Долгая дорога домой

Перелет из Остина в Харлинген забрал последние силы, Джексону хотелось поскорее прибыть домой и нырнуть под душ. Неброский темный чемодан, плотно затянутый пленкой оттягивал руку. Глаза словно песком засыпало — во время перелета до Остина в самолете рядом с ним сидела дама с явно искривленной носовой перегородкой. За все время ему не удалось даже глаз сомкнуть из-за назойливого присвиста.

Но даже апатично лежать Джексон не мог. Из-за Колина и беспокойных мыслей. Он ехал в Харлинген не отдыхать, но все равно надеялся избавиться от стресса. Стоило ли бежать из этого города, если теперь он снова оказался тут и снова скрывается? Только теперь уже от своей новой жизни.

В аэропорту Вэлли было душно, небо за окном заволокло свинцово-серым, надвигалась гроза. К вечеру явно должен пойти дождь. Впрочем, для этого времени года погода была привычно непредсказуемой. Его обогнала милая блондиночка в белом легком платье и кокетливо бросила взгляд через плечо. Неудивительно, ведь он выглядел намного лучше, чем обыкновенные путешественники или местные жители в цветастых майках и безразмерных шортах. Стиль говорил сам за себя.

Когда Джексон ступил за порог здания, ветер тут же начал играть с его волосами, а паркий после дневного солнцепёка воздух — душить еще сильнее. В глубине души он ожидал, что хоть кто-то приедет его встретить, если не мать, то хотя бы сестра. Трейси единственная всегда с радостью болтала с ним, когда он звонил поздравить их с праздниками. Трещала как сумасшедшая о школе, экзаменах, поступлении. И она могла бы... Джексон мысленно одернул себя. Трейси выдерживала нейтралитет, но, сколько бы он ни спрашивал ее об отце, в ответ ничего вразумительного так и не услышал. Она хотя бы не отвернулась от него, пусть прямо и не поддерживала.

Джексон заранее сообщил, каким рейсом прибывает, но никто так и не приехал забрать его. Он недолго постоял у здания, быстро взял такси и уже через десять минут мчался в город. Но, даже отрешенно уставившись в окно, не мог выбросить из головы сотни разрозненных мыслей, что не давали ему покоя всю дорогу. Джексон посмотрел вперед: прямая, идеально ровная дорога была единственным, что украшало глухие улочки, и она напоминала о его бегстве. Глупом и малодушном.

Зачем мать позвала его, если никто и не думал простить ему тогдашний грех? Почему Спенсер так и не ответил ни на один звонок? Почему Трейси замолчала сейчас, когда ему важнее всего узнать, как там отец? Прошло семь лет, но Джексон все еще боялся того, что может ждать его в родном городе. На сплетни ему всегда было плевать, другое дело — близкие люди. Семья, друзья — все, кого он так легко бросил, прикрываясь необходимостью отъезда из-за учебы. Но даже после окончания университета он не нашел в себе сил приехать хотя бы раз.

Джексон знал, что Колин будет в бешенстве, когда узнает о его неожиданном отъезде. Так и случилось, и это поставило жирную точку в их нелегких отношениях, полностью вычеркнув Джексона из его жизни. Слишком больно, но Колин не признавал полумер, а Джексон просто не мог выбросить семью прочь из своей жизни. Даже если они никогда не перестанут его презирать.

Дорога от аэропорта до дома заняла не больше получаса, но Джексону казалось, что машина тащится с черепашьей скоростью. Они уже проехали Примавера-роуд и «Вилле Виста Молл», любимый торговый центр его матери. Новый дом на Западной Валенсии он еще не видел, отец купил его после того, как Джексон уехал учиться в Темпу, но таксист понятливо кивнул, когда он назвал ему адрес.

Первым, что бросилось в глаза, когда машина припарковалась у нужного дома — был ровный сочно-зеленый газон, несколько молодых деревьев и арка у входа, ведущая к массивной двойной двери. Дом производил впечатление и выглядел на вложенные в него полмиллиона. Бенджамин Ворвик никогда не тратил деньги напрасно — Джексон выдавил из себя кислую улыбку.

Быстро рассчитавшись с таксистом, он взял чемодан и пошел ко входу. Дорожка извивалась буквой «S» и начиналась справа, так что пришлось обойти. Джексон заметил у гаража старую мамину «тойоту» и крошечный красный «фиат», скорее всего, принадлежащий Трейси. Прошло всего семь лет, а казалось, что пролетела вечность.

Джексон был в паре шагов от порога, но продолжал стоять, вдыхая наполненный влагой воздух. В пятидесяти милях начинался Мексиканский залив, и хоть Харлинген находился не прямо у воды, иногда до города долетал легкий бриз, когда ветер дул особенно сильно. Джексону безумно не хватало всего этого в Финиксе: открытого неба над головой и чистого воздуха небольшого городка, лишенного всех «плюсов» мегаполиса.

Через дорогу, возле двухэтажного особняка, стоял старый светло-голубой пикап, который совершенно не вязался с красотой здешних домов с их садиками, бассейнами, карликовыми пальмами и прочими декоративными элементами. Когда-то Джексон знал человека, который ездил на таком же точно пикапе, но был уверен, что Грэм сюда заехать не может даже в гости. Грэм Коулсон скорее отрубил бы себе руку, чем заглянул в такой район, как этот.

Джексон отвернулся и пошел к двери. Стоило один раз нажать на звонок, и дверь тут же распахнулась, видимо, они услышали шум подъезжающего автомобиля. На пороге стояла Трейси. Малышка Трейси, ставшая взрослее на семь долгих лет, лишившись своих детских косичек, пухленьких щечек и утиной походки двенадцатилетки. Теперь это была девятнадцатилетняя девушка в дорогом сиреневом платье с мелким цветочным узором.

Она откинула волосы за плечо и смущенно улыбнулась ему, как часто делала мама. Точь-в-точь.

— Джек... Джексон, — она, отбросив сомнения, обняла его, уткнувшись носом в шею.

Джексон отпустил чемодан и обхватил ее за талию.

— Трейс, милая.

— Боже, ты все-таки приехал! Приехал! Джек!

— Я же говорил тебе, — шепнул он ей на ухо и тут же увидел, что в холл вышла их мать. Такая же элегантная, как и прежде, не постарев ни на мгновение. У нее в руках была ваза с уже увядшими розами. Джексон выпустил Трейси и снова взялся за ручку чемодана. — Можно войти?

— Ты еще спрашиваешь, — безыскусно ответила Трейси, но мать промолчала, и Джексон понял, что приглашение не содержало в себе прощения его грехов. В некоторых вопросах Милинда Ворвик была даже суровее, чем Бенджамин, ее супруг. — Ты же еще не был здесь, да? Я тебе все покажу. Приготовлю комнату...

— Беатрис, — одернула ее мать и, окатив строгим взглядом, пошла выкинуть букет.

— Мама! — возмутилась сестра.

— Все хорошо, — сказал Джексон. — Я сниму номер в гостинице. Пока. Может, угостишь меня чем-нибудь?

Трейси тут же засуетилась, схватив его руку в свою и потащила на кухню.

— А что ты хочешь? Чай, кофе, сок? — Она заглянула в холодильник.

Мама встала у окна и смотрела во двор. Бассейн был полон воды, но по поверхности плавали листья и какой-то мусор, видимо, просто некому было вызвать чистильщика, а мысли единственной хозяйки в этом доме были в другом месте. Мать выглядела потерянной, как никогда раньше.

— Прости, что не встретила тебя, Джек, — Трейси налила ему апельсинового сока и бросила туда два кубика льда. — Может, водки?

Джексон не успел отказаться.

— Трейси! — грубо одернула ее мать, словно очнувшись, и тут же начала ходить по кухне. Собрав цветы со стойки, она бросила их в мусорную корзину и убрала вазу, чуть не расколов ее надвое. Закончив, она обернулась к Джексону. — Давай покончим с этим сразу, Джек, — отрезала она. — Тебе тут никто не рад, но так захотел Бенджамин. Сейчас он спит, сестра вколола ему морфий, ему очень плохо и осталось недолго. Как только он проснется, ты поговоришь с ним и уберешься назад, откуда прибыл. Я не хочу видеть тебя здесь.

Джексон не поднимал взгляд от стакана, слова матери причинили ему боль. И пусть он не надеялся на то, что они простили его, но внутри все еще жила надежда. Глупая, как часто упрекал его Колин, детская надежда на то, что все будет хорошо. А ведь так не бывает.

Этот город был полон воспоминаний, и не самых приятных. Прошлое настигнет, как быстро от него ни убегай, этот урок Джексон помнил слишком хорошо. Колин открыл ему глаза на то, как никчемны были его надежды и планы выжить в большом городе, не имея ничего за душой. Ни денег, ни образования, ни жизненного опыта. А потом помог ему все это получить.

Мама ни за что не приняла бы его отношений с Колином, она никогда его не понимала. Любимым и идеальным сыном для нее всегда был Спенсер. На мгновение Джексону захотелось вымыться, таким грязным и никчемным он ощутил себя в этот момент. Трейси смотрела на него грустными глазами, полными сдерживаемой обиды на мать.

— Хорошо, я тебя понял, мама.

Ему показалось, что еще секунду, и она его ударит. Ее густо подведенные серые глаза заблестели, идеально накрашенные губы дрогнули, и она быстро вышла, аккуратно закрыв за собой дверь. Джексон глубоко вдохнул с детства знакомый запах ее парфюма. Нос защекотало изнутри от желания чихнуть, а резь в глазах он списал на резкий аромат, как и подступивший к горлу ком.

С минуту они оба молчали, а потом Трейси пододвинула ему стакан.

— Бери. Мне плевать, что она сказала.

Джексон взял сок и отпил. Рука дрожала, но он не хотел выдавать волнение перед сестрой.

— Это правда, Трейс? Папа... Он действительно умирает?

Это казалось невозможным.

— Да. У него рак щитовидной железы, последняя стадия, — сухо сказала она, словно научилась уже выговаривать это без лишних эмоций. И Джексон в очередной раз увидел, что за наигранной веселостью сестры и ее болтливостью скрывается немалый ум. — Его диагностировали слишком поздно. Рак развился меньше чем за полгода, папа никогда не любил врачей и больницы. Они говорят, что еще пару дней, максимум неделя... Ты приехал вовремя.

— Вовремя для чего?

— Папа написал завещание, уверена, именно поэтому он и вызвал тебя. Спенсер уже год руководит всем вместо него, но и ты его сын.

Джексон вздрогнул, услышав имя старшего брата. Ожидания Трейси по поводу завещания казались ему немного преждевременными.

— Как он?

Трейси пожала плечами.

— А как он может быть, это же Спенсер, — она скривилась, весьма успешно пародируя серьезную мину брата. — Женился три года назад на Аманде Хейнс, у них были отношения, еще когда ты...

— Я помню, — перебил ее Джексон. Фамилию Хейнс он не смог бы никогда забыть, даже под наркозом. Младший брат Аманды, Крис, был его лучшим другом в школе. Они выросли вместе, бок о бок и, казалось, друзей лучше, чем Джексон и Крис в природе не существует. Пока не умер Говард Хейнс — близкий друг их семьи и отец Аманды и Криса. Застрелился.

Трейси села за стойку и внимательно посмотрела на него, словно хотела прочитать все его мысли до единой.

— Аманда беременна. Скоро у Спенсера будет ребенок. А я выхожу замуж в декабре за Ричарда Бейтмена.

Джексон удивленно вскинулся.

— Ты? Замуж? Тебе же всего девятнадцать.

— Дик так захотел — попросить моей руки, пока еще папа...

«Жив» — хотела она сказать, но они оба не верили, что отца может просто не стать. В детстве казалось, что сама смерть должна бояться Бенджамина Ворвика. Транспортная компания, которую он основал еще двадцать лет назад, стала лучшей в округе Камерон и продолжала процветать по сей день. Какое-то время Бенджамин даже занимал пост мэра города и активно участвовал в развитии пищевой промышленности и торговли Харлингена, а также спонсировал проведение ежегодного авиапарада старинных самолетов «Эршоу». У отца даже был диплом летчика, но Джексон ни разу не видел, чтобы он летал.

Трейси была подростком, когда приключился тот скандал, и она не помнила всего. А вот Джексон помнил, как сильно ударило его поведение по репутации их семьи, и не винил ни мать, ни брата за их обиду и злые слова.

— Как долго вы вместе с Диком?

— Чуть меньше года, но ты не думай. Мы очень любим друг друга и хотим быть вместе всегда, — ее лицо осветилось, когда она сказала это. Джексон понял, что в такой момент Трейси как никогда нужно верить во что-то нерушимое. — А у тебя кто-то есть?

— Нет, — ответил он спустя минуту. Хотя после четырех лет близких отношений произнести это было сложно. — У меня никого нет.

Еще с минуту висело молчание, неуютное, словно жажда общения после долгой разлуки уже насыщена, и поговорить им больше не о чем, пускай раньше их и связывало немало.

Трейси выросла без него, а теперь она выходит замуж, а он даже не знает, кто такой этот Дик.

— Мне нужно заселиться в гостиницу, — сказал Джексон. — И закинуть чемодан, вызовешь мне такси?

— Конечно. Жаль, что мама все еще злится. Ты не виноват, Джек.

— Это ты так думаешь, — спокойно ответил он, и Трейси отвела взгляд.

Джексон понимал, что не должен ей этого позволять, но все же решил узнать ее мнение о произошедшем. Было видно, что она хочет, наконец, услышать все от него. Он ни с кем не обсуждал свое прошлое, даже с Колином. Тому не нужны были детали, а Джексон не настаивал. Колин знал лишь в общих чертах, почему Джексон сбежал из дома.

Трейси тихо выдохнула.

— Они все еще злы на тебя. Мама и Спенс, но отец, он кажется... Тебе же тогда только стукнуло восемнадцать, Джек. Ненамного младше, чем я сейчас. Я слышала немало сплетен потом. Жутких и гнусных, о тебе, о... Мама никогда не хотела это обсуждать. Словно тебя не существует, но ты звонил и тебе не было наплевать на нас, на меня. Ты... Неужели нужно сваливать все на тебя?

Джексон ожидал чего угодно, но не сочувствия. Трейси пыталась выразить его немного неуклюже, но искренне. И ее явно расстраивало, что она не может открыто поговорить с ним. Сказывалось воспитание и чувство такта, поэтому Джексон сказал сам.

— Это правда. Все, что ты слышала — правда, Трейс, — подтвердил Джексон. — Включая все те фото. Я виноват перед семьей Аманды. Я виноват перед нашей семьей. Я был другим раньше, совсем другим. Эгоистом, избалованным мальчишкой и полным идиотом. Ты сейчас ведешь себя гораздо более взросло, чем я тогда. Понимаешь?

«В тысячу раз более взросло», — думал прибавить Джексон, но не стал. Не хотелось рушить веру сестры в его добрые качества. А ведь, заканчивая школу, он только и делал, что таскался по вечеринкам и крутил романы, не перебирая, с кем ложится в кровать — с девушкой или парнем. Спенсер пытался привести его в чувство и один раз даже поколотил, Крис злился. Ну а Джексон решил послать их обоих и наломал дров.

Трейси протянула руку и коснулась его плеча. Он посмотрел в ее глаза и понял, что видит в ней свое отражение. Мамины черты, которыми она наградила их обоих: серые глаза, высокий лоб и капризный изгиб полных губ. Джексон все еще помнил, как его сравнивали с ней. Не только внешне, но и прочили перенять ее характер. Сильно же они ошибались, будь это так, он бы не сбежал как трус.

Трейси укусила себя за нижнюю губу и улыбнулась, неестественно и глуповато. Джексон был уверен, что такую гримасу она корчила, когда пыталась повлиять на своего Дика.

— Только не убегай снова, Джек, не пропадай без предупреждения. Я прошу тебя.

— Все будет хорошо, Трейс. Я никуда не уеду, пока не решу все проблемы.

Джексон еще не знал, сможет ли остаться в Харлингене насовсем. В любом случае, его всегда ждет Остин, Сан-Антонио или Хьюстон. В Финиксе ему делать больше нечего, тем более, что он любит Техас и теперь так же одинок, как и звезда на его флаге. И никто не заставит его покинуть этот штат.

Трейси коротко кивнула и пошла вызвать машину, но уже через минуту вернулась.

— Вечером будет традиционный пятничный ужин, — сообщила она. — Приедет Дик и его родители, Спенс, Аманда, Крис с женой и миссис Хейнс. Мама приготовит что-то особенное...

Джексон помнил про пятничные ужины. Это была традиция их матери, появившаяся больше десяти лет назад. Раньше она созывала на этот ужин подруг из клуба с мужьями и, конечно же, людей, на которых ей указывал отец. Было много еды, выпивки, разговоров и музыки.

Джексон любил пропадать из дома в этот день, иначе его, как и остальных, демонстрировали в виде экспоната «примерные дети Ворвиков». Спенсер обычно вел себя на таких собраниях как взрослый, он был старше Джексона на пять лет. Трейси показывала себя, как настоящая леди, и в восемь шла спать, хныкая, что она уже не ребенок. А вот Джексон — единственный, кто не пытался соответствовать образу идеального сына.

Теперь это, видимо, стало тихим семейным мероприятием.

— Кажется, это плохая идея, — все же сказал Джексон.

— Джек, — умоляюще шепнула она. — Я хочу познакомить тебя с Диком, ну пожалуйста. Может, папа не будет отдыхать, и ты увидишь его. Приходи.

— Мама тебя убьет.

— Не убьет, — она улыбнулась. — Дик меня защитит.

— Все-таки я думаю, что лучше мне не попадаться на глаза Хейнсам. Пойми, я не хочу начать все со скандала, это не приведет ни к чему хорошему.

Джексон вспомнил свой последний разговор с Крисом и увесистый кулак, прилетевший в лицо. Слишком поздно что-то менять, хотя и прятаться бесконечно тоже нельзя. Трейси вышла с ним на крыльцо, дожидаясь такси, и помахала рукой человеку, проезжающему мимо в голубом пикапе, что еще недавно стоял у соседнего дома.

Джексону захотелось протереть глаза, за рулем сидел не кто иной, как Грэм Коулсон. Холодный взгляд, короткая стрижка и уже изрядно приевшаяся Джексону клетка на его рубашке — вот все, что удалось заметить. Грэм тоже увидел Джексона, но даже не затруднился коротким кивком. Высокомерный ублюдок.

— Коулсон теперь живет здесь? — рассеянно спросил он у сестры.

— Нет, тут живет его жена. Грэм приезжает, чтобы навестить дочку. Лоралин любит, чтобы все играли по ее правилам. И когда мы переехали, пыталась подмять под себя нашу мать, но она быстро дала отпор, ты же ее знаешь. Теперь Лоралин приходит по средам в пять на литературные собрания, хоть и ненавидит читать, выпивает литр «Маргариты» и жалуется на Грэма.

Джексон думал, что его уже ничем не удивить.

— Лоралин? Ты имеешь в виду Лоралин Мэррик?

— Да. Только теперь она вроде бы все еще Коулсон.

— И как же Грэма угораздило связаться с Лоралин?

Джексон посещал класс английского и истории с Лоралин и ясно помнил, что она была глупа, как пробка, и думала лишь о том, как погулять со своим парнем-футболистом с потрясной задницей и полным отсутствием мозгов.

Джексон не помнил его имени, но точно знал, что тот стал единственным, кто умудрился снести головой ворота на поле, после чего их залили цементом. Грэм же... Он просто был собой. И Джексону не удавалось соединить между собой два образа: глупой шлюшки и парня, выбившего стипендию в Мичиганском университете, имея в наличии только отца-пьяницу и грязную работенку.

Трейси просияла, словно наконец-то нашла достойную тему для разговора.

— Неужели ты не слышал эту историю? Хотя, откуда? Это же было пять лет назад...

— Какую историю? — Джексон ощутил легкую ностальгию по тем временам, когда любая сплетня была для него не в диковинку. Колин ненавидел подобные разговоры, а вот Джексон отчаянно по ним скучал. Возможно, потому что сам всегда был предметом местных сплетен?

Он уже был готов услышать нечто сенсационное, но их прервал звук клаксона. Такси подъехало.

Джексон улыбнулся сестре.

— Мы еще поговорим, — пообещал он.

— Конечно! Я... Джек. Я ужасно скучала.

Она крепко обняла его и отпустила.

— Езжай.

Джексон еще раз прошелся по S-образной дорожке и забросил в багажник свой чемодан. Водитель открыл ему дверь, словно даме. Трейси помахала рукой, и ему на минуту показалось, что ей удалось забыть о той атмосфере горя и безысходности, которая витает в доме.

Джексон молча сел на заднее сиденье.

— В «Холидей», — коротко сказал он и за всю дорогу до гостиницы не проронил больше ни слова.