Глава 4 - Обстоятельства непреодолимой силы

Никогда такого не было,

и вот, снова.

Мемуары участкового А.П.

Улица Садовая всегда была местом, где никогда ничего не происходило. Тихий спальный район со старыми пятиэтажками, отмеченный на карте участкового зелёным цветом.

Зона безопасности. Стабильность и порядок.

К этому стоило лишь добавить, что вскоре весь район пустят под снос. Реновация, что поделать? Старые здания, построенные еще при Хрущёве, давно своё отслужили. И теперь должны быть уничтожены, а на их месте построят высотные новостройки. И начнётся совсем другая жизнь.

Среди хрущёвок время словно остановилось. Там всегда всё понятно.

Давно висят на всех жильцах привычные ярлыки ворчливой бабки.

Сама же баба Нюра, никаким опером не уполномоченная, заботливо снабжала органы правопорядка развёрнутой информацией обо всех происшествиях на районе. Или отзванивалась вечером на доклад.

Чего только участковый ни выслушивал. То у неё птицы подозрительно пели, то собаки язык показывали. Что уж говорить о людях? Всем прохожим доставалось. В лучшем случае в шпионаже соседей раз в неделю обвиняла за подозрительную улыбку, взгляд или приподнятую бровь.

Возраст, что поделать?

Это осеннее утро не предвещало ничего нового. Оно выдалось на редкость тихим, спокойным и от того тоскливым. Даже сонным. Афанасий Петрович, (которого чаще звали просто «Петровичем» на районе, как будто он пил на брудершафт кефир с каждым), мирно дремал в кресле.

Перед участковым на столе красовалась пол-литровая кружка с засохшими пакетиками. Их заваривали не по первому кругу. Надпись на коробке чая гласила «Бодрящий». Но для бодрости видимо стоило выпить весь чай в коробке, так как сонливость никуда не уходила.

С другой стороны, зачем бодриться? Спит спокойно полиция в спальном районе под снос. Доживает последний месяц. А там расчёт – и переезд.

В юные годы Афанасий носил усы и совсем иначе представлял себе службу. Он жаждал приключений, громких дел и расследований. Воображал себя Шерлоком Холмсом и даже заимел трубку, чтобы окружающие считали более эрудированным. Только все приключения так и остались на страницах детективов. А жители во вверенном районе оказались настолько добропорядочными, что противно делалось.

– Хоть бы драку какую учинили, – бормотал участковый под нос. – Не могли даже пошуметь ночью! Где эта безбашенная молодёжь, когда так нужна? Засели за своими компьютерами в квартирах и даже побезобразничать не могут как следует. Ну ладно уголовок нет. Но административки могли бы устраивать? Хотя бы по праздникам. Как с таким мирным контингентом работать? Никаких показателей не добьёшься!

Бурчал Афанасий, подливая опостылевшего чая в давно по-хорошему не мытую кружку.

Зачем мыть? Каждый раз – вкуснее.

В последние годы совсем уж до неприличия спокойно сделалось. Даже дети ходят, а не бегают. Здороваются, а не огрызаются.

Тосковал в опорном пункте по несбывшимся мечтам участковый, дремал, а иногда и храпел безбожно от тоски беспросветной. Не знал Петрович, что на горизонте уже приближается буря.

Звонок Анны Николаевны, более известной под позывным «баба Нюра ку-ку», нарушил тишину. Старенький аппарат тревожной трелью прогнал сонную одурь.

Афанасий Петрович подпрыгнул в кресле. Чуть не свалив чашку, подхватил трубку.

– Да? – произнес он не по уставу.

Уставы они для начальства хороши и отчётов. Но в жизни мало применимы. Вот полезет ребёнок на дерево, сломает ветку. А ты что ему? Штраф за «детскую непосредственность» выпишешь? А ведь порча деревца, как-никак. Мелкое хулиганство как минимум.

Но на том конце провода раскаявшихся детей с грустными глазами не было. Там отчаянно вещала Нюра.

Эту даму Петрович хорошо знал. Источник надёжный. Только немного недолюбливал – привирала безбожно.

Как бывало? Докладывает о шумной толпе. Приезжаешь – двое интеллигентов в шахматы играют. Скажет о драке. Мчишься – на месте кот с псом спорят, кому у клумбы спать.

«Дрянная бабка», – считал Петрович.

А всё потому, что подсознанием понимал – именно она отнимала у него законную работу. Вот почему ей дома на пенсии не сидится? Перепугала всех преступников на районе своей превентивно-воспитательной деятельностью. Клюка эта ещё. Оружие локального поражения, если подумать. Ну или устрашения. Всё одно, плохо участковому работать. Ему бы на район хоть пару подстрекателей, мародёров, и мошенника до кучи. Вот это бы жизнь началась. Служба, повышение, премии!

«Чёрт бы побрал эту бабку с вечными докладами утром и вечером», – подумывал участковый.

Но стоило отдать ей должное – баба Нюра всегда первой прибывала на место преступления. Порой успевала даже разрулить ситуацию и наказать виновных ещё до того, как Петрович заводил старый служебный автомобиль. Что в зимний период было даже полезно.

Правда, преступления тоже не ахти: шумные дети, сломанные ветки на деревьях, кассирша на рубль обсчитала… ерунда одна. Ни мелом на асфальте не почертить, ни понятых не опросить.

А может в нём художник и психолог погиб? Ни порисовать не дают, ни поговорить с людьми, как следует. Разбегаются.

Нет, с одной стороны участковый благодарен инициативной гражданке. Иначе совсем нечего писать в отчётах и планах, спускаемых сверху. Но он всё равно недолюбливал старушку. И поделать ничего с собой не мог. Вредная бабка и всё тут… Да за вредность статьи не предусмотрено.

Но в этот раз Нюра на том проводе была явно не в себе. Она несла откровенную околесицу. В словах путалась и постоянно поминала бесов или предлагала вызвать экзорцистов.

«Спятила старая, – лениво подумал участковый. – Ноги у неё, понимаешь, скачут, а в собаку сам дьявол вселился. А по ночам наверняка видит чёрта лысого, если не забывает выключить телевизор, ага».

Потому участковый слушал бред этот вполуха и зевал в кулак украдкой.

Нюра ещё много чего наговорила, но, отбросив откровенный бред, Петрович понял – не отстанет. Надо ехать.

Повесив трубку, он принялся заводить старый автомобиль. Прогуляться хоть на свежем воздухе. А то выспится на службе и дома бессонницей будет ночью маяться.

Тогда либо в «однокашниках» сидеть придётся и картинки вразумительные внукам слать, либо на рыбалку с Палычем ехать, чтобы совсем в диван не прорасти. А на рыбалке одним кефиром не отделаешься!

Это опять потом дремать на работе придётся, чаем отпаиваться – перспектива так себе. А, не дай бог, рыбы привезёшь с рыбалки – чисти её потом, жарь. Внукам тем же раздавай вместо картинок. А те посмотрят, как на умственно-недооценённого.

В двадцатом веке он что ли со своей рыбалкой живёт? Нынче, в двадцать первом веке, время другое, быстрое, отчасти перспективное… Но уже не для него.

Приехал на место происшествия Петрович не в лучшем настроении. Во дворе на Садовой у детской площадки стоял переполох. Прохожие собирались кучками, вздыхали, но вскоре расходились по работам. А дерево рядом с ними было не просто надломлено, но срублено неизвестными силами почти под корень.

– Вот это вандализм! – выдал участковый. – И кого винить?

Недолго думая, он застегнул верхнюю пуговку кителя, поправил планшетку и бодрой поступью направился к подъезду. Он прекрасно знал, где живет баба Нюра. Теперь самому было очень интересно посмотреть на её новых соседей.

Неужто и вправду – нарушители общественного порядка? Вот это повезло под старость служебных лет!

Поднимаясь по лестнице, Петрович присвистнул, разглядывая пентаграммы и непонятные знаки на двери. В самом первом подъезде дома тринадцать он давно не был. Нарисовать могли, когда угодно. Не обязательно новенькие из вандалов.

«К новым жильцам дело не пришить. Да и они ли на дерево покусились? Тот ещё вопросик», – подумал служивый.

– Креатив или вандализм? – не то осудил, не то обрадовался по-настоящему мощному правонарушению участковый. – Порча общественной краски или творческий подход и новые грани в искусстве? Пойди тут разбери!

В голове Петровича уже сам собой составлялся длинный ежемесячный отчёт об административных правонарушениях, где он ставил большую жирную точку и получал премию. А там и до грамотки недалеко.

Если до конца года не оплошает, то вместо планшетки и планшет могут выдать. Цифровизация! А то и оцифровка.

«Роботизация, одним словом. Но лишь бы до чипизации в мозг не дошло», – подумал участковый.

В его-то годы быстро на статью против государства надумает. А если увидят, где с Палычем рыбачат и как – так и штрафов не оберёшься. Всё запишет «большой брат», ещё и обидится, что форму позорит.

Как будто он на рыбалку в форме ездит!

За мыслями этими Петрович остановился у средней двери на пятом этаже. По счёту должна быть четырнадцатой, но на первом этаже одну квартиру на две разделили, от того шестнадцать квартир в подъезде. От того счёт такой странный.

Как же он скучал по несостоятельному элементу в соседней шестнадцатой квартире, где дверь давно была похожа на калитку дворовую. Лет пять уже, почитай, никто не живёт там. Ни буйства, ни угроз, ни даже отрицания переписи населения. Хоть бы сектанты вместо них заселились. Так нет же – пустота. И такая же пустота по происшествиям копилась в его сердце.

Скосив глаза на дверь бабы Нюры слева, где цифры «14» висели, Петрович потянулся было к её звонку, но палец остановился.

Хмыкнув, решил не тратить время на «помощника». И просто мощно постучал кулаком в обшарпанную дверь новоприбывших с цифрой «15».

Зная подъездную смотрящую, Петрович был уверен, что вечная понятая сама подключится к процессу. Хочет он того или нет, сейчас откроет дверь и начнёт свидетельствовать.

Но соседка не вышла. А дверь новеньких жильцов с жутким скрипом открылась. На участкового пахнуло дымом и жаром, как будто в квартире жарили шашлыки. В приоткрытую дверь выбежал погорелец – мальчик лет двенадцати.

Выбежал он с криком:

– Сами с ней сидите!

Попутно он толкнул Афанасия Петровича в бок и помчался вниз по лестнице. Был он перемазан сажей и нёс в руках видимо всё самое ценное, что обычно выносили при пожарах – домашнего питомца.

У мальца это была ручная крыса. А может даже лабораторная, благо на них не написано.

«Какой сознательный гражданин – это плюс, – отметил Петрович. – Но толкнул при исполнении – это минус. А то и пятнадцать суток. Арест, не арест, но штраф с родителей взять можно. Значит, чаю хорошего уже нальют. А там сойдёмся на воспитательной беседе. Сунут то, чем можно угоститься на рыбалке. Так и разойдёмся», – прикинул типичную схему последних лет служения участковый и даже приободрился.

Всё-таки завтрак он уже отработал.

На миг Петровичу послышалось «а может, у этого про сыр спросим?» откуда-то снизу с лестницы. Но это был не голос мальчонки. Слишком тонкий.

Или все же его? Эхо играло злую шутку. А слух уже не тот, что раньше.

Петрович повернулся к лестнице. Прислушался. Пригляделся.

Диалог развиваться не стал. Показалось, выходит. Ослышался.

«Слуховой аппарат пора брать. Да как взять? Только возьмёшь – и на работу больше не пустят. А одной пенсией сыт не будешь. Это в охрану придётся идти. Палыч засмеёт», – прикинул служивый.

Палыч был сантехником и оба смеялись над охранниками сообща. Им есть против кого дружить.

«А будь иначе, в оппозицию уйдёт. Поссориться придётся», – снова подумал Петрович.

Но от мыслей отвлекла дверь, мощно ударившая уже в спину.

Петрович вдруг ощутил полёт и ринулся вниз по ступенькам вниз. Но его на лету подхватила большая мощная рука.

И с вопросом в спину:

– Вы чего это тут летаете, милейший? – буквально втолкнула его обратно на лестничную площадку пятого этажа.

Не успел участковый дух перевести, как мощный, и попутно говорящий рыжий мужчина помчался вниз по лестнице следом за мальчиком-погорельцем.

Петрович поднял было руку с планшетом для уточнения происходящего, но тут в коридоре послышались крики и из квартиры «15» снова донеслись недовольные слова:

– О мой гот, они не включили воду! Да это же просто пещера, а не квартира! Милый, ты специально так подбирал, чтобы мы молодость вспомнили?!

Петрович понял одно – кто-то остался в пожаре. Поэтому тут же храбро сделал шаг за приоткрытую дверь. Но тут ему прямо в руки из облака дыма запрыгнул пудель.

Он кашлял и отчаянно вилял хвостом. А едва Афанасий потерял бдительность и попытался успокоить милое существо поглаживанием, как тот в один момент схватил маленькими зубками планшетку участкового.

К огромному удивлению пёс раззявил такую пасть, что планшетка утонула в ней в один укус. Раз и нету!

После чего довольный пудель спрыгнул с рук и снова умчался в дымную квартиру, как любитель бани в парную после перерыва на свежем воздухе.

– Это как же… – хотел было возмутиться Петрович, но тут из дыма показалась полненькая женщина с ребёнком на руках.

Не было страха в её глазах, только решимость биться до конца с пожаром. А ребёнок даже помахал участковому кулачком и сказал мощным басом:

– Чтоб ты сдох!

Не выдержав потерь служебной собственности и личного накала эмоций, Петрович осел на площадку и потерял сознание.

Теперь он точно знал, что чай всё-таки стоит покупать получше. А заодно как следует высыпаться дома.