раз читал это с трепетом, словно пятнадцатилетний школьник — записку от первой красавицы класса. Впрочем, именно первое письмо казалось ему самым личным, остальные были короткими, полными добрых слов, но адресованными в большей степени обоим капитанам, а не ему лично.

— Вы б хоть пару слов благодарности чирканули в ответ, — заметил как-то раз Цветочный, который теперь был «службой доставки из кофейни» и частенько жаловался на то, что «вообще-то не нанимался».

Впрочем, спорить со старшими по званию не пытался.

— Чего? — Чимикин как раз оторвал взгляд от очередного письма.

— Я говорю, что парень твой, — Цветочный кивнул на записку, — переживает и каждый раз спрашивает, как там дела у «двух капитанов», а мне и остается — только отвечать, что пока не сдохли. Я же не в курсе, как продвигается ваше сверхважное дело.

— Он не мой парень, — на автомате отозвался Павел.

— А чего тогда так волнуется? — мимо проходящая Леночка «связи со СМИ» тоже решила вмешаться.

— Меня спрашивает каждый раз, хотя что я знаю? Ничего!

— Пока что никаких конкретных сведений для обнародования, — отбрил ее Чимикин.

— Так я Лешеньке и говорю, ага, — она мстительно прищурилась, — никаких конкретных сведений!

— Лешеньке? — обомлел Чимикин от такой фамильярности.

— Ну а как мне его еще звать-то? — Леночка пожала плечами. — Не Лексом же!

Павел и Цветочный переглянулись. Весь участок сходился в едином мнении: Леночке стоило работать следователем — эта женщина знала абсолютно все, а что не знала, то узнавала быстрее всех в участке.

Лешенька. Павел усмехнулся. Как ни странно, он уже привык к «Лексу», а тут оказался «Лешенька». Ему, пожалуй, шло и так и этак. Чимикин снова глянул на письмо. Возможно, стоило и правда написать хоть пару строк благодарности в ответ.

С выражением чувств у Чимикина, как и у большинства его коллег, было так себе. Он подозревал, что служить букве закона идут как раз те, кому проще подсмотреть туда, где написано, что говорить и как действовать во всех жизненных ситуациях. К сожалению, в законе ничего не было сказано насчет флирта с симпатичным парнем из соседней кофейни. Чимикин вздохнул: вот, где не помешала бы инструкция по эксплуатации собственных чувств.

«Все очень вкусно, спасибо, мы живы и здоровы. Преступники пока что на свободе. Но это ненадолго».

Последнюю фразу подсказал подошедший Бойко и долго ухмылялся своему остроумию. Все-таки имело смысл ввести какие-то обучающие курсы для полицейских — взаимодействие с гражданскими лицами вне служебных обязанностей.

Записку он передал с Цветочным, когда тот отправился за очередным кофе. Вернулся Владик с ответным письмом. В нем Лекс выражал надежду, что преступники скоро будут наказаны, и что у занятых полицейских наконец выдастся минутка для того, чтобы лично забрать свой самый вкусный кофе.

Таким образом завязалась забавная переписка, в осуществление которой оказались втянуты чуть ли не все сотрудники отделения. Теперь, возвращаясь на работу (а из-за стремительно развивающихся событий вокруг московского дела приходилось много разъезжать по городу), Чимикин каждый раз обнаруживал на своем столе очередную записку от Лекса.

Тот передавал их через каждого, кто заходил в кофейню, видимо, совершенно без стеснения или опасений, что это может быть понято как-то неправильно или наоборот — слишком правильно. Сам Чимикин на такое бы первым не решился, пожалуй. Тем не менее окружающие будто бы не видели в этой переписке ничего позорного, а даже воспринимали ее как забавную праздничную игру и с удовольствием превратились в посыльных. Цветочный наигранно ликовал, что курьер больше не он один, но кажется, его это даже чуточку задевало.

Их послания не были длинными или особо откровенными — на это просто не хватало времени. Чаще всего они ограничивались парой фраз вроде: «доброе утро», «сегодня на обед борщ», «надень шапку, холодно», «видел из окна, что вы выходили курить, но у меня были клиенты», «очень вкусный ванильный раф, лучшее, что было у меня за весь день», «ухожу домой, вот твой латте», «наймите третьего парня, вы с Деном работаете слишком много».

Это было милые и забавные сообщения, которые в целом ни к чему не обязывали и, пожалуй, ничего не означали, кроме одного: Чимикин ждал их с теплотой и благодарностью. Не меньше, чем горячий обед, завтрак или ужин. В конце Лекс неизменно рисовал то чашку с кофе, то просто маленькое сердечко — видимо, когда не успевал что-то большее. В один момент Чимикин, сам не понимая зачем, накарябал ему в ответ такое же. Это было глупо, смешно, совсем не похоже на него, но все равно как-то волшебно. Как и вся их веселая переписка. Казалось, в ней можно позволить себе чуть больше, быть не капитаном полиции, который занят сложным делом, а влюбленным флиртующим болваном. Ровно на те несколько минут, что занимает ответ на письмо. Чимикину очень нравилось быть этим болваном, к чему бы это все ни привело в будущем.

Бойко их переписку никак не комментировал. В целом обсуждать что-то, кроме дела, у них и времени-то не оставалось. Они вышли на финишную прямую своего расследования, и сейчас была дорога каждая минута — все могло сорваться, и тогда пришлось бы заново искать варианты и разрабатывать новый план действий. Все, что мог себе позволить Чимикин — это несколько слов для Лекса в ответ. Но эта мелочь давала силы жить и работать на пределах возможностей. На что-то кроме его уже не хватало.

Еда и кофе оставались все такими же вкусными и сытными. В один момент Чимикин поймал себя на мысли, что не помнит уже, как питался раньше — до того, как Лекс организовал ему с Бойко эту вкусную и полезную ежедневную доставку.

Задуматься о том, что это вообще-то не слишком правильно, его неожиданно заставил капитан Бойко.

— Интересно, за чей счет в итоге проходят эти наши банкеты? — заметил он во время послеобеденного перекура.

— За счет заведения же, — отозвался Павел, вспоминая слова Лекса. — Он сразу передал, чтобы мы и не думали платить.

— Ну да, — с сомнением протянул Вадим, — ну один, два раза — да. Но мы с тобой жрем их еду каждый день трижды, а сколько кофе выпиваем — я и не считаю даже. Думаешь, хоть какой-то хозяин этому стал бы потакать? — он выгнул бровь. — Как пить дать — в обход него действуют.

Чимикин нахмурился. В словах друга была логика. Все это время он совершенно не задумывался о том, что обеды, как и завтраки, наверняка учитываются, да и у такого небольшого кафе на счету и каждый контейнер, одноразовая посуда и прочее. Лекс никогда не писал ничего насчет этого, будто бы его благотворительность была само собой разумеющимся фактом, но, вообще-то, вряд ли его начальство обрадуется такой щедрой самодеятельности.

— Вот блин, — он покачал головой, — ты прав! Мы не можем питаться бесплатно!

— Отчего же, — хмыкнул Бойко, — мы — можем. А во твоему Лексу это может выйти боком.

— Думаешь, он в обход начальства нас подкармливает?

— Скорее всего, — Бойко пожал плечами, — возможно, его не спалят, или у них нет учета.

— Сомневаюсь, что учета нет, — покачал головой Павел, — кафе ж модное, недешевое, наверняка серьезные люди за ним стоят. Проверял кто-нибудь?

— Проверяли, — кивнул Вадим, — там какое-то безликое ИП, ничего конкретного.

Это было ожидаемо. Сейчас все старались быть «безликими ИП», так было проще для любого бизнеса.

Чимикин докурил, бросил взгляд в сторону кофейни. Свет из окон приветливо мерцал, приглашая в свое уютное и теплое пространство. Павел представил себе, как Лекс скучает сейчас за стойкой, набирает что-то на телефоне или калькуляторе… Мотнул головой и отвернулся. Сегодня точно не стоило фантазировать ни о чем, кроме дела. На вечер была назначена операция, план которой они с Бойко вынашивали целых пять дней. Если она провалится, москвичи с них потом не слезут, да еще и преступники наверняка тут же свернут свою лавочку. Этого допустить было никак нельзя. «Сверху» уже несколько раз намекнули, что ждут от Чимикина с Бойко только положительных результатов и образцовых показателей по этому делу, тем более что в прессе уже каким-то образом начали множиться теории и слухи. Пора было заканчивать — и немедленно.

Собираясь на «штурм», Чимикин написал Лексу, что они с капитаном Бойко не хотят быть нахлебниками и требуют заодно с едой присылать счет на оплату. Первый такой прилетел через минут десять вместе с озабоченной Леночкой — она проверяла соцсети и была крайне недовольна тем, что подробности дела знает уже «каждый пятиклассник».

— Теории заговора множатся быстрее, чем ты надеваешь броник! — сердито заявил она Павлу.

— Вот!

На стол опустилась записка, которая гласила следующая: «Ваш счет за довольствие в кофейне «Надежный свидетель»: хорошее настроение, бодрость духа и сил, а также — пойманные злодеи. В качестве чаевых вы можете оставить личный визит в кофейню и исполненный победный танец в честь успешного окончания трудного дела».

Павел завис, улыбаясь на это послание. Лекс флиртовал и веселился. Сразу стало понятно, что никаких денег он не примет. По крайней мере — не так.

«У тебя могу быть проблемы из-за нашей халявы, я переживаю», — послал он с первым попавшемся под руку коллегой младше себя по званию. Тот вернулся минуты через три.

«Береги себя и возвращайся из спецоперации целым — это все, чем ты можешь здесь расплатиться на данный момент. Дальнейшие тарифы обсуждаются».

Здесь уже было не только участие, беспокойство, веселье и безобидный флирт, но и что-то более провокационное, многообещающее. Чимикин в целом в последние дни не то что о сексе — о сне редко думал, но в этот момент почувствовал, как к щекам приливает кровь. Лекс умел, когда хотел, одним намеком сделать так, что даже самое важное дело на миг отодвигалось в сознании. Чимикин прикрыл глаза, отгоняя уже приближающуюся к нему фантазию. Поправил бронежилет, взял каску.

— Брат, я все понимаю, но давай не сейчас, правда, — Бойко, стоящий рядом, выразительно поднял брови.

— Само собой, — кивнул Павел, — секундная слабость.

— Секундная слабость может стоить жизни.

— Да знаю я, — Чимикин отмахнулся, — не все такие роботы-одиночки — как ты, некоторых интересует что-то кроме службы!

Сказав это, он неожиданно осознал, что только что не только слегка нагрубил лучшему другу и коллеге, но и признал вслух, что Лекс ему дорог и важен не меньше работы. Видимо, удивление и даже испуг от этого, отразились на его лице. Вадим усмехнулся по-доброму, ничего не сказал, только похлопал его по плечу. Пришло время отправляться на операцию.

***

Дело оказалось громким. Только раскрыв его, Чимикин и Бойко осознали масштаб и резонанс, который оно вызвало в обществе. Их лица теперь были во всех СМИ. Сразу после лиц московского происхождения, конечно. Леночка «связи», само собой, пыталась протолкнуть информацию о том, что именно благодаря профессионализму местных сил удалось обнаружить и обезвредить такую опасную банду, но почти все ее усилия пропали зря.

Настоящие герои не были на нее в обиде, заранее предполагая, что лавры достанутся не им. Впрочем, хватало и того, что москвичи наконец уехали. К тому же, оставались не выловленные местные «мелкие сошки», которых имело смысл так же ловить по горячим следам. Тем не менее основная работа была уже сделана, и для Чимикина с Бойко наступил долгожданный, хоть и очень временный отдых. В отделе их встречали как главных героев — шампанское, конечно, не открывали, но было решено отправиться в «Свидетеля», чтобы отпраздновать там кофе и пирожными. Эту идею поддержали все.

Павел, только что прочитавший свою утреннюю записку от Лекса, вдруг понял, что прямо сейчас наконец увидит его. Ладони неожиданно вспотели, показалось, что ловить опасных людей ему проще, чем зайти в кофейню напротив, где его ждут.

В сегодняшней записке Лекс не написал ничего особенного, только одно слово: «Ура»! Значит, видел утренние новости и Чимикина в них. Стесняться в целом было нечего, наоборот даже, но Павел все равно чувствовал себя странно, пока двигался вслед за шумной толпой коллег к заветной двери кофейни.

— Где уверенность? — Бойко чуть отстал, чтобы поравняться с ним. — Награда для победителя внутри — осталось зайти и взять!

— Да иди ты, — только отмахнулся Павел.

Разумеется, теперь, когда работа закончилась, он и сам невольно думал в схожем ключе, однако понимал при этом, что до «награды» еще очень далеко. Более того, он даже не имел возможности хоть что-то обдумать касательно происходящего между ним и Лексом — а там было о чем поразмышлять — и сделать какие-то выводы хотя бы насчет себя.

В последнюю полноценную встречу в кофейне Павел пытался отвадить его, причем весьма успешно. С тех пор, однако, характер их отношений разительно изменился. Эти обеды и переписка… Могло это их сблизить? Определенно. Насколько? Сказать с уверенностью можно было только при личной встрече. И сейчас, приближаясь к дверям кофейни, Чимикин нервничал все больше. День стоял морозный и солнечный, снег во дворе весело скрипел под ногами, и объективно не было причин для расстройства. Даже вечно угрюмый Бойко выглядел довольным и благодушным. Павел мысленно отругал себя за неуместный пессимизм. Все складывалось вполне удачно.

Он заходил последним, пропустив Бойко вперед себя. В лицо сразу ударила волна тепла, кружащие голову ароматы кофе и свежей выпечки. У стойки уже собралась очередь, но кто-то крикнул «капитанов вперед», и их с Бойко протолкнули первыми. Павел немного замешкался, но Вадим буквально вытолкнул его вперед, прямо к кассе и Лексу.

— Доброе утро, капитан!

Лекс широко улыбался, глядя на него веселыми глазами. Павел залип, рассматривая его: губы, ресницы, длинная шея, торчащая из глубокого ворота футболки ключица, две родинки под ней… Последние дни Павлу не доводилось видеть ничего красивого, так что эффект Лекса был сейчас крышесносный.

— Привет, — он выдохнул в ответ, чтобы не молчать, — ты такой сегодня…

Слова не шли, Павел снова растерялся.

— Самый вкусный кофе? — подсказал ему Лекс.

— Капитан Чимикин лично разрабатывал план операции и участвовал в ней на передовых, — вмешался Бойко из-за его плеча.

— Я знаю, — Лекс сверкнул глазами, — во всех новостях лишь об этом и говорят. Герои!

Смотрел он при этом только на Павла.

— Вот, кофе дня и праздничный чизкейк, — сообщил Ден, придвинув поднос к Чимикину. — За счет заведения. Там очередь, кстати, — он выразительно повел бровью.

— Нет, я заплачу, — Павел мотнул головой, — это уже просто неприлично!

— Неприлично — быть таким смелым и героическим, — отбил в своей манере Лекс и тут же добавил уже мягче. — Мы очень скучали без вас, капитан.

— Мы? — не удержался Чимикин.

— Очередь, — Ден уже не сдерживался.

— Я только хотел… — начал было Чимикин.

— Моя смена до шести, — быстро шепнул ему Лекс, — но я подожду в кофейне.

Дольше задерживать желающих кофе и завтраков коллег не стоило. Чимикин, оглушенный услышанным, подхватил свой поднос и быстро ретировался в сторону ближайшего столика. Через минуту его догнал Бойко, который тоже получил свой «самый вкусный кофе и самый нежный чизкейк» бесплатно.

— Кого-то можно не ждать завтра с утра? — протянул он насмешливо. — Поздравляю, капитан, справился до Нового года!

— Это ни о чем не говорит, — отмахнулся Чимикин, но, заметив красноречивый взгляд Вадима, смутился. — Посмотрим. Я еще ничего не решил. И не понял.

Он оглянулся на кассу. Лекс как обычно резво и с улыбкой обслуживал посетителей, казалось, ничего не поменялось за те две недели, что Павла здесь не было. Однако это было не так. Фраза Лекса — конкретная и многообещающая — не оставляла сомнений. Он позвал Чимикина на свидание. Сам, первый! Лекс как бы предвосхитил вопрос, сразу ответив на него положительно. В тот момент Чимикин не был уверен в том, что собирается спросить у Лекса именно это, что у него-таки хватит духу сделать это вот так открыто — при всей очереди, да к тому же еще и так спонтанно. Лекс будто бы принял решение за них обоих. Прикинув, насколько это хорошо или плохо, Павел понял, что это вышло очень в стиле самого Лекса — чуть нагло, легко и без злого умысла. И это было, конечно, очень приятно. На самом деле, у Чимикина хватало в тот день и своих дел. И по-хорошему, стоило вечером задуматься не о свидании, а например, о том, как отловить затаившихся сейчас питерских пособников московской группировки. У них с Бойко был пара идей для разработки, но тот, видя, как Чимикин постоянно выпадает из рабочего процесса и мечтательно вздыхает, улетая в своих мыслях, смирился и махнул рукой: «завтра»!

Павел в этот момент как раз читал очередную записку от Лекса, которые он не прекратил передавать с коллегами. В записке было веселое: «Ден грозится увольнением, если мы с тобой задержимся в кофейне хотя бы на лишнюю секунду, говорит, что его уже от нас тошнит»!

Павел усмехнулся. Лекс, похоже, пребывал в прекрасном настроении, тогда как сам Павел был несколько озадачен. У него не было никакого плана насчет свидания, идеи того, куда можно сходить, о чем говорить, как вообще обставить эту встречу. Перекидываться с Лексом парой фраз в кофейне было несложно (теперь он понимал это), переписываться — совсем легко и приятно, но свидание… Вспоминая Лекса, Павел все больше убеждался в том, что такой мальчик наверняка ожидает что-то особенное, и Чимикин дал бы ему это, если бы имел возможность заранее продумать хоть что-то.

— Парень ослеплен твои героизмом, можешь сразу вести его в койку, — сообщил ему Бойко, — используй плюсы своего положения.

— Что за положение?

— Звезда на час, — Вадим пожал плечами, — сегодня ты во всех новостных пабликах, завтра там будет какой-нибудь обдолбавшийся тиктокер — и все, просто так тебе уже никто не даст до следующего громкого дела.

— Лекс не…

— Не такой, я знаю, — серьезно кивнул Бойко, — но при этом мы все еще не знаем, какой он, имей в виду.

Он выразительно поднял брови. Павел понимал, о чем он говорит. Они действительно понятия не имели, что за парень этот Лекс и почему одаривает Чимикина таким вниманием. Если убрать весь героический подтекст последних дней, который скоро сойдет на нет (это Чимикин и сам прекрасно сознавал и не питал иллюзий), они все еще оставались людьми из разных миров: молоденький модный хипстер и самый обычный российский полицейский, которого если не ненавидит, то презирает большая часть населения. Не стоило рассчитывать на что-то фантастическое, хотя и очень хотелось.

— Шесть вечера! — тем временем объявил Бойко. — Собирайся и дуй в кофейню!

— Ладно, уговорил, — Чимикин завозился, перебирая бумаги, пытаясь скрыть охватившее его волнение.

— Поразительно, — прокомментировал это Вадим, — тебя вчера могли убить раза три, но ссышь ты от встречи с пацаном, которого можно сломать, ткнув мизинцем.

— Ты сам видел, какой там пацан, — буркнул Павел.

— Видел, но тебя я тоже видел, так что не надо прибедняться — такого мужика еще поискать!

Чимикин понимал, что друг пытается его поддержать как может, и в целом был ему благодарен. Сам факт, что рядом был кто-то, кто в курсе его переживаний, и с кем не обязательно было постоянно держать лицо, дорогого стоил.

— Все, иди! — Бойко махнул на него. — Не стоит заставлять ждать такую принцессу!

Это неожиданно рассмешило Чимикина. Он представил себе Лекса, сидящим на троне и в мантии, но при этом в фирменном переднике и с подносом в руках. Пожалуй, да, на принцессу он вполне тянул со своей утонченностью и идеальной осанкой.

— Напиши, как все пройдет! — бросил ему Бойко вслед, когда Павел уже накинул куртку. — И завтра не опаздывай, с утра пробиваем Васильевых и Долюбецких!

Чимикин поднял вверх кулак, давая понять, что принял к сведению, и вышел в засыпанный снегом двор.

Он закурил, скорее по привычке, чем для того, чтобы задержаться. Однако сразу же порадовался этому — немного перевести дух и собраться с мыслями ему сейчас стоило. Весь день он так или иначе был на людях и, хоть Бойко и был в курсе всего происходящего, Чимикину хотелось пару минут провести с самим собой перед тем, как отправиться к Лексу.

Во дворе было тихо. Время обеда прошло, многие уже ушли по домам, Чимикин сейчас был один. Свет из окон кофейни ложился аккуратными прямоугольниками на белое искрящееся полотно. Эта картина была уже такой привычной и умиротворяла, что Павел с трудом мог вспомнить, как выглядел двор до появления «Надежного свидетеля». Сейчас казалось, что модное кафе здесь — самая естественная и правильная вещь, которая была чуть ли не всегда. А ведь прошло каких-то неполных три недели. И тем не менее кофейня уже стала частью жизни целого полицейского участка — любимым местом, в котором тебе всегда рады. И все благодаря двум парням и «самому вкусному кофе». Дверь кофейни отворилась, выпуская посетительницу — она скрылась в одном из подъездов дома.

Больше никто не входил и не выходил, но Павел знал, что внутри его ждут, и на душе от этого было так же тепло, как от глотка горячего кофе после прогулки на морозе. Он улыбнулся, понимая, что уже не так сильно переживает за исход вечера — наоборот даже, предвкушает его.

Не собираясь больше оттягивать, он затушил сигарету, быстрым шагом преодолел двор и толкнул дверь в кофейню.