Глава 3

Эмбер Джо подождала, пока Джексон разберет сумку, и занялась тем, что обошла номер. Разгладила складки на покрывале, поправила подушку и с интересом посмотрела на фото, что висело над изголовьем. Обрамленная недорогой рамкой дешевка, как, впрочем, все в отелях не выше трех звезд. Но Джексон был более чем доволен: окна номера выходили на улицу, в душе лилась горячая вода, кондиционер исправно работал, кровать была широкой и мягкой, а полдюжины пуховых подушек украшали ее, как вишенка на торте.

— Хуже гостиниц не может быть ничего, — сказала Эмбер Джо.

— Верно, но у меня не было выбора. Если придется тут остаться, я найду квартиру.

Джексон вернулся из ванной и запихнул чемодан под кровать.

— Я могу тебе помочь. Ты ведь не взял никаких вещей, когда уходил от Колина? — Эмбер Джо потеребила ремешок своей сумочки и взглянула на Джексона, словно пытаясь понять, можно ли говорить об этом.

— Он не из тех, кто выбросит все на помойку, если я тут же не заберу их, — Джексон надел часы и захватил бумажник.

— Ты должен рассказать мне все. Я хочу знать.

Джексон был рад видеть Эмбер Джо, но уже давно он никому не рассказывал всего, что происходит в его жизни. Не было необходимости, да и способность доверять покинула его в тот день, когда все узнали о его проступке.

— Ты и так все знаешь, Эм... Все, что необходимо.

— Я даже ни разу не видела твоего Колина. Может, рано списывать его со счетов?

После отъезда Джексон пропал на год. Не звонил, не отвечал на сообщения в фейсбуке и, казалось, провалился сквозь землю. Он мало говорил о своей жизни в принципе, поэтому о том, что Джексон уже давно не один, она узнала около года назад. Эмбер Джо с трудом выбила из него имя, угрожая пустить в ход связи отца. Но как много значил в жизни Джексона Колин Фуллер, она так и не смогла понять.

— Давай поужинаем? — он кивнул в сторону двери, и Эмбер Джо разочарованно вздохнула.

— Не думай, что я не вернусь к этому разговору.

Джексон закрыл за ними дверь и пошел к лифту.

— Я и не надеялся.

В лифте Эмбер Джо повернула его к зеркалу и обняла, прижимаясь сзади. Они были практически одного роста, и контраст утонченной женственности, проявившийся в ее облике, на его фоне выглядел особенно интересно. Словно они могли быть братом и сестрой или людьми, близкими не только физически, но и духовно.

— Мы красивая пара. Твоя мать всегда боялась того, что ты найдешь себе такую девушку, как я.

— Моя мать была бы рада, если бы я нашел себе любую девушку и не позорил ее.

Эмбер Джо не возразила, потому что знала, что Джексон прав. Милинда Ворвик была слишком идеальна, чтобы признать, что у нее такой сын. Когда Эмбер Джо бывала в старом доме Ворвиков, еще до скандала, то часто замечала на себе неодобрительный взгляд матери Джексона. Словно Эмбер Джо могла хоть как-то на него повлиять. На того Джексона, каким он был в старшей школе, не влиял даже Крис, а любые попытки приручить его приводили к ссоре.

Несмотря на репутацию гуляки, в школе Джексона любили. Как учителя, которых восхищали его живой ум, изобретательность и способность ставить все с ног на голову, так и ученики. Он шел по стопам Спенсера, который выпустился на несколько лет раньше и поступил в Техасский университет в Браунсвилле. Но планы Джексона шли намного дальше.

Университет штата Аризона в Темпе. Это была его мечта — поступить на стипендию, а не выпрашивать деньги у отца. Те самые деньги, которые он охотно проматывал. Это было похоже на еще одну гонку, в которой он хотел превзойти самого себя и утереть нос всем тем, кто в него не верил.

Джексон с легкостью завоевал себе должность президента класса, был одним из лучших в команде пловцов старшей школы Харлингена, организовывал чтения американских классиков в клубе любителей литературы и набрал даже больше нужного дисциплин для поступления. Однажды, обедая у Пепе, Эмбер Джо видела, как Джексон зацепил официанта явно родом из-за Рио-Гранде и около десяти минут говорил с ним на испанском, а потом тот с улыбкой до ушей принес им целую тарелку тако.

О такой легкости Эмбер Джо и не мечтала, овладев французским на весьма посредственном уровне. И это восхищало ее в Джексоне. Несмотря на все деньги его отца, способности и задатки, он умел наслаждаться каждым шансом, который ему выпадал. Девчонки из школы падали в его постель одна за другой, парни хотели с ним дружить, а те, кто боялся подойти, ловили слухи или копировали его поведение, ждали приглашения на вечеринки и пытались завладеть симпатией его друзей.

Джексона любили, пусть он и не был идеален. Эмбер Джо понимала, почему мистер Хейнс выбрал его, почему рискнул всем, чтобы быть с ним, несмотря на все моральные нормы, которые стояли между ними. Джексона нельзя было проигнорировать, когда он этого не хотел.

Даже теперь, спустя семь лет, Эмбер Джо смотрела на него через зеркало и видела все то, за что презирала его Милинда. Красоту, обаяние и шарм, который был направлен, увы, не на женщин. Пусть Джексон долгое время искал себя, Эмбер Джо всегда знала, что он другой. Когда они лежали голые и смущенные на кушетке у нее дома, натягивая белье, Джексон хитро улыбнулся и сказал, что он — точно гей, раз у него вышел такой ужасный секс с самой очаровательной девушкой на свете. Когда он плакал после смерти Говарда у нее на плече. Когда сказал Крису, что долгое время был влюблен в его отца и преследовал его.

Джексон не хотел, чтобы Крис узнал, что это были отношения, пусть и короткие, но все же. Джексон любил Криса даже больше, чем себя. Но тот все равно не простил его.

Лифт остановился, и двери медленно открылись. Эмбер Джо обернулась и потащила его в холл.

— Хочу есть, — сказала она. — Я сегодня целый день на ногах, с самого утра показывала дома по городу и была в Сан-Бенито у папы.

— Я угощаю.

— Согласна, — рассмеялась Эмбер Джо и стрельнула в его сторону лукавым взглядом. Милли Рей стояла за стойкой, рядом с портье. Эмбер Джо не забыла, что эта сплетница позвонила Кристабелл Хейнс, натравив ее на Джексона. Она никогда ничего не забывала, и Милли Рей, заметив пристальный взгляд Эмбер Джо, спрятала глаза. — Куда поедем?

Эмбер Джо махнула парню на стоянке и достала ключи. Джексон уставился на декоративные пальмы в кадках, и Эмбер Джо вспомнила, что они так и не договорились, куда пойдут.

— Можем поехать в Тако-Белл или к Пепе, — предложила она, когда подогнали автомобиль.

— Шутишь?

— Боишься растолстеть, Джек?

Он улыбнулся.

— Я боюсь только за тебя, Эм...

Они сели в машину, и Эмбер Джо решила проучить его.

— Ты же знаешь, что у нас тут полно мексиканских ресторанчиков, а вот те итальяшки, которых ты любил, закрылись. Видимо, ты был их единственным постоянным клиентом.

— Не выдержали напора тако и буррито?

— И не оставили в нашем городе ни унции пасты.

Близкое расположение к границе всегда сильно влияло на город. Большинство кафе были ориентированы на людей, которые любят быстро и сытно поесть, а не рассиживаться с пустыми разговорами за чашкой кофе. С самого детства Джексон помнил, что Харлинген был словно Мекка для туристов, которые искали дешевое жилье, неплохую кухню за скромные деньги и хорошие погодные условия, которых было в избытке. Они с волнением отправлялись к Рио-Гранде, почти к самой границе с Мексикой. Для Джексона это всегда была просто река, пусть и одна из самых крупных в Америке.

— Я знаю, куда тебя отвезти! — с улыбкой сообщила Эмбер Джо и выехала на трассу. Ее по очереди подрезали две машины, и она яростно посигналила. — Козлы!

Джексон ничего не ответил и просто смотрел через лобовое стекло на медленно уходящее солнце. Уже вечерело и стало холоднее, дождь так и не пошел. Хотя еще днем казалось, что будет ливень, чтобы уравновесить постоянную сухость. Джексон любовался городом и думал об отце, который столько сил вложил в это место и живущих здесь людей.

Бенджамин Ворвик был опорой, оплотом этого города. И он вызвал Джексона, хотя тот и не надеялся на возвращение, отец словно за тысячи миль ощутил, как ему плохо. Отношения с Колином не клеились, они постоянно ругались. Джексон подозревал, что виноват не только он один. Может быть, Колин захотел чего-то или кого-то другого, а может быть, решил, что Джексон ищет что-то новое. Но доверие исчезло, как и влечение, которое связывало их.

Долгое время в университете Джексон не хотел заводить отношения. Избегал шумных сборищ и посвящал все время учебе. Это могло бы походить на наказание, но он просто знал, что не готов, не после всего, что на него обрушилось. Раньше Джексон считал любовь и влечение удобной игрушкой, пока не ощутил все на себе. Как это больно. Чертовски больно и сложно.

Он понимал, что испытанное им чувство к Говарду — не любовь, но оно было очень на него похоже, потому что не могло быть бездушного секса с человеком, которого знаешь чуть ли не с пеленок, которым восхищаешься и хочешь.

На третьем курсе, слушая публичную лекцию по социологии, Джексон познакомился с Колином, лектором, и он был совершенно другим в сравнении со студенческой публикой, парнями в барах и бывшими возлюбленными Джексона. Это был взрослый, серьезный мужчина, который нашел свою нишу и место в жизни. Мужчина, за спиной которого можно спрятаться, но Джексон не мог всю жизнь прожить в чьей-то тени.

Они проехали их старый район, и Джексон обернулся, чтобы увидеть дом, в котором вырос. Эмбер Джо сделала вид, что и не заметила вовсе, но все же решилась заговорить о доме.

— Я продала его молодой семье, переехавшей из Чикаго, — тихо сказала она. — У них трое детей и милый пес. Они сомневались, им не нравилась планировка, но ваш с Крисом домик на дереве покорил их старшего сына, он просидел в нем весь показ. Наверное, это и повлияло на решение родителей.

Джексон знал, что она работает риелтором, но не знал, что именно она продала особняк.

— Почему они его продали?

— Я не знаю, но думаю, им нужны были перемены. Милинда растеряла всех подруг и свой салон заправских жен-стерв, хотя и не опустила рук. Она ринулась во все это с удвоенной энергией, словно хотела доказать что-то. Трейси осталась одна, потому что Спенсер все еще жил в Браунсвилле. Ну, а твой отец — единственный, кто поступил правильно и продолжил вести себя как ни в чем не бывало. Место Говарда занял его дядя, помогал Крису на первых порах, а еще через полгода Крис сделал предложение Кристабелл.

— Ему было тяжело.

— Не тяжелее, чем тебе. В чужом городе, совсем одному.

Джексон посмотрел на судорожно сжатые на руле руки Эмбер Джо.

— Папа прислал мне деньги, когда я оказался в Темпе, — признался он, хотя не говорил об этом никому. — Десять тысяч, и я взял их. Так что не делай из меня героя, я все равно хотел уехать отсюда, так какая разница, сделал я это сразу или через пару месяцев?

— Я злюсь, потому что потеряла тебя. И до сих пор не верю, что ты тут, ты приехал, после всех этих лет...

— Ты могла прилететь ко мне.

Они въехали на стоянку, поэтому Джексон отвлекся и не видел выражение лица Эмбер Джо, но она все равно ответила.

— У папы был инсульт два года назад, его парализовало. Я бы не смогла, понимаешь?

Джексон наконец-то понял, почему она так худа, курит сигареты одну за другой и нервно вздрагивает на каждый шорох. Они оба давали друг другу увидеть только «безопасные стороны» своей жизни.

Джексон не знал, хотел бы он оказаться на ее месте? Умирает или парализован, не все ли равно? Ему вспомнился шериф Хоулетт: отутюженная форма, шляпа, седоватые волосы ниже ушей, пышные кустистые брови и строгий взгляд, и Джексон ощутил сожаление. Этот суровый мужчина безумно любил Эмбер Джо и переживал за нее. Ее мать умерла, когда ей было пять, и с тех пор она осталась одна против целого мира. Каждое ее слово, каждый жест и поступок был протестом против собственной уязвимости, и Эмбер Джо стала сильной, независимой женщиной.

— Как ты, милая? — спросил он.

Эмбер Джо выдавила искусственную улыбку. Слишком много времени прошло, чтобы она с легкостью могла принять его сочувствие. И Джексон понимал, что уже давно перестал был своим и теперь просто гость. В городе, в котором родился и вырос.

— Я в норме. Правда.

Джексон посмотрел перед собой и увидел вывеску.

— «Ворота»?

Эмбер Джо улыбнулась, в ее глазах плясали чертики и словно говорили «мне еще есть, чем тебя удивить, Джек». Здание находилось в восточной части города, но раньше Джексон не бывал тут и про этот бар слышал впервые. Эмбер Джо словно почувствовала его нежелание быть узнанным и привезла его на самый отшиб, подальше от семейных гриль-баров, которые могли посещать его бывшие друзья, одноклассники и просто люди, которые хорошо знали его.

Она подтянула свою крошечную сумочку на золотом ремешке подмышку и открыла машину.

— Пошли? — махнула она головой в сторону двери. — У Грэма замечательная кухня, и я хочу выпить в честь твоего приезда с того самого момента, как вошла в номер.

— Вы теперь с Коулсоном хорошие друзья? — Джексон сразу понял, о ком говорит Эмбер Джо, и его задело, как тепло она отзывается о нем. Хотя это казалось понятным, Крис отвернулся от Эмбер Джо, Джексон уехал. Он слышал, что Дон и Элси поженились, и у них есть ребенок. Эверетт открыл своё дело, а Мисси сбежала из Харлингена после того, как ее папаша прогорел на каких-то финансовых операциях.

Их компания распалась, а он первый приложил к этому руку. Но все тогдашние «правила» стали такими смешными и нелепыми. Грэм был не из их круга, но теперь какое это имело значение?

— Мы уже давно не в школе, — ответила Эмбер Джо. Она закрыла машину и пошла к двери, Джексон отставал лишь на пару шагов. Меньше всего на свете ему хотелось видеть Коулсона, после его презрительного взгляда днем. Хотя он и имел на него право.

Грэм был старше и выпустился на год раньше. У него был хороший балл и место в футбольной команде, от которого он отказался, перейдя в выпускной класс. Джексон даже слышал, что ему пришло письмо из Мичиганского университета, но Грэм отмахнулся от предложения и остался в Харлингене, его тетка по матери сильно заболела, отец не просыхал, и ему приходилось хвататься за любую работу. Таскать тяжести, убирать, мыть посуду.

Еще в школе Джексон замечал, что он всегда одет в одни и те же порядком потрепанные шмотки и смотрит на всех исподлобья, как настоящий угрюмый маньяк. Элси называла его «пожирателем младенцев». И Джексон в чем-то был согласен, у Грэма был не по возрасту тяжелый взгляд и грубоватая внешность. Соль земли здешней помеси наций, его мать и тетка были мексиканками. Латинос, как презрительно звала их Милинда, невольно передавая подобное отношение и детям.

Джексон как-то столкнулся с Грэмом в коридоре школы у шкафчиков и заметил, что ногти у него грязные, с темным ободком, волосы хорошо если причесаны, а кожа отливает бронзой то ли от въевшейся пыли, то ли от чрезмерного загара. Он тогда посоветовал ему познакомиться с душевой, и его слова легко подхватили.

Любые высказывания Джексона легко перенимали и начинали повторять раз за разом, даже несмотря на то, что Грэм был старше. Возможно, если бы его волновали такие вещи, как репутация и то, что про него скажут, Грэм хотя бы попытался ему возразить или врезать. Но у него тогда были другие заботы.

Взрослые заботы, о которых Джексон не имел даже элементарного понятия. Теперь они выросли, но Джексон сомневался, что Грэм примет его так же радушно, как и Эмбер Джо.

— Тут хорошо, Джек, поверь мне, — обернулась она.

Внутри царил полумрак, работала вытяжка, вбирая в себя тяжелый густой воздух. У одной стены Джексон заметил бар, у другой — старый музыкальный автомат. Людей почти не было видно, и Эмбер Джо уверенно прошла вглубь помещения. За стойкой стояла полноватая блондинка за сорок с длинной косой и в вызывающей майке, слишком тесно обтягивающей грудь.

Возле нее сидели двое, явно не просто попивающие пиво, а еще и претендующие на то, чтобы завладеть этим объемным бюстом и резковатой красотой барменши. Джексон видел такие бары не раз и не два, но подобное казалось возможным только в Харлингене.

Свободная атмосфера, почти домашняя обстановка, и все знают друг друга, как облупленных. Джексон был уверен, что кое-кому в этом баре наливают в долг до зарплаты, а кто-то приходит сюда, как в дом родной.

— Хей, Труди! — поздоровалась Эмбер Джо и зачерпнула горстку орехов со стойки. Джексона чуть сердечный приступ не хватил, потому что он представил, сколько грязных рук ныряло в эту же миску, но Эмбер Джо только довольно улыбнулась и отправила орехи в рот.

Джексон понял, что она здесь частый гость, потому что Труди тут же достала бокал и начала готовить ее любимый коктейль — «Грязный мартини». Она бросила заинтересованный взгляд на Джексона и перевела его на Эмбер Джо.

— Ты наконец-то привела парня, Эм? — спросила Труди и по-доброму улыбнулась. — Грэм продул мне пари.

— Это не мой парень, Труди, так что побереги деньги Грэма. Джексон — мой друг из Финикса.

— Ну конечно, — шутливо сказала Труди, — у нас симпатичные парни всегда приезжают откуда-то. Туда же они и убираются.

Джексону хотелось, чтобы на него прекратили таращиться, как на хороший стейк на гриле, и дали сесть за стол. Один из поклонников Труди ткнул в него пальцем. Джексон помнил его, тот иногда подрабатывал у них дома по мелочам чернорабочим, и он пару раз перекидывался с ним словцом. Казалось, это было тысячу лет назад.

— Эй, Джек... Ты тот парень, голубой сынок Ворвика... Ну, тот, который...

Эмбер Джо громко фыркнула.

— Эй, осторожнее с выражениями! — сказала она.

Но три пары глаз все равно пристально оглядели его. У Джексона холодок прошел под кожей, улыбка Труди увяла, а в глазах мужчин засветилась брезгливость. Только этого ему не доставало в первый же вечер в родном городе!

— Отстань от него, Эд. Иначе я обеспечу тебе ночь в каталажке, ты же знаешь, что Беркли все еще бегает за мной.

— Твой мартини, Эмбер, — вклинилась Труди и протянула ей бокал.

Эмбер Джо взяла его одной рукой, а другой подхватила под локоть Джексона.

— Два фирменных мясных блюда Грэма и... — она перевела дух. — Налей Джексону водки с содовой. Мы будем там.

Эмбер Джо потащила его в указанном направлении.

— Прости, Эд — придурок.

— Все в порядке.

Она не ответила.

— Этот бар самый нормальный. Район не тот для наших хороших знакомых. Грэм именно поэтому и открыл его здесь. — Они встали у столика, и Эмбер Джо нырнула на диванчик. — Только не молчи, Джек, пожалуйста...

Джексон достал телефон, прежде чем сесть, и проверил почту. Ни одного сообщения. Учитывая, что сегодня мать организовывала свой пятничный ужин и его бы не рискнули позвать, но он все-таки надеялся.

— Я думал, что они позвонят.

— Но у твоей матери заботы поважнее, чем ты? — она отпила из бокала. — Это всегда было понятно.

Джексон подсел к ней и постарался не думать о доме. Он вспомнил, как мама позвонила ему. Колин как раз был в отъезде, он работал над новым сайтом, и, казалось, все так, как и должно быть. Обычно. Рутинно. А потом он услышал ее голос, незнакомый номер не подготовил его к этому, как и сухое: «Ты должен быть здесь как можно быстрее».

Колин не был в восторге, потому что кроме тех десяти тысяч Джексон не получил больше ни цента и ни единого слова от родных за семь лет. Только Трейси говорила с ним иногда, только она не хотела забывать его. Спенсер просто бросал трубку, пока Джексон не устал звонить ему. Мать он даже не надеялся разжалобить, а отец...