Глава 8 - Мрак и ужас

В смысле, трубы старые?

Но их же покрасили!

Из оправданий мастера участка на Садовой

Очнулся Петрович от того, что валялся на лестнице. Ступенька больно впивалась в правую почку. Перед ним стоял старый знакомый – Серёга.

Знакомый, конечно, Палыча. Со стремянкой наперевес и ранней проплешиной, которую давно жена проела, он явно что-то хотел от представителя власти.

– Петрович, тебя что из участка выгнали? – спросил Сергей и хмыкнул. – Ну, даёшь! Тут люди жизнью рискуют, чтобы нам воду горячую дали, а он лежит, прохлаждается. Иди работай в другом месте!

– А вы не воруйте с Палычем! И у нас работы будет меньше, – выпалил участковый и понял, что надо в жизни что-то менять, чтобы чая от души наливали, а не из-за формы с погонами.

– А-а, так ты лежишь для отчёта? – сразу всё понял Серёга. – Я после реформы вашу работу мало понимаю, скажу честно. Но ты лучше вставай. Всех всё равно не перележишь!

Петрович кивнул. Прав человек, хоть и гражданский. А то что же получается? Сегодня ступенька в почку колит, и планшетки в расход идут, а завтра на районе беспорядки начнутся?

– Не будет никаких беспорядков, – обозначил свою позицию участковый. – Не в мою смену!

– Петрович… запах от тебя, конечно, интересный. А речи чудные, – добавил Сергей, принюхиваясь. – Как у тех, кто гороскопы зачитывает. Или составляет. Ты бы это, шёл в другое место засаду на ступеньках устраивать, людей не пугал. Дети всё-таки бегают.

– Людей? – неуверенно переспросил Петрович, приподнявшись на локте. – А они, точно, люди?

– Кто, дети? – уточнил Сергей, чтобы точно не запутаться. – ну та даёшь. Детей на людей не считаешь?

– Какие ещё дети? – уточнил уже участковый. – Новоприбывшие эти! Нелюди?

– Ещё какие люди! – подтвердил знакомый и показал палец вверх. – Люди – во! Соседи, то есть, да?

– А глазик? ­– ещё более неуверенно переспросил участковый.

– Что глазик? – не понял Серёга. – Какой глазик?

Руку он подавать не спешил. Стремянку держал. За работой со всеми не перездороваешься.

– Глазик у них выпадал? – сурово спросил Петрович.

Сложно ему было с гражданскими. Честь не отдают. Иные даже не здороваются. Вот и защищай таких от деревцев надломленных.

– Ты, Петрович это… – вздохнул Серёга. – Завязывай чаёвничать. Иди, что ли, проветрись. А то надышался тут испарениями. Несёшь ахинею. Мрак и ужас какой-то.

Но участковый не сдавался и стоял на своём. Точнее – лежал.

Тогда Серёга зашарил по карманам в поисках смартфона.

– А, может, мне тебя на видео записать? Повторишь про глазик и псов? Начальству покажем. Пусть сами разбираются со своими сотрудниками.

– Ты мне, Серый, не шути, – уже гораздо тише заспорил служивый, понимая, что расчесал лоб до крови, а понимания так и не было.

И чая нет. И этот, гражданский, на чай не зовёт. Что, вообще, с людьми не так? Неужели заварка настолько подорожала?

Но посмотрев на погоны, участковый вспомнил, что он при исполнении и добавил грозно:

– А то быстро на пятнадцать суток в комнату отдыха отправишься. Не надо никаких видео!

– Так какие соседи-то? – всё ещё пытался понять лежачего стоячий.

– Соседи… те… новые которые! Не сбивай меня!

– Соседи – во! – стойко повторил сосед и продолжил подниматься вверх. – Пойду проверю, всё ли в порядке с их мальцом. Может, нужно чего?

– А чего с ним?

– Как чего? Надышался испарениями при спасении нашей семьи от чесотки. В обморок падает. А таким соседям помогать надо… – Сергей сделал паузу и вздохнул, переступая через Петровича, – … пока органы спят. В засаде, конечно. Или как вы это называете?

– Так, а ну-ка дуй за мной!

Участковый подскочил, отряхнулся и, чертыхнувшись для субординации, медленно вышел из подъезда.

Взгляд вперился в тёмный грузовик на парковке и поваленное дерево неподалеку. Афанасий даже подошёл поближе, чтобы разглядеть, чем всё-таки завалили дерево. Срез был ровный, но на пилу не походил. И будто обугленный по краю. Но не прижигали же его.

«Лазером его, что ли? А если лазером, то кто? Хотя каким лазером? И вообще, что я про планшетку-то инвентарную в отделе скажу?» – такие невеселые мысли были в голове участкового.

Сколько он так простоял, Петрович не решался бы сказать и сам себе. В голове всё плыло. Да только когда он очнулся, Сергей всё ещё стоял рядом. Разве что на стремянку присел.

– Ты чего это тут как вкопанный застыл, Петрович?

– Это кто ж учинил-то? – вместо ответа поинтересовался Петрович у Серёги, подозревая дерево в самоотломе, а самого Серёгу и самого себя до кучи в происшествии.

Всем нужно алиби. А где он был, пока лежал в подъезде? Не очень-то и понятно.

– Дык, – ответил мужик. – Из ЖУКа, наверное. Дерево-то высохшее совсем. Вот и спилили заодно. Город облагораживают. В кой-то веки.

– А лазер? – переспросил Афанасий.

– Какой ещё лазер?! Из той же басни, что и глазик? Тебе кефира принести, что ли? – возмутился Серёга. – Я им всю неделю за водопровод нагоняи делал. Решили обновить фасад заодно, выходит. Задабривают, пока мы коллективную жалобу всем подъездом не подали в прокуратуру.

– Зачем в прокуратуру? – на всякий случай уточнил участковый.

– Потому что этот ЖУК тот ещё жук, – объяснил Серёга. – Доведёте нас с этой управляйкой, так мы свою управляющую компанию организуем!

Листва у дерева совсем пожухла, скукожилась. Участковый наклонился, обломил одну из веток. И впрямь высохшее совсем. Хоть сейчас на дрова его пили. А ведь он мог поклясться, что когда входил в подъезд, листья на дереве были зелёными! Ну, может, едва тронутыми осенней желтизной. Но никак не сухими.

«Как же так получается? Мистика какая-то. Или технологии инопланетные… состаривания».

– Точно, из ЖУКа? – недоверчиво переспросил участковый.

– Ну а кто ещё тебе деревья пилить будет? – пожал плечами рано лысеющий Сергей. – У нас пока народ дровами не топит. Хотя с тарифами этими… Кто его знает? Но печек по квартирам я пока не видел.

– Ты это… не умничай мне. Что с жильцами то? – Петрович всмотрелся в почти честные глаза Серёги. – Соседи, новые которые. Ничем себя не проявили странным? Подозрительным?

– Да ещё как проявили! – радостно заявил сосед, не выдав беспокойства, а напротив – отразив восхищение. – У нас же в подвале беда какая была. Трубу прорвало так, что и войти было страшно. А Миха, значит, туда сам полез. Починил. Исправил. Золото, а не человек. Но если это теперь за преступление, то я даже не знаю.

– Миха? Сам? Рыжий, который? – посыпал вопросами участковый.

От самостоятельных решений его ещё в школе милиции отучили. Ничего хорошего от этого никогда не получалось. И все самостоятельные люди казались Петровичу излишне подозрительными.

– Самый рыжий из всех, кого я знаю, – не стал спорить сосед. Что снова задело. – И воду безжалостно перекрыл. Жизнью рисковал. Как его только кипятком не обварило? Никто ж из слесарей лезть не желал. А Миха не побоялся. Весь подъезд спас, считай. Вот такой мужик! – Сергей снова поднял вверх большой палец. – И сын у него – во! Помощник хороший вырастет.

– Миха, значит… – повторил Петрович и многозначительно замолчал, хотя так и подмывало снова добавить: «а глазик?».

Но за такие вопросы кефира точно не принесут. Только доложат куда следует. Да вот баба Нюра первая и доложит. У неё много телефонов в записной книжке.

Глянуть бы хоть разок.

– Ага, жалко, что дом расселяют, – вздохнул Серёга. – Нам такого соседа ой как не хватало. А теперь недолго всем нам тут осталось.

Петрович вздохнул.

Точно, реновация. Все хрущёвки под снос. А чего взамен будет – никто ещё и не знает толком. Одним хорошие квартиры дают. Другим те, что остаются после раздачи хороших. А третьим ничего не дают. Подождите, говорят.

– По телевизору говорили, что к концу года все пятиэтажки снесут, – погрустнел, наконец, и Серёга. – Вот и наш дом попал под раздачу. Хрущёвки это уже та часть истории, о которой поскорее хотят забыть. Оставят две-три по стране. Для наследия ЮНЕСКО. И всё тут. Новая жизнь.

– Это ж весь участок получается… – пробормотал еле слышно Петрович, вдруг осознав коварный замысел преобразований. – … тоже закроют?

– Ага, и новый штат наберут. Молодых и бойких, – распылялся в своём воображении свидетель. – Или вообще камеры и роботов поставят. По всему миру роботизация. И… чипизация.

Петрович до того не хотел всей этой чипизации, что на всякий случай и перекрестился, и склюнул три раза через плечо. Что-нибудь должно помочь.

– Серёга, шёл бы ты подобру-поздорову.

– Да я чего? Это всё технологии! – возмутился местный житель. – Техника людям служить будет. Ей-то некогда в засадах по подъездам лежать.

Участковый заметно занервничал. Серёга усмехнулся. Видно дел для планового отчёта не хватало. Как бы не придрался.

Но Петровичу было уже не до плана. У него вдруг появилась проблема посерьезней, чем новые жильцы.

Если весь район снесут, придётся новое место осваивать. А будет ли оно, это новое место – ещё большой вопрос. Могут и на пенсию отправить. А он так и не успеет раскрыть никакого громкого дела.

В раздумьях, участковый заметил трещину на стене дома, уползающую вверх. Совсем недавно её не было. С другой стороны, если сейчас не снести старый дом, то ведь не ровен час рухнет совершенно самостоятельно. И кого тогда ему ловить, если все преступники окажутся под завалами?

Нет, эту реновацию следовало хорошенько обдумать. Взвесить все «за» и «против».

Петрович сел на скамеечку и даже сам почувствовал, будто принимает решение – сносить или не сносить?

Как назло, подошёл чёрный котик и принялся тереться о штанину. Петрович отмахнулся, поднялся и поспешил в отделение.

Ну её, эту реновацию вместе с бабкой Нюркой и её выдумками! Надышался паров из подъезда, вот мозг и подклинило. А ему разум беречь надо. Это ж его самая сильная сторона. То есть, самая умная, другой нет и не выдадут. А тут придумал себе… глазик.

Подумать только!