Глава 3 - Гнездо

Стены все в подъезде изрисовало само зло.

Ей богу, не вру.

Из заявления Бабы Нюры

Вскоре расстановка была завершена. После чего глава семейства окинул взглядом супругу, изящно подпиравшую косяк в ожидании, пока он закончит, и добавил:

– Люблю тебя, пытка души моей. Чего еще желаешь? Мне кажется мы так мало ещё натоптали.

– А как я тебя люблю, мое проклятье по жизни, – ответила она и с улыбкой посмотрела на Пукса.

Тот бегал по комнате, заметая все следы хвостом, лапками и пузом. И никто уже не мог сказать, что когда-то пудель был белым.

Хлопнула дверь. Рыжий великан снова убежал на улицу к грозному грузовику, что пугал одним своим видом лучше всякой сигнализации.

– Так, развейся гнев, а где моя комната? – спросил Даймон, не собираясь жить в общей зале, спальне родителей и тем более в одном помещении с младшенькой.

У демонёнка появилась мысль занять кухню, но там тараканы сложились в выражение: «даже не думай». И никто толком не сказал бы, успели ли они за пару минут присутствия Адовых освоить грамоту или сразу были образованными?

Балкон завалили хламом предыдущие владельцы. Там лежало всё самое важное, что требовалось людям по жизни: колесо велосипеда, лыжа, банка с гвоздями, часть стула и почти выцветший знак «стоп». Но это только с одного края.

– Они тут гнездо вили? – осмотрела балкон Блоди.

Затем вампирэсса вздохнула возмущенно, походила по комнатам, заглянула на заставленный стоптанными сапогами и швабрами балкон снова, и вернулась в зал.

– Да, мой ты ж гот, тут нет даже камина! Где мне жарить ребёнку мясо? Или что, прикажете подавать с кровью? Она так никогда не научится есть столовым приборами.

В её взгляде запылали красные огоньки, но мужа рядом не было. Одно дело целовать его в гневе или обнимать назло. И совсем другое – высказаться от души, когда нет рядом души. Да и в радиусе десятка метров.

Когда мужа не было рядом, праведный гнев Блоди мог унять только пончик. Раздумывая и о конфетке сверху попутно, мать семейства пошла к ещё не подключенному холодильнику на кухне. Зная нрав жены, его глава семейства успел принести в числе первых.

От поступи Блоди на кухне с писком «великая идёт!» разбежались тараканы. Самые нерасторопные были раздавлены, познав за десяток минут присутствия Адовых в квартире всю сущность вампирского матриархата.

В зале остался только пудель. Он с интересом смотрел на искрящий проводкой потолок и лаял на хруст электрики, доводя до истерики старушку за стенкой.

Баба Нюра била клюкой по ковру на стене, чем только больше подзадоривала пуделя с его отличным слухом и чутьём на палки.

Перебирая маленькими ножками, Пукс в ответ даже пробежал по стене как паук, и уцепился челюстью за торчащий вместо люстры провод, желая поймать очередную искорку.

Искорку-то он поймал, но следом за ней по белому тщедушному тельцу прошёл ток. Пса затрясло. Но вместо того, чтобы заскулить и упасть на пол, как и подобает пуделям, раздался звук «Пукс!» и пудель начал быстро увеличиваться в размерах.

– Пукс, не сейчас! – прикрикнула Блоди, вернувшись с кухни. – Мы ещё даже вещи не перенесли!

Но процесс демонического обращения было уже не остановить. Вместо белого пёс быстро стал красным. А тело его выросло впятеро. Надувшись, как клещ на теле жертвы после укуса, пудель послушно кивнул, как и подобает дрессированной животине, но ничего уже не мог поделать.

Раздался взрыв! Здание содрогнулось. На пол посыпался потолок и часть плиты. Баба Нюра по ту сторону стены упала на кровать, глядя на отклеивающиеся обои и новую порцию штукатурки на голове.

По эту же сторону помещения пёс быстро пришёл в себя, вернул первоначальный размер и теперь лишь кашлял дымом. Говорить он не умел, потому предпочёл не комментировать происшествие. Пыль и грязь на хвосте обгорели. И он снова мельтешил белым и чистым созданием.

– Пытай меня семеро, новая локация! – воскликнул Даймон, поглядывая сквозь пыль в помещении на дыру в потолке. – Чур моя комната наверху. Что найду, то моё!

Блоди вздохнула и снова вернулась на кухню. Чему быть, того уже не миновать. Дыра, так дыра. А к взрывам с таким домашним животным все в семье давно привыкли.

С тоской заглянув в пустой холодильник, вампирэсса достала из сумочки конфету. Шоколадную, с ореховой крошкой и помадкой. Но не успела она развернуть обёртку и насладиться новым видом на потолке, войдя в зал, как Мара выскочила из-за её спины.

– Моё-ё-ё. Ы-ы-ы! – заявила дочурка и утащила лакомство.

«Дети они такие – чуть не доглядишь, и сожрут последнее, – подумала мать и тут же додумала: – Надо как-то сделать, чтобы это последнее было у других. Но как перенести её внимание с семьи на округу? Как показать ей достойный пример материнства, если сама жила среди кровососов, упырей и вурдалаков?»

За тяжёлыми мыслями Блоди вздохнула и достала ещё одну конфету. Тогда мыслительный процесс пошёл бодрей.

Нежить, кем малютка и являлась всю свою осознанную жизнь, была равнодушна к сладкому. Ей для поддержания жизни требовалось мясо. Для этого и жарили плоть на костре, чтобы привить ребёнку правильный вкус. Дочка росла, следовало уходить от сырого мяса к людскому «прикорму». Но Мара в силу юных лет для тела и вредности для характера пробовала на зуб всё, что только могло походить на еду… песок, башмаки, тараканы, пёсий хвост или палец брата – без разницы, всё привлекало маленькое проклятье.

Конфета Маре не понравилась. Но особенно ей не понравился фантик. Девочка скривилась и выплюнула гадость. На плевок кашлянул пудель, обрызгав своей кислотой.

Произошло невольное взаимодействие.

Совместный снаряд тут же обратился в огненный шар. Отскочив от стены как мячик, он полетел в Даймона, который карабкался на чердак, используя комод.

От соприкосновения с шаром на подростке загорелась майка. Даймона объяло огнём. Но вместо того, чтобы кричать от ужаса и боли, он заявил с крыши довольным голосом:

– Отлично! Тут как раз не хватало факела!

Только Оспа отпрянула от огня обратно в розетку, приговаривая:

– Чего сразу огонь? Некоторые тут и шерсть носят. Не все Адовы жаростойкие.

Блоди вернула комод на место в углу и встала рядом с дырой.

– Есть что стащить или в хозяйстве приспособить? – спросила мать, вновь проигнорировав хвостатого питомца в розетке.

– Пар, – ответил Даймон. – Он идёт по трубам. И кто-то воет и кричит снизу.

Блоди изогнула бровь:

– Сильно кричит?

Мальчик поправил очки и заявил:

– Мучительно.

– Насколько мучительно?

– На «восьмёрку» из «десяти».

– Тогда не будем мешать. Пусть соседи развлекаются, – добавила вампирэсса и заметила. – Надо же, какие образованные нам попались люди. Видимо, происходят из семей инквизиторов.

– А те разве сейчас не все в банковской сфере работают? – донеслось от Даймона.

– Выходит, бомонд есть и среди хрущёвок, – пробурчал Оспа. – Эх, что ни говори, а знают городские толк в пытках и самоограничениях.

Михаэль вошёл в комнату с креслом-качалкой наперевес и застыл напротив дыры. Отверстие в потолке показалось ему идеальным. Края рваные, расходящийся трещинами по потолку и далее по стене, навевали на воспоминания о родной пещере после землетрясения.

Блоди тоже смотрела на потолок. Пролом вёл на чердак, виднелась часть крыши и деревянные балки. С края свисала шикарная паутина. Ажурная и в то же время мягкая и пушистая.

– Из такой паутины получаются прекрасные занавески, – сказала Блоди.

– А если и крышу разобрать, можно сэкономить на кондиционере, – радостно предложил Михаэль и зачитал речитатив на радостях. – А давайте споём хором? Я начну! Кхе-кхе… Вою на луну-у-у, вою-вою. Вой со мной! Будь со мной! Пей со мной! Только почеши за ушком и под шёрсточкой. Ой!

– Давай без песен, рэпер шелудивый. Мы ещё не переехали! – грозно добавила Блоди, но едва муж сделал молящий взгляд, сдалась и почесала за ушком.

Перед рыжей магией она не могла устоять. Самый беспощадный враг всегда среди родных. Знают все слабые места.

Как обычно, никто не поддерживал вокального порыва Михаэля. Семье наскучили папины импровизации ещё в дороге. Как по мнению Даймона, так лучше было слушать кашель мотора, а как по мнению Оспы, так вырвать уши и отдать на донорство. Врагам семьи, конечно. Пусть пересадят и слушают его всецело.

– А ещё дождь будет лить прямо мне на голову, – добавил в восхищении Даймон сверху. – И сыпать снег. Сквозняки, опять же, болезни, плесень. Ещё можно поймать голубя и зажарить в паутине. Красота, как ни посмотри!

– Повезло, закалишься, – заметила Блоди, скрестив руки на груди. – Будешь говорить, какая на улице погода. А я буду висеть под крышей на гвоздике, если вздумаю обратиться в летучую мышку.

– Зачем? – не понял оборотень, что сам предпочитал обращаться в медведя всё реже и реже.

– Говорят, когда висишь головой вниз, теряешь вес, – объяснила Блоди. – Придётся вернуться к старым привычкам, чтобы скинуть пару кило.

– Нет! Никаких мам в моей берлоге, – предупредил подросток и скрестил две палки на входе. Символ креста маме почему-то был неприятен. – Сделай себе турник на балконе и веси там сколько влезет.

– О, «берлога»… Как много в этом слове, – погрузился в воспоминания Михаэль и повернулся к жене. – Смерть моей души, он прав в грубости своей. У каждого потенциального семейного палача должна быть своя мужская берлога.

– Зачем? – теперь не поняла уже вампирэсса.

Оборотень улыбнулся и приблизился к ней:

– Чтобы нашлась избранница, которая сможет её забрать.

– С боем и кровью, я надеюсь? – вскинула бровь Блоди.

– И тремя ранами как минимум! – кивнул отец.

От чего Блоди сразу полегчало. Голос стал мягче:

– Ты тоже прав, мохнатик мой. Пусть заводит берлогу. Но никаких турников и груш в доме, Даймон! Слышал?

– Да понял, я понял, – донеслось сверху. – Весь спорт на улице.

Старшие Адовы поцеловались, больше не в силах целый день не касаться друг друга.

Мара с Даймоном синхронно произнесли «бе-е-е».

Здесь следовало бы сказать, что по жизни Блоди была вампирэссой из знатного немецкого рода. И больше, чем любовь к Михаэлю, ей веками нравилось только летать ночью и пугать людей. Чем она и занималась последние триста лет, пока не встретила милого рыжего оборотня, начитывающего тексты собственного сочинения на луну из берлоги в пещере.

Голос на любителя. Но тексты ей нравились. В основном там пелось про «мрак», «кровь» и «одиночество». Кому может не понравиться подобное творчество?

Рыжий медведь хоть и был подозрительно красив для монстра, но вампирэсса пропустила это мимо глаз. У каждого свои недостатки.

Вот только долгая жизнь среди людей изменила не только его песни, но и тексты. Вместо мрачной готики он всё чаще пел про любовь, закаты и рассветы. А иногда даже не пел, а читал тексты речитативом. И Блоди никак не могла найти подходящего лекарства от этой быстро прогрессирующей болезни к упрощению.

Так же следовало бы добавить, что в отличие от волков, её избранный оборотень был из медвежьего рода. Точнее – древнего шотландского рода. Ещё точнее – из клана любителей мёда. О чём Михаэль сразу и заявил после драки за свою пещеру, когда отказался отдавать кровь.

Тем не менее, оборотень не только признал поражение, (что оборотням не свойственно), но также согласился придумать новые тексты, чтобы она могла снова прийти и послушать. Ну а поскольку рассвет застал её в той самой пещере, то и уйти не удалось. Заслушалась, попала в засаду. А он вместо того, чтобы уничтожить ненавистного вампира, как подобает каждому оборотню с малых лет, уговорил её попробовать мёда… Тем самым подсадил её на сладенькое.

И понеслось: чем больше она ела мёда, тем меньше обращала внимания на дневной свет. И вместе с лишними килограммами к ней пришло понимание, что может гулять и при свете солнца под ручку с беззаботным медведем.

Иногда Блоди казалось, что род Михаэля настолько древний, что происходит от самих пещерных медведей. Во всяком случае, именно так она заявила родне, когда заколотила их гробы днём и удрала с возлюбленным подальше. А правильно ли они поняли её порыв, уже не имело никакого значения. Даже чёрному сердцу не прикажешь в кого влюбляться.

Былое промелькнуло перед глазами и вернуло в хрущёвку. Их новую пещеру, правда уже не на двоих, а на целый выводок.

Михаэль подошёл к стене и выдернул остатки провода. Силой глава семейства обладал отменной, так что провод не только выскользнул из стены до самых корней, но заодно проложил целый канал вокруг себя, раскидав по комнате бетонную крошку и даже части кирпичей.

– Вот это удача. Теперь у нас есть отверстие для дымохода, – восхитился Михаэль, проследив за образовавшейся дырой. – Я немедленно добуду кирпич и сложу нам камин. Так будет у нас домашний очаг!

– О, так у меня на чердаке будет ещё и баня «по-чёрному?» – донеслось от Даймона, протирающего остатками майки закоптившиеся очки. – Круто! Я так давно не дышал дымом. Только городской смог и пыль. Мне нужно срочно засорить лёгкие чем-нибудь посерьезнее углекислоты. Вот почему у людей нет серных ям во дворах?

Блоди усмехнулась:

– Если люди хотят серы, они достают её из ушей. А вместо ям они давно придумали канализацию.

Демонёнок поправил очки и тут же спросил:

– А почему они там не живут?

Ответить никто не успел. Так как от дыры вытянулась почти до самого пола паутина. Задрожала.

По ней быстро полз тот, кто ещё несколько минут назад считал квартиру своим законным обиталищем и не рассчитывал на гостей. Но мохнатый паук имел неосторожность замереть внизу.

Это было его роковой ошибкой. Мара мгновенно заметила квартиранта. Её рот растянулся в улыбке, больше похожей на хищный оскал. В прыжке преодолела она разделявшее их расстояние, ухватила врага семьи за лапку и потянула в рот.

– Не порть аппетит, Мара! – остерегла Блоди. – Папа почти сложил камин. Если будет меньше петь, а больше заниматься делом, я гораздо быстрее накормлю тебя чем-то достойнее песка и пыли.

– Мясо в холодильнике осталось с прошлой охоты, – заметил рыжий оборотень в человеческом обличье. – Я знатно поохотился в прошлое полнолуние.

Блоди вздохнула, припоминая чек в пакете:

– Ты всего лишь сходил в ночной супермаркет. И поскольку холодильник не был подключен, оно протухло. Я выкинула всё содержимое ещё на прошлой стоянке.

– Это не значит, что я не охотился, – заметил оборотень. – Мне снова прикапывать мясо во дворе?

– Выкопай подпол.

– Но мы на пятом этаже.

– Да, и в этом доме есть подвал.

– Сделай там сыроварню! – добавила крыска из розетки уже в противоположной стене.

Девочка тем временем выплюнула паука, невинно хлопая ресницами. В её взгляде отразилось непонимание. Она пожала плечами – а что такого? Голод не тётка!

– Убить? – спросила Мара робко. – Он щекочется лапками. Нарывается?

Блоди покачала головой. Тем временем из дыры в потолке показался Даймон без верхней части одежды. От него шёл дым. Но это никак не отражалось на лице меланхоличного тинэйджера.

Демонам игры с огнём были милее собственного хвостика, который он ловко прятал за поясом джинсов, брюк или шорт, стараясь походить на мать или отца. Хвоста Михаэля часто не было видно даже в медвежьем обличье.

– Мам, пап… мне здесь нравится, – признался демонёнок.

Родители обнялись.

Дети, вновь не сговариваясь, произнесли «бе-е-е-е». Пожалуй, только в этом нежить и демон сходились во мнениях.

Как демон и девочка-скелетик могли появиться у вампирэссы и оборотня?

Ответ находился на старом, местами потёртом диване. Там лежал распахнувшийся от всех потрясений семейный альбом Адовых. На одной из фотографий среди существ с кровавыми глазами на фоне полной луны можно было заметить яйцо, которое демоны вручали беглецам. Сиречь – вампирэссе и оборотню.

Яйцо было знаком того, что демоны покровительствуют изгоям. Как-никак, оба монстра первыми пошли против воли своих родов. И конфликт этот был демонически-приятен жителям подземелья.

Ну а поскольку у каждого демона должен быть свой фамильяр в мире людей, то вторым даром демонов вскоре оказался маленький белый пёсик с пастью больше тела. С горящими красным глазами и возможностью взрываться без ущерба для собственного здоровья. Демоны понимали, что в мире людей без стража-бомбы изгоям не выжить. И подарили им того, кого впоследствии назвали Пуксом.

Пролистав все фотографии в альбоме, мы, однако, так и не найдем появления на свет Мары. Запечатлеть его техника оказалась бессильна… Но это уже совсем другая история.

– У-у-у-бить щекотунчика-а-а! – недовольно завыла Мара, побежав за обслюнявленным пауком.

Восьминогий трудяга воспользовался замешательством девочки и быстро вскарабкавшись по паутине, скрылся в темноте чердака.

Мара разочаровано посмотрела на пустые ладошки.

– Ы-ы-ы, – зарычала она. – Сдох!

– Как раз наоборот, моя чудовинка, – ответила Блоди и подкинула малышку в дыру в потолке. – Поиграй с братом, пока мы с отцом наведём надлежащий беспорядок в доме.

Тут в дверь постучали.

С потолка донеслись чьи-то крики: «голубь пометил мои штаны!»

В то же время демонический пудель чихнул и подпалил диван. Фотоальбом с криком «я же хранитель ценностей!», убежал от огня.

И только старый диван слишком устав от переезда, чтобы проявлять ту же прыть, что и сотню лет назад, пробубнил: «хватит меня перетягивать новыми шкурами, дайте уже сгореть на костре спокойно».

Но Блоди словно не обратила на это никакого внимания:

– Михаэль, встреть гостей. Даймон, займи Мару. А я пока подышу дымом, – привычно распределила все позиции вампирэсса

Руководить необычной семьей ей было не привыкать.

– Говорят, от благовоний худеют, – добавила она. – Что ж, попробую и этот метод.

С криком на чердаке, пылающей залой и бегающим по потолку пуделем, Адовы принялись за работу.