Глава 4. Цветень, 14

К завтраку я выползла невыспавшаяся и измученная борьбой с гормональным "хочу!". Глубоко после полуночи мной было постановлено: "Землянки на "хочу" не ведутся! И с тиранами не связываются!". Гормоны слали апелляции, а гордость ядовито транслировала самоуверенное: "Я сам сообщу Лаврису", и кровь приливала к щекам, и хотелось что-нибудь разбить.

Графиня тут же встревожилась:

– Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?

Я вспыхнула.

– Даш, у тебя что-то щёки красные, – поддержал Ёжик, – всё в порядке?

– Всё не в порядке! – отчеканила я. – Этот удод вчера посмел мне указывать, с кем и куда ходить, и за это был послан веники вязать на дальнюю делянку.

– Даша, я не понимаю, – нахмурилась леди Илора, – вы так явно друг другу понравились, я даже сочла возможным… Что же произошло?

– Ничего. Я его проводила, он поцеловал на прощанье ручки, а потом вдруг этот дятел заявляет, что на праздник я пойду только с ним и Лаврису он сам скажет!

– Вот баклан! – фыркнул Ёжик. Я признательно выдала: "А то!".

– Ёж, а скажи, внучек, удод, дятел, баклан – это кто? – спросила графиня. – Будьте осторожны, дети, у нас не принято ругать княжеский род.

– Птицы это, бабушка, красивые такие птицы, – беззаботно прошамкал Ёж с кашей во рту.

– Орм – в переводе с древневелирского тоже птица. Это хищник, который живёт рядом с морем. – Графиня укоризненно посмотрела на меня, – Даша, как же ты позволила мужчине поцеловать руки, если не признаешь его своим лаире?

Мир перевернулся.

– Значит, это ещё и я виновата в его поведении? Кто такой вообще этот лаире?

– Ммм, – прожевал Ёж, – кавалер, почти жених, только жених здесь – социальный статус, а лаире – типа парень, с которым ты собираешься строить отношения.

– И каким образом люди обзаводятся лаире? – я подозрительно посмотрела на графиню, – вдруг я ещё кем-то обзавелась, а сама и не заметила?

– У всех по-разному, но позволять целовать руки можно только тому, кого ты признала своим лаире, и наоборот, мужчины целуют руки только своей лаире.

– Но… но… – я просто в трансе!

– У нас на родине поцелуй женской руки означает уважение, признательность, восхищение, но уж никак не признание единственной любимой, – вступился за меня Ёж.

– Он меня ни о чём не спросил! – выпалила я. – Откуда бы мне знать, что он там себе напридумывал! И вообще я вижу его третий раз в жизни! И надеюсь, больше не увижу! Сатрап!

– Это тоже птица? – ласково спросила внезапно успокоившаяся графиня.

– Это… бабушка, теперь тебе стыдно за меня, да?

– Ну что ты, милая, мы с тобой так и не разобрали этикет. По дороге в поместье и займёмся! – леди Илора наконец-то взялась за ложку.

– А сама-то ты как? Не против его кандидатуры? – Ёж доел кашу и, развалившись на стуле, прихлебывал компот.

– Надеешься побыстрее пристроить меня? Ха!

– Даш, а вдруг это ОН? Взаправду?

– Без комментариев! – я тоже запустила ложку в кашу.

* * *

Вечером я лежала на паутине и бездумно смотрела в небо. Растущая луна красовалась в синем бархате. Счастливый день, когда реализуются все планы. Мы успели съездить в поместье, позаниматься с репетитором и даже поиграть в волейбол.

Становилось прохладно, всё-таки в пересчёте на наш календарь здесь был ещё пока только конец мая. Но вставать не хотелось. Тошка спал, графиня с Ёжиком уехали в театр, а я лежала и пыталась осмыслить итоги моего месячного отсутствия дома.

Завтра с утра придёт Вальцан, и начнётся моё обучение. Это здорово, конечно. Только я ничего не узнала о драконах и не нашла своего суженого. Если с первым было сложно, то второго можно поискать прямо сейчас, пока родственники отсутствуют.

Хочется? Хочется! Так за чем же дело стало?

Надо найти выход из парка так, чтобы меня никто не заметил.

Легко!

Я пробралась через кусты, здесь явно начиналась чужая территория. Ворота были распахнуты, а из дома неслись звуки празднования.

Вечерний старый город был пустынным, лишь иногда проезжали коляски. Я шагала по тёмным улицам в тусклом свете фонарей, ощущая себя странно свободной. В эти минуты мне казалось, что я могу так идти и час, и два. Дар радостно пел и звал за собой. Ступни в кроссовках бодро пружинили на мостовой.

Меня здесь почти никто не знал и не видел! Я начала подпрыгивать, оглянувшись, прошлась колесом. Йоу, здорово! Впереди виднелись ворота старого города, за которыми раскинулся внешний город. Здесь было гораздо оживленнее. Всё ещё торговали разносчики мелочёвки, люди сидели в летних кафешках, по тротуарам прогуливались парочки, да и извозчики курсировали чаще.

На меня никто не обращал внимания. Здесь люди одевались, кто во что горазд, и девушка в штанах никого не удивляла. А меня разбирал азарт, я чувствовала приближение объекта поиска и волновалась.

Каким он будет? Что я ему скажу? Надо ли подойти и познакомиться? И как?

Широкая улица вылилась на набережную Норги. Идти стало сложнее, здесь гуляло много молодёжи, частенько подвыпившие компании завлекали к себе одиноких путников, пришлось затрачивать дополнительное время, чтобы избегать таких групп. Дар услужливо прокладывал дорогу, огибая вероятные опасности.

Он был уже совсем рядом. Неужели так просто? Я почувствовала, что ниточка дара завершается в каких-то десяти метрах и стремительно укорачивается, как будто тот, кого я ищу, сам идёт мне навстречу. Нет, пожалуй, я пока не готова к встрече лоб в лоб.

Стоя за шикарным кустом у высокого здания, я считала оставшиеся метры. Семь, шесть, пять… По улице шел первый луч военный советник Угмар Орм, поддерживая под руку красивую девушку лет двадцати пяти. С моего зрительского места отлично было видно и его улыбку, и её заинтересованное лицо, и сплетенные пальцы. Оживленно беседуя, парочка миновала мой куст и вошла в здание. Я выждала для верности несколько минут и подошла к табличке над дверью.

Не так уж много у меня было времени на освоение письменного велирского, но вполне хватило, чтобы прочесть "ТЕАТР".

* * *

Ночь вступила в свои права. Ёж с графиней ещё не вернулись, а мы с дракошей валялись на моей безразмерной кровати.

– Тошка, а тебе нравится учиться?

"Интересно"

– А какие дисциплины?

"География, биология"

– Этикет, значит, не нравится?

"Полезно"

Я вздохнула:

– Полезно, это точно. С этими обычаями как впотьмах хожу.

"Ты расстроена"

– Не то слово, малыш. В полной дезориентации. Какой смысл называть меня любимой и тут же идти в театр с другой девушкой? Я понимаю, может, это сестра, соседка, одноклассница, в конце концов. Конечно, не стоит делать поспешные выводы и обижаться, ревновать. А с другой стороны, совсем не по-братски они выглядели. Потому расстроена, обижена, даже зла, но я постараюсь сдерживаться, честное землянское слово!

"Хочешь, помогу?"

Я засмеялась и почесала Тошку между крыльями:

– И чем ты хочешь помочь?

"Эмпат. Могу успокоить. Раньше не мог, только внушить отвращение чужакам, когда трогали. И тебе интерес, чтобы захотела купить. Теперь сильнее"

Я так обрадовалась:

– Тошка, дракошка ты мелкий, значит, растёшь не только вверх! Здорово! Ты понимаешь, как это замечательно! Тош, а ты знаешь, каким должен стать?

"Побольше"

– Это само собой. Помнится, в инструкции было написано, что ты дракон-хранитель, что это значит?

"Не помню"

– А что помнишь?

"Тепло. Любовь. Чужие руки. Завернули в тряпку, чтобы не смог внушать. Смог сделать иллюзию тела из дерева и сохранить суть"

– Тебя выкрали, – констатировала я, – а что значит "сохранить суть"?

"Особое пространство. Мёртвое время не идёт. Живое не меняется. А деревяшка – маяк, чтобы вернуться"

– Ты таким малышом смог спрятаться! А давно это было?

"Не знаю. Живое не меняется. Уже потерял надежду, когда ты взяла"

– Тош, я не понимаю. Почему ты выбрал меня? Мне, конечно, очень приятно, но я же тогда не была магом и могла вовсе им не стать, если бы не встретилась с Редрихом.

"Сильное чувство. Не как к безделушке, а к живому. Радость от встречи. Больше не мог ждать мага"

– Хороший мой, сколько же тебе пришлось перенести! Только пока непонятно, как ты попал в наш мир. Похоже, Редрих был не единственным контрабандистом. Если выберемся, обязательно сообщим в РИЛАССА, в конце концов, если уж они открыли свою контору, значит, обязаны следить, кто туда-сюда шастает и драконят ворует.

Тихо скрипнула дверь и раздался громкий шепот:

– Даш, не спишь?

Ну кто ещё может ввалиться в полночь и конспираторски шептать по-русски?

– Не спим, заходи, Ёж. Как съездили?

– Отлично, – Ёжик плюхнулся на кровать и тоже начал почёсывать дракошу, – ммм, ты уверена, что хочешь послушать?

– Не-не, избавь меня от восторгов заядлого театрала, – торопливо открестилась я, – лучше расскажи, как тебе общество?

– Общество? Да уж. Дашка, я что пришёл, ты только не переживай, ладно?

– Что случилось? – я встревожилась, – с бабушкой плохо?

– Мы советника видели, – осторожно сообщил брат.

– И что? – такая вся равнодушная. Хорошо, что Ёжик не эмпат, как Тошка, и его можно обмануть спокойным тоном.

– Индюк он прибабахнутый, вот что! Держись от него подальше, сестрёнка. Одно твоё слово, плюнем на всё и уедем в Фаррад искать драконов! Прямо завтра обналичим деньги и смоемся отсюда. Хочешь?

– Ты его с девушкой видел, – максимально спокойно сказала я, – это же ещё ничего не значит, сам понимаешь, Ёжик, красотка может быть кем угодно: от сестры до спецагента.

– Ты тоже видела, – утвердительно сказал Ёж, кудрявая голова которого была как раз напротив окна, – как?

– Суженого решилась поискать, – со вздохом призналась я, – и нашла, и увидела.

– Значит, всё-таки он? Всё-таки ОН? – брат резко откинулся на подушку, закрывая лицо руками.

Я молча смотрела на его тёмный силуэт.

"Ему больно, но он скажет"

"Спасибо, малыш"

Ёжик повернулся и набрал воздуха как перед прыжком в воду:

– Это его невеста.

– С чего ты это взял? – недоверчиво спросила я.

Он вытянулся на кровати, заведя руки за голову, и нарочито равнодушно стал рассказывать:

– С чего взял, говоришь? Наверное, с того, что в антракте он подошёл с этой кралей, чуть не висящей на нём, и представил её бабушке. Мол, такая-то, моя невеста.

– А что бабушка? – глухо спросила я. Сердце сжималось и болело.

"Помочь?"

"Тошка, не смей! Пусть мне больно, но так надо, малыш, ты попозже поймёшь"

– Что бабушка? Трали-вали, очень приятно и такое прочее. И эта Мадена тоже: "Ах, ах, а уж мне-то как приятно!". Тьфу!

– А дальше?

– А дальше я встал и сказал: "Какое вы имеете право вчера целовать руки моей сестре, а сегодня называть невестой другую?".

Я ахнула:

– Он ничего тебе не сделал?

– Нет, только эта дура смеяться стала: "Ах, какой милый мальчик!", бабушка прошептала, что потом всё объяснит. А потом этот гусь со своей овцой свалили.

Он замолчал. Я ласково погладила его вихры, чувствуя, что он сейчас снова заговорит.

– Даш, знаешь, я понял, почему у них нет честного слова. Когда я кинул ему в лицо эти слова, то ожидал, даже не знаю… что он разозлится, вызовет на дуэль или пригрозит, велит мне не пересказывать тебе, застыдится, посмеётся над моим возрастом, – чего угодно! Но не такого недоуменного молчания. У них просто нет чести, – заключил братишка.

– Погоди, так не бывает! А Дэв, когда не выдал нас? Графиня? Егерт с Лаврисом, когда давали обет?

– Дэв нас пожалел, от ямы пахло драконом, а ты была вся такая красивая в этой норке с кучей мусора на щеках. Графиня просто приняла как родню. Егерт с Лаврисом? Дашка, ты же понимаешь, что "обет" и "честное слово" – ни разу не синонимы? Они взяли на себя какое-то обязательство, и всё! Это вовсе не требует от них того стержня, с которым у русских роднятся слова "совесть", "благородство", "достоинство", – Ёж резко взмахнул рукой, будто отсекая понятия. – Подумай сама: доброта, жалость, симпатия, интерес, законопослушность – это всё прекрасно, но бесконечно далеко от понятия чести.

– У меня голова кругом, – я уселась на кровати и потёрла виски. – Может, ты и прав, это надо понаблюдать и тщательно обдумать. А что бабушка? Объяснила?

– Про орла-то этого? Объяснила. Вот тебе ещё одно брёвнышко в мою теорию. Я сказал тебе, что "жених" и "невеста" здесь понятия социальные? Он и она становятся сначала женихом и невестой, а потом мужем и женой. И у каждого может быть хоть до этого, хоть после уйма лаире, которые, в свою очередь, могут быть чьими-то мужьями и жёнами. Понятно, что у бедноты лаире и жена – одно и то же лицо, особенно в начале семейной жизни. Но в защиту могу сказать, что в отличие от земных гаремов лаире может быть только одной или одним в определенный промежуток времени. Надоели – расстаются, ищут других любимых, а мужья с жёнами рядом постоянно. Соответственно, права и обязанности различаются. Зато все дети законные. У нынешнего князя два десятка детишек от разных дам. И ещё момент. Лаире – только пока вместе, а как только разбежались, сразу первая любовница, вторая любовница, ну или десятый любовник – полное равноправие.

Ёжик выдохся.

Я негромко запела:

– Он говорил мне: "Будь ты моею,

И стану жить я, страстью сгорая;

Прелесть улыбки, нега во взоре

Мне обещают радости рая".

Бедному сердцу так говорил он.

Бедному сердцу так говорил он,

Но не любил он, нет, не любил он,

Нет, не любил...

– Ёжик, – без перехода оборвала романс, – а как ты думаешь, может ли любить человек без чести?

– Не знаю, как насчёт любить, – уныло отозвался Ёж, – а в душу гадят такие голуби с огромным удовольствием.