9. Каталка у зеркала.

[18] страница из книги «Unpersönlich: Фальшивые.»

— Значит это твоя скульптура? А похожа на идеальную и замученную копию тебя, Бехайм. — присвистнув, Осборн обошёл странное изваяние на пентаграмме.

— Это не скульптура. Не инсталляция на сетианский мотив. Это одна из моих частиц, утерянных мной двадцать пять лет назад. — устало пояснил герцог. Он подошёл к инсталляции и поднял глаза на своё изуродованное лицо, частицы самого себя. Глаза его «частицы» сомкнуты, вероятно они спят, а может там пустота за закрытыми веками.

Осборн пожал плечами и отвернулся. Он все отлично понял, повторения и объяснения ему не требовалось. Осмотревшись, он подумал, что герцог будет делать дальше. Они пришли сюда, стараясь отвести Николаса подальше от странной компании. И сейчас они находятся в достаточном отдалении от Эбенезера и всего его «общества». Только безголовые чучела кошек, да эта спящая «частица» на пентаграмме, не дают ему покоя и действуют на нервы. Как только он вошёл в треугольную комнату, ему постоянно мерещится что за ним следят янтарные глаза Марии.

«Осборн… Осборн…».

Услышал Рей тихий женский шёпот у правого уха. Шёпот был едва различимым, и возможно ему это только показалось. Он решил пока не придавать этому значения. Мало ли что здесь таится?

— Я не хотел приводить тебя сюда, Михаэль. — не слишком громко обратился Николас к герцогу. Он боялся шуметь, зная что на шум может явиться нечто, или, некто. И он этого побаивался даже больше чем искренний разговор с герцогом.

— Почему? — Михаэль отстранился от созерцания лица инсталляции и внимательно посмотрел на Николаса.

— Вот из-за этой фигуры на пентаграмме. — кивнул Николас на спящую фигуру.

— Тебе не о чем беспокоиться, Николас. Я знал что мои частицы разбросаны по всему «Сну Сета». И вот я наконец нашёл одну из них. И я знаю «что» я должен делать дальше. И ты знаешь. И Осборн знает. Но не могу решиться. Мне не хватает смелости совершить подобное, потому что это только начало. А дальше будет только хуже. И мне на самом деле тошно осознавать подобное. — страдальчески улыбнувшись, прошептал Михаэль.

— Но ты должен. — вклинился Осборн. Его голос прозвучал как скрежет металла о металл. Он выставил правую руку вперёд. По центру ладони разорвалась кожа и плоть, доставляя ему саднящее удовольствие. Из широкой раны выплыл окровавленный серебряный скальпель. Он смачно и мокро брякнулся на пол. И от этого звука Николас чуть вздрогнул.

— Безликие не остановятся пока не получат своё, верно? — обреченно спросил герцог у Осборна.

Осборн молча кивнул, и его лицо подернулось мрачной тенью голода.

[19] страница из книги «Unpersönlich: Фальшивые.»

Герцог прошёл к месту где упал скальпель. Он поднял его, и, сжав в левой руке, вернулся к частице самого себя. — Прости меня. — прошептали его губы, и его рука одним быстрым движением рассекла горло мученика на пентаграмме.

Фигура распахнула пустые красные глазницы. Из них потекла золотая густая жидкость, устремляясь по измождённым щекам и острому подбородку вниз. Золотые слезы добирались до крови из раны на горле, и смешивались друг с другом, создавая странные и неописуемые оттенки. Губы, сшитые золотыми нитями, разошлись в гротескной улыбке, и прошептали на варварской латыни:

«El Sosh Var Ayn…».

Что примерно означало — «Славься Посланник Хозяина Небытия».

После сказанных слов, фигура вся почернела, покрылась изумрудными гнойниками и, растеклась по полу многоцветной жижей, пахнущей гарью. В середине данной слизистой луже лежал маленький мертвый скарабей, золотого оттенка.

Михаэль вынул его, чуть стряхнул слизь, и засунул скарабей в рот. Он разжевал его, разнося по залу хруст, похожий на звон разбитого стекла. Во рту появился вкус морского песка, немного подсоленного и сладковатого одновременно. Когда герцог проглотил разжеванного скарабея, он увидел воспоминание, связанное с его прошлым, давно утерянным и забытым.

Смутно и расплывчато видел он эпизод из прошлого. Он видел себя своими подслеповатыми глазами, в отражении мутного старого зеркала. Оно с человеческий рост, и возвышается до потолка в слабо освещённом углу. Позади Михаэля горит желтоватая аргандовая лампа, смягчая углы и линии старой комнаты. Поверхность зеркала покрыта тонким слоем пыли и паутины, и где-то сверху видны отпечатки чьих-то пальцев.

Герцог смотрит на себя, и с зеркальной поверхности на него смотрит усталый старик. Его немощные ноги укрыты чёрным бархатным пледом, а сам он чуть криво сидит в инвалидном кресле девятнадцатого века. Его голова и лицо спрятаны в сером капюшоне, из мрака которого, на отражение смотрят два слеповатых глаза, едва светящихся шафрановым светом.

В комнате витал шёпот, оплетая тонкими и невидимыми паутинками наваждения, похожего на тяжелый и густой сон, который утягивает в свои тяжелые тени как в болотную трясину. И нашёптывал этот шёпот: — «Тот, кто пришел из самых черных недр космоса, никогда не сможет уснуть или вернуться обратно».

В своих слабых руках, спрятанных в черных кожаных перчатках на пуговицах, герцог нашел тонкий лист из человеческой кожи. Всего один. На нем имелось название и число страницы, написанные золотыми чернилами:

«Некрономикон Сета. Проклятая книга, включенная в состав корпуса «Черной Библии Сета», Безликим. Страница 1.»

Под надписью золотом выписан многоугольник Петри — 9-симплекс — внутри которого едва различима другая спрятанная фигура: один ромб и 30 треугольников разных размеров, повёрнутых вершинами в разные стороны. Данная фигура почти неразличима, и ее легко потерять из виду если моргнешь. Именуют эту фигуру «N000000».

[20] страница из книги «Unpersönlich: Фальшивые.»

Под ней герцог смог прочесть текст:

«Тот, кто учредил союз сердца со сладостью природы, начал страдать от сосредоточенности на формальном аспекте линейности, и тех, кто удерживается в совершённости, следует отнести к слабому оттененнию. С тяжелым сердцем, и голосом болезненных мыслей, высказывали они их мысли, поскольку они должны были избегать делать вещи, которые не связаны с первым. Для многих из них, они призраки. И хотя они заявляют, что знают причины его правил в том, что они могут разрушать, их мысли были обмануты. Тогда, многие заблудились из-за разума в пользу неверного понимания. Например регент, следующий одной из его песен, чтобы наблюдать за работой, не был достаточно осведомлен, и три запоминания рекомендуют ей для идеальной работы, которая зависит от пяти или даже семи сроков.

Призраки, самые достойные, которые, очень далеки настолько, что приближены к глубоким недрам. Те собрались здесь, вместе, ради opeprecium, что состоит в том, что те в честь той пропорции, могут прислушаться. Как они должны прислушиваться к части и кормить ее глазами, и, могут достичь скрытого очищения. Согласно другим земным образам, те подчиняются тому же, и что должно быть заявлено, то говорит что выбор сделан. Чтобы снова процветать в начале, чья честь должна быть подчинена и обращена в их пользу, не подчиняясь скверным вещам. Чтобы они помнили тех, кто будет украшен во тьме. Мы молча обходим изречения и деяния тех под Адхаератом. И в первом, что для нас сделано первым».