Unpersönlich: книга 2. Фальшивые.

[1] страница из книги «Unpersönlich: Фальшивые.»

Герцог Михаэль Бехайм и Осборн Рей приступили к ужину в девять вечера, хотя до кофе дело дошло только к одиннадцатому часу. Отличный аппетит позволял Осборну воздать должное каждому блюду, отлично приготовленному личным поваром дома Бехайма, и как обычно, по случаю приезда Осборна на остров Рюген, они пили самые изысканные вина из запасов герцога. Такая уж у них традиция — отмечать встречу друзей праздничным ужином у герцога дома. За несколько лет до описываемых событий храброе безрассудство Осборна привело его в «Фальшивую Пепельную Бездну». И тогда Михаэль Бехайм отложил в сторону все свои мирные занятия любителя и знатока изящных искусств и отправился на поиски старого друга. Там они вместе узнали, сколько опасностей таит в себе «Фальшивая Пепельная Бездна», проехали не одну тысячу дорог, преследуемые не знающими жалости людьми из ордена «Ordnung des ergriffenen Auges».

Сейчас, когда герцог торжественно поднес к губам извлеченную из дубового шкафчика сигару марки «Gurkha Royal Courtesan», Осборн думал о третьем участнике застолья, о хрупком, узкоплечем англичанине — Николасе Кейли.

— Какие дела могли помешать Николасу быть сегодня с нами? — озадачено спросил Осборн. Раньше подобного не случалось. Николас был неизменным третьим на их традиционном ужине. И почему герцог в ответ на все его расспросы просто-напросто отмахнулся? Или Михаэль что-то знает, но предпочитает молчать? Несомненно что за всей кажущейся непринужденностью и вкрадчивой вежливостью хозяина, скрывается что-то из ряда вон выходящее.

Михаэль в это время, пока его спрашивал Осборн, рассматривал «Chabot Armagnac», который медленно переливался в большом круглом бокале.

Он не стал отвечать на вопрос Осборна из-за девушки служанки, только что вошедшей в столовую его дома. Та вошла тихо и незаметно как мышка, начав собирать уже пустую посуду.

Осборн решил также подождать когда выйдет служанка. И как только бежевая дверь с серебряным узором закрылась, он поставил свой бокал на обеденный стол, покрытый чистой белой скатертью и — быстро, даже резко, заговорил:

— Ну что, я думаю, хватит играть в бестолковую недосказанность. Пора открыть карты.

[2] страница из книги «Unpersönlich: Фальшивые.»

Михаэль опустил недокуренную сигару в бронзовую пепельницу, окружённую бронзовым спящим змеем и настороженно ответил: — Уточни, Осборн, о каких картах идёт речь.

— Николас, конечно! Вот уже два года, мы втроем собираемся на ужин в первый вечер моего приезда. А сегодня, когда я спросил о нем, ты мне так запросто заявил, что он не придет, будто в этом нет ничего особенного. Почему он не пришел? — деликатный тон Осборна понемногу начал переходить в раздражение.

— И в самом деле, почему? — эхом отозвался Михаэль. Пальцы его сверху вниз прошлись по худому лицу. — Я его приглашал. Сказал, что ты приехал сегодня утром. Но он отказался почтить нас своим вниманием.

— Может быть, он заболел?

— Нет, насколько мне известно, с ним все в полном порядке.

— Тогда, может быть, у него свидание, которое нельзя отложить, или сверхсрочная работа. Или что-нибудь еще не менее важное, что заставило его отказаться от нашей компании в такой момент. Но подобные моменты не часто бывают. И он мог бы нас не игнорировать, хотя бы сегодня.

— Совсем наоборот. Сегодняшний вечер он проводит один. Конечно, он извинился как подобает, сказал, что хочет отдохнуть. Он, кажется, над чем-то работает… по слухам над неким исследованием.

— Исследование? А ты случайно не в курсе что наш друг исследует? — нахмурился Осборн. — Никогда прежде не ставил он подобные вещи выше нашего общества. Это уже попахивает гниловатым запашком. Когда ты его видел в последний раз?

Михаэль неопределенно покачал головой, как бы говоря что не в курсе какое исследование проводит их друг. Сам же ответил:

— Около трёх месяцев назад.

[3] страница из книги «Unpersönlich: Фальшивые.»

— Что? Михаэль, я не ослышался? Ты сказал что вы виделись три месяца назад? — слегка опешил Осборн.

— Примерно так. — подтвердил Михаэль.

— Просто невероятно! А сейчас послушай меня, — Осборн помрачнел и подался чуть вперед, сложив ладони вместе на столе, — не поссорились ли вы?

Михаэль отрицательно покачал головой:

— Если бы тебе, Осборн, было столько же лет, сколько мне, и ты как и я не имел детей, и если бы ты встретил двух молодых людей в которых есть все то, что тебе бы хотелось видеть в своих сыновьях, — смог бы ты тогда поссориться с кем-нибудь из них?

— Нет, конечно. Но три месяца — не три недели и не три дня, особенно, если привык видеть своих друзей каждые несколько дней. Все это не укладывается в моих мозгах… И ты, кажется, что-то знаешь, но молчишь. Тебе что-то известно, Михаэль? — не унимался Осборн, чуя здесь некий подвох.

В ясных шафрановых глазах герцога Бехайма, благодаря которым его взгляд становился проницательным, вспыхнул таинственный огонек. — В том-то все и дело, — неспешно начал он, — мне ничего не известно.

—Ты боишься, что Николас попал в переделку? В отвратительную и скверную переделку? Или тебе обидно, что с тобой он об этом не стал разговаривать? — выдохнул Осборн.

Герцог Бехайм также облокотился о стол и вперил пристальный взгляд на Осборна: — К кому же ему еще обращаться, как не к одному из нас? А ты — в это время шатаешься по миру.

Осборну показалось что герцог его слегка упрекает, он расслабил руки и пальцами правой руки забарабанил по столу: — Может быть, он сообщил что-нибудь Лео?

[4] страница из книги «Unpersönlich: Фальшивые.»

— Отпадает. Всю эту неделю мы работали вместе в архиве Мемориальной церкви кайзера Вильгельма. Лео помогал мне. И вместе с нами работала Анат Кэссиэн. Они ничего не знают. Они не видели Николаса с Хэллоуина. Тогда он останавливался у них. Привез двадцать коробок с игрушками для малышки Долорес.

— Похоже на него, — позволил себе иронически усмехнуться Осборн. — И как я упустил, что если у вас было время навестить этого ребенка, то мои скудные подарки Долорес точно не заметит…

Михаэль натянуто улыбнулся: — К моему сожалению, я все больше прихожу к выводу что Николас попал в переделку. Иначе он с нами так себя не повел.

— И что же с ним могло такого произойти? — Сжав кулак, Осборн едва сдержался чтобы не жахнуть им по столу. — Просто не могу представить, что он от нас скрывает.

— Деньги, —предположил Михаэль, — я думаю это как раз то, что его неустойчивая натура не позволяет выносить на всеобщее обсуждение.

— Я так не думаю. — возразил Осборн, — Я очень высокого мнения о финансовых способностях Николаса. Ты же знаешь, я управляю солидной частью наших вкладов по эту сторону. Уж будь уверен, если бы он прогорел, мы бы узнали об этом в первую очередь. Сдается мне, он двинулся немного на почве прекрасного пола.

— Нет, — не спеша произнес герцог, — влюблённый мужчина все равно приходит к друзьям. Ищет одобрения или сочувствия, в зависимости от того, как разворачивается роман. Женщина исключена.

Несколько минут собеседники молча смотрели друг на друга поверх невысокой вазы из «Мурманского стекла» с сусальным золотом в составе, из которой тянулись вверх бело-розовые орхидеи. Осборн — воплощение мужества и силы, по своему привлекательный, с лицом человека, который одной своей улыбкой может очаровать любую даму. По правую руку от Осборна — Михаэль — человек хрупкого телосложения, похожего на мраморную статую, среднего роста с гибкими изящными руками и головой, носящей безукоризненно белую шевелюру. Его благородное лицо не выказывало ни малейшей слабости. Его орлиный профиль, высокий лоб и белые дьявольские брови, казалось были взяты с портрета безымянного художника, пристально смотрящего с противоположной стены. Обычно Михаэль одевал по такому случаю черный траурный костюм, но сегодня он был облачен в карминовый смокинг с атласными отворотами, что придавало ему еще большее сходство со средневековым Мефистофелем.

Внезапно Михаэль нарушил тишину странным вопросом: — А ты, Осборн, не слышал о некоем господине Эбенезере Риблисе?