Глава 4

Замок Морены, снаружи оказался обычной горой, вершина которой напоминала пудинг, надрезанный таким образом, что перед гладкой отвесной стеной возникло подобие балкона. На котором всепобеждающая воля жизни, позволила укорениться не только траве и редкому кустарнику, а и десятку кедров. Со столь причудливо изогнутыми стволами, словно деревья пытались взглянуть на солнце из-под низко нависших облаков. В выходящем на балкон, срезе скалы были прорублены двери и пара широких окон, сейчас прикрытых плотными ставнями, — такими же крепкими, как и створки дверей. Из потемневшей от возраста древесины лиственницы, что крепче мореного дуба, окованные позеленевшей медью…

Солнце уже собиралось полдничать, когда пара беркутов величаво опустилась на терраску.

Морена привычно кувыркнулась через голову и превратилась в юную красавицу. И Захар, в который раз, невольно залюбовался ее красотой. Тело богини казалось высеченным из самого дорогого каррарского мрамора, прославившегося теплым розоватым оттенком камня и как бы подсвеченным изнутри.

Если честно, то Захар до сих пор не был уверен, что не грезит во сне. Ведь его приключения можно было сравнить только судивительными сказками, которые любят рассказывать бабушки долгими зимними вечерами. Разве поверил бы кто Захару, вздумай он рассказать обэтом?

Парень так глубоко задумался, что вздрогнул, услышав недовольный окрик:

— И долго мне еще ждать, пока ты соизволишь стать человеком?

Опомнившись, Захар поспешил разжать ладони. А вернув себе более привычный вид, в первую очередь принялся натягивать изрядно пострадавшие от когтей штаны.

— Можешь не торопиться, — улыбнусь Морена, прикрытая только водопадом собственных волос. — Пока я не хлопну в ладони, мы все равно, что в пустыне.

— Так удобнее... — пробормотал парень, завязывая шнурок на поясе. — Привычнее.

— Понимаю, — согласилась богиня. — Ну, тогда и я оденусь. Сообразно моменту…

Она щелкнула пальцами и оказалась облаченной в рубашку из самого тонкого полотна, расшитого золотыми и серебряными нитями, подол которой заканчивался на уровне бедер. Еще и чуть подернулся вверх, поскольку рубашка была туго перехвачена в поясе ремешком из, разукрашенной бисером, змеиной кожи. Волосы богини аккуратно сплелись в толстенную косу и уложились под веночек из роз. А на высокой груди Морены переливались всеми красками три шнура изумрудных, рубиновых, хризолитовых, халцедоновых и сапфировых бусин. Зато ниже... Захар едва сдержал смех. Стройные ноги богини окутывали бесформенные, сшитые, вероятно, из десятка локтей прозрачной шелковой кисеи, шаровары, тогда как ступни тонули в опорках. С загнутыми носками и хрустальными бубенчиками на них.

— Что такое? — удивилась Морена, с видимым удовлетворением осматривающая наряд. — Разве теперь молодые женщины не так одеваются? Ага, — поняла, свою оплошность, дойдя до обуви, — здесь и в самом деле что-то не того... — Богиня пробормотала шепотом несколько слов и снова щелкнула пальцами. В то же мгновение опорки сменились чудесными сафьяновыми сапожками, чудного зеленого цвета, а вместо басурманских шаровар, ее бедра прикрыла расшитая мальвами праздничная бархатная плахта.

Увидев непритворное восхищение на лице юноши, Морена довольно улыбнулась.— Ну, что ж, добро пожаловать в мою обитель, молодец...—и хлопнула в ладоши.

Захар и глазом не успел моргнуть, как у дверей, слово из-под земли, возникли два гнома. Ростом величиной с лесовика, только куда массивнее. И бороды у них имелись не зеленые, а огненно-рыжие. Гномы учтиво поклонились Морене и широко распахнули створки дверей.

Вокруг богини сразу же зароились оживленные летавицы. Эфирные красавицы, наряженные в полупрозрачные одежды всех расцветок, а то и вовсе обнаженные, но в неизменных красных сапожках, со смехом и веселым щебетом окружили ее, как дети любящую мать. Двое из них, в лентах золотистого цвета, учтиво подхватили Морену под руки, а остальные завертелись впереди, щедро посыпая ее путь лепестками цветов. А из дверей замка доносилась быстрая, плясовая мелодия в исполнении целого оркестра еще невидимых музыкантов.

Перестав чему-либо удивляться, Захар подтянул штаны и с независимым видом сунулся следом.

Летавицы тут же закружились вокруг, но прикасаться не стали. От того ли, что не ведали еще, зачем он здесь, то ли — красоток отпугивали сурово насупленные брови парня. Только гномы попытались было заступить парню путь. Но, наткнувшись на решительный взгляд Захара, уважительно расступились.

Переступив порог жилища Владычицы Судьбы, Захар очутился в просторном зале, по-видимому, служившем сенями дворца. И хоть оконные ставни по-прежнему оставались закрытыми, света оказалось предостаточно. Здесь светилось все… И громадные зеркала, обильно развешанные по стенам, и искусно вырезанные мраморные колонны, удерживающие гранитный свод. Даже невидимый потолок излучал что-то мягкое и бархатистое. Свет был рассеян повсюду, как в ненастное зимнее утро, когда и не поймешь, что именно разгоняет тьму: искрящийся на морозе снег, или — набитые ледяными, блестящими снежинками облака?

Все это Захар подметил на ходу, спеша поспеть за Мореной, которая быстрым хозяйским шагом пересекла прихожую и подошла к следующим дверям, угодливо распахнутым очередной парой гномов. Отличающихся от прежних привратников только цветом кожаных безрукавок. Что ж до лиц, то их, вероятно, путала и родная мать.

Зажигательная музыка сделалась громче, но музыканты так и не показались.

Этот зал оказался еще богаче, еще пышнее и торжественнее. А главное — здесь ждали гостей.

Гном в оранжевом поддерживал огонь в камине. Еще один, в пару ему — крутил над жаром нанизанные на вертел огромные ломти мяса. Посреди зала с десяток летавиц накрывали длиннющий стол, размерами предназначенный для обеда не меньше трех дюжин обжор. Бокалы, жбаны, кувшины с длиннющими шейками, тарелки и подносы, что словно из воздуха появлялись на нем десятками. Все из чистого золота и искусно расписанные разноцветными эмалями. Что до блюд, то на стол попало все, хоть однажды виденное Захаром, и во много раз больше такого, чему он и названия придумать бы не сумел. Парень с трепетом ждал, что вот-вот приоткроются еще одни двери, и в зал войдет толпа богов и богинь, так как и на мгновение не мог предположить, что вся эта роскошь предназначена всего лишь для обещанного Мореной завтрака. Но, с обоих концов стола гномы поставили только по одному креслу с высокими, ажурно вырезанными спинками.

Богиня, посматривая на Захара и улыбалась. Видимо, ей хотелось произвести впечатление. С другой стороны, что в этом странного? И тысячелетняя мудрость не чуждается мелких радостей.

Именно эта улыбка позволила Захару взять себя в руки, хоть все вокруг не давало забыть, что он в гостях у богини. Потому что улыбалась Морена, как обычная гуцулка. Поэтому, когда она царственно опустилась в одно из кресел, Захар, не дожидаясь приглашения, решительно двинулся к другому.

— Садись, садись, — с некоторым опозданием пригласила его богиня, которой понравилась демонстративная независимость парня. Она собиралась продержать его рядом пару-тройку лет. А послушание, хоть и приятно, но быстро надоедает. — Спудеи любят поговаривать, что пустое брюхо к науке глухо. Давай успокоим его, прежде чем начнем наполнять разум.

Воля хозяйки — закон. Голодать Захару не приходилось, но от старших людей ведал он, что это такое, и сызмальства к еде относился серьезно. Наедаться сверх меры не было в его привычке, но за любым столом он всегда пытался отведать всех блюд. Видя такое обстоятельное отношение к еде, летавицы пристально следили за тем, чтобы тарелка парня не оставалась пустой. А легкие вина — не исчезали из кубка.

— Нравиться мое угощение? — поинтересовалась через какое-то время Морена.

— Да, очень вкусно… — ответил Захар, старательно пережевывая мясо гусыни,запеченной с яблоками и поданной с какой-то острой подливой. Поспешно проглотил, запил из кубка и продолжил. — А отец Иакинфий сказывал, будто бы боги ничего не едят. Им, значит, молитвы важнее…

Морена непринужденно рассмеялась.

— Да, это была великолепная выдумка. Единый до сих пор весьма благодарен за нее своим священникам... Олимпийцам хотя бы нектар и амброзию греки позволяли употреблять. А ты можешь себе представить тысячелетнюю жизнь без права на крошку еды и каплю вина? Это с какого перепою можно было подобный бред сочинить? Не удивительно, что Он, после такого издевательства, распылил племя иудеев по всему миру. Я бы и не такое с предерзкими, от ярости, сотворила. Хорошо, что вам нечто подобное не пришло в голову.

Захарий только глазами мигнул.

— Насытился? — уточнила богиня, видя, что парень больше не прикасается ни к чему.

— Да, спасибо.

— На здоровье.

Морена плеснула в ладони, музыка тут же умолкла, а слуги быстро освободили стол от посуды и остатков трапезы. Еще мгновение и зал опустел.

— Сейчас мне надо немного подумать, — промолвила богиня.— А ты пока поброди по замку. Посмотри: что к чему. Привыкай, одним словом. Такому невежде, как ты, долго придется здесь пробыть, пока ума наберешься. А неуком я тебя не отпущу и не надейся. Чтобы потом стыдно не было…

Морена улыбнулась, чтобы сгладить жесткость тона.

— А, чтобы не блуждал, дам тебе проводника. Он немного страховидный, но уверена: ты к нему быстро привыкнешь, — и богиня опять хлопнула в ладоши.

Хорошо, что она предупредила Захара, потому что чудище, которое ворвалось в залу, могло довести до икоты кого угодно. Было оно росту в сажень, полностью заросшее то ли волосами, то ли мхом. А на зверской морде, между этих зарослей, едва проглядывала пара красных буркал. Что до рук и ног, то даже для такого здоровилы они были чересчур громадны. Вдвое. Ладони — настоящие совки, а ступни ног и сравнить не с чем. Разве что с лопатами, которыми хлеб в печь сажают.

— Это ТотЧтоВСкалеСидит, —молвила Морена. — Но мы зовем его Громыхало. И ты так зови. Он привык…

Захар кивнул.

— Громыхало проведет тебя везде, где захочешь. А что не сумеет объяснить, я потом сама поведаю. Ну, все, ступайте… — Морена удобно улеглась на мягком, обитом белой замшей, диване, в который превратилось кресло, и перестала обращать на них внимание.

Захар послушно шагнул к ближайшей двери, и прислужники гномы поспешно распахнули ее перед ним. Громыхало сунулся следом. Но на пороге парень остановился и нерешительно кашлянул, стараясь привлечь к себе внимание Морены.

— Что у тебя еще? — поинтересовалась богиня. — Опять какой-то вопрос спину мозолит?

— Не сердись, — Захар заколебался, не ведая толком, как должен к ней обращаться. Прошлым вечером они обходились почти без слов, а сегодня он больше слушал, чем говорил.—Не сердись, госпожа.

— Госпожа? — переспросила Морена. — Что ж, пусть будет «госпожа»… Так что ты хотел спросить, человек?

— Вот уже во второй раз ты упоминаешь, что люди что-то создают. Сначала о лесовике и прочей нечисти. Теперь, с твоих слов выходит, что боги едят только то, что мы им позволим. Я не понимаю… Отец Иакинфий сказывал, что весь мир создан Богом… — тут Захар вспомнил, с кем говорит, и еще пуще растерялся. — Прости, я слишком много хочу знать. Но ты утверждаешь, что все вокруг от людей. Кому же мне верить?

— А ты сам как считаешь?

— Конечно, богиня должна быть мудрее обычного священнослужителя и лучше разбираться в этом. Да и мне самому приятнее знать: что не просто так живешь, а чего-то стоишь в этом мире. Но, как-то не слишком верится.

Морена удовлетворено кивнула.

— Разумно… Приятно слышать, что я в тебе не ошиблась. Ну, а если я скажу, что истинное мое утверждение — поверишь на слово?

Захар упрямо опустил голову, не решаясь возражать, но и не принимая такой ответ.

Моренавздохнула и провела ладонью по лицу, будто стирая усталость.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — я попытаюсь объяснить. Слушай, но не переспрашивай. Если что не поймешь, значит так тому и быть, — вернемся к этому разговору года через два-три. Хотя, думаю, к тому времени, ты уже о подобных глупостях спрашивать не будешь. Весь мир — это всего лишь отражение Идеи, Мысли, Мечты. А люди, несмотря на то, что до сих пор об этом не догадываются, являются носителями этих первооснов. Поэтому, все, что только существует вокруг, призвано к жизни потому, что люди об этом думали. Мечтали или ужасались — это уже другой разговор, — но представляли себе четко! Вот, например, возьмем зори. Была над головами твоих далеких предков ночью темная, страшная черная бездна. И начал кто-то мечтать, что как было бы хорошо, если бы там хотя бы искорки от костра теплились, все же не так мрачно будет. Потом к похожей мысли еще кто-то додумался, потом — еще... Вот и возникло небо в праздничных блестках.

Захар не проронил и слова, но всем вид показывал, что не может поверить в рассказ богини. Еще бы, чья-то там мечта и — зори! К примеру, разве он, Захар, мало мечтает? И что, исполнилось хоть что-то? Хотя…

— Вижу, начала слишком сложно... — протянула недовольно Морена. — Ладно, попробую упростить. Скажи, у вас семья большая?

— Тридцать мужчин. Наш род не самый большой в общине, но крепкий. Женщины Беркутов по большей части мальчиков рожают.

— И вы все в одном доме проживаете?

— С чего бы это? Нет. Восемь дворов у нас.

— А как отделяетесь?

— Ну, как… — пожал плечами парень, не понимая зачем объяснять очевидные вещи. — Старший женатый сын, с детьми, может захотеть перейти под собственную крышу.

— Вот! Именно то, о чем я тебе толкую. Прежде чем браться за строительство собственного дома, он начинает о нем мечтать?

— А-то, — согласился Захар. — Бывает, что целый год разговоры об этом ведут.

— То есть вместе с ним о новом доме мечтают и невестка, и их дети?

— Невестка больше всех, — подтвердил Захар. — Ведь там она хозяйкой будет. А детвора, не знаю. Может и нет. Внукам без дедушки с бабушкой грустно.

— Но, тем не менее, думают о доме все. И дедушка с бабушкой, и сестры с братьями, и еще половина села родственников и товарищей, которые потом будут помогать его строить. Верно?

— Безусловно.

— И вот — в результате всех этих разговоров и размышлений, в вашем селении появляется новый дом.

— Ага! — фыркнул Захар. — Пока эта мечта появится, знаешь, сколько пота надо пролить?

— А представь себе, что ты вернулся из странствий и увидел дом сразу готовым? Словно бы он сам возник?

Захар задумался.

— Ну, если так посмотреть, то похоже... Но к чему ты клонишь?

— А ты подумай.

— Гм… Ага. Это что же, и звезды так? — протянул неуверенно. — Мы всего лишь не видели: кто и как их построил?

— Молодец! — хлопнула в ладоши Морена. — Все-таки я в тебе не ошиблась. Правильно. Именно мысль двигает развитием мира! Она созидает и разрушает!.. А вы — люди, носители Разума, единственном источнике, в котором они зарождаются. И только потому, что одним лишь вам свойственно мечтать!

— Значит, — запнулся Захар, — Мы… мы и вас... и это…

— С чего ты вдруг, добрый молодец, заикаться начал? — засмеялась Морена.

— Прости, — парень никак не мог выдавить из себя мысль, только что пришедшую в голову.

— Да говори уже! Не мямли…

— И богов?

— О-хо-хо… — Морена покачала головой. — Богов люди себе выдумали в первую очередь! Во Вселенной нужно еще поискать такую могущественную силу, как Человеческий Разум, и одновременно — так беспомощную. Вам гораздо проще выдумать кого-то, кто будет виноват в плохом урожае, чем самому проследить за всем, не покладая рук. Ну, это ладно, пускай... Коль вам так легче жить. Но зачем все время выдумывать что-то новое? Чем вам так не угодили прежние небожители, что возникла потребность в Едином Боге?

В ее словах столь откровенно прозвучала обида, что Морена, рассердилась и топнула ногой.

— Ты уберешься наконец-то? Все, на сегодня хватит вопросов! Уходи, пока я не приказала вытолкать тебя взашей! Громыхало! Ты меня слышал?! Пошли вон оба!

В этот раз Захар не стал задерживаться.