Глава 4

Януш медленно ехал по широким тропинкам королевского леса, всё дальше отдаляясь от имперского дворца. Здесь царила самая настоящая живая тишина, которую так любил молодой доктор: пение птиц, треск веток, шелест листвы и журчание лесных ручьев. Замкнутые пространства он не переносил. Не привык к ним и за годы службы у герцога Ликонта, проведенные в основном на полях сражений.

Янушу едва исполнилось двадцать девять лет. Жизнь молодого доктора нельзя было назвать безоблачной. Отец его, обедневший дворянин, после смерти жены судьбой сына не интересовался: Януша отослали в монастырь Единого, где он провел долгих десять лет, наполненных постом, молитвой и непрерывным обучением. На его пятнадцатилетие отец сделал последнее доброе дело, оплатив его обучение в одной из лучших магистерских гильдий Валлии, и скончался от скоропостижной болезни. Вступить в наследство Янушу не довелось: имение раздали за долги, и, как оказалось, статус покойного отца перед кончиной был таковым, что он едва не лишился дворянского титула из-за скандальной связи с замужней женщиной. От бесчестия его, да и Януша, как наследника рода, спасла только смерть.

К двадцати годам Януш остался без дома, без семьи, без денег и положения, с запятнанной репутацией отпрыска порочного отца.

Ещё в монастыре целительные способности его замечали монахи — умение отрока снимать боль облетело всё братство; а после окончания гильдии Януш стал одним из лучших, но также и одним из самых непризнанных лекарей королевства.

Его услугами пользовались обедневшие дворяне, духовенство, порой и простолюдины, прекрасно знавшие, что молодой доктор в помощи не отказывал, если не было веских на то причин. Януш не думал, что в его жизни что-то изменится, пока судьба не подарила ему две встречи, одну за другой: крайне неприятную и спасительную, укрепившую его шаткое положение.

Януш спешился, взял коня под уздцы. Заплечный мешок он закрепил у седла, и останавливался время от времени, чтобы сорвать нужные травы. В имперских лесах встречались порой лекарственные мхи, которые не росли в Валлии, и Януш не хотел упускать возможность собрать их.

Он забрёл уже достаточно далеко: мешок наполнился наполовину, а солнце начало клониться к закату. В лесу темнело быстро, и Януш заспешил обратно: как бы ни был приятен свежий воздух лиственного леса, ночевать под открытым небом не хотелось.

Решив обойти каменистый холм с другой стороны, доктор услышал журчание ручья, и конь за его спиной довольно фыркнул, чуя близость воды.

- Стой! Кто идёт?

Женский голос прозвучал так резко и так неожиданно, что Януш невольно шатнулся назад. Конь недовольно заржал, не уступая хозяйскому произволу, и доктор ткнулся спиной в теплую морду, понимая, что пути назад нет, придется спускаться к самой воде.

- Я прошу прощения... миледи? Я не знал, что тут кто-то есть. Можно мне пройти? Тропа узкая, мне не удержать коня.

- Спускайся, - разрешил голос, и Януш осторожно сошел по каменистому склону к воде.

Конь всхрапнул и едва не вырвал узду из его рук, устремившись к ручью, где уже устроил себе водопой пригарцовывающий гнедой скакун, искоса глянувший на соседа. Сидевшая на берегу женщина выглядела странно: разбросанные по камням части доспеха, меч и щит, и окровавленная серая рубашка, которую женщина полоскала в реке. Такие же серые штаны были заправлены в армированные сапоги, а на плечи был накинут плащ, который покрывал обнажённые плечи и грудь. Хуже всего выглядели волосы: короткие, волнистые, с неровными, косыми краями, они создавали впечатление, будто кто-то просто вырвал у неё клок волос, оставив вместо роскошной шевелюры воронье гнездо.

А ещё у неё были воспалённые тёмные глаза, покрасневшие и сухие; горящие почти безумным огнем, как у раненой волчицы. Она смотрела на него, не то готовясь к броску, не то выжидая... Януш тряхнул головой, приходя в себя.

- Во имя Единого! Миледи... вам нужна помощь!

Женщина окинула его цепким взглядом, отвернулась, выжимая рубашку.

- Кто ты? - резко, неприязненно бросила она, не реагируя на его слова.

Януш осторожно приблизился, присел на корточки, касаясь рукой земли.

- Я лекарь, - сказал он. - И я могу помочь.

Она вскинула глаза, меряя его взглядом — долгим, невыносимо тяжёлым. Януш несмело улыбнулся, пытаясь разрушить эту непробиваемую стену отчуждения, и руки её, державшие мокрую рубашку, дрогнули.

- В самом деле? Можешь?

Януш кивнул, придвинулся ближе.

- Если вы позволите.

Марион усмехнулась, разглядывая молодого мужчину, перебросила мокрую рубашку через плечо. Этим честным, понимающим зелёным глазам и светлой, спокойной и теплой, как весеннее солнце, улыбке хотелось верить. И тембр его голоса — мягкий, ненавязчивый...

Должно быть, сработала привычка — молодому доктору не раз приходилось утешать, успокаивать, уговаривать буйных больных, отказывающихся от доброй помощи.

Она медленно кивнула.

Януш придвинулся ближе, безошибочно потянувшись к прикрытому плащом левому плечу. Отражение чужой боли, так явственно, так остро, он ощутил, едва приблизившись к ней. Ему не нужно было видеть рану, чтобы знать, где болит.

- Я сниму боль, - негромко объяснил он, положив ладонь ей на плечо. - Во имя Единого...

Марион хмыкнула ещё раз, с удивлением рассматривая незнакомца. Нечасто встречались среди лекарей те, кто веровал в Единого Бога. И тем более не встречались среди них те, от прикосновения горячих ладоней которых становилось так невыносимо жарко, так невероятно легко... и свободно...

Боль утихла, перестав терзать измученное тело, и Марион облегчённо выдохнула, на миг прикрывая глаза. Левое плечо, то самое, на которое обрушился двуручник герцога, пострадало не только от самого удара, но и от прогнувшейся, не выдержавшей удара брони, вонзившейся в кожу. Это оказалось сущей пыткой — снимать левый наруч, наплечник, вытаскивать кусок металла из открытой раны...

- Теперь надо промыть рану и наложить повязку, - Януш отнял ладони от её плеча и вопросительно посмотрел на воительницу. - Мне нужно осмотреть вас.

Марион развязала тесьму плаща, позволяя тому упасть на землю.

- Глубокая... - лекарь покачал головой, поворачивая её руку так, чтобы рассмотреть рану. - Промойте плечо, миледи, я принесу травы. Они помогут снять воспаление.

Он спустился к воде, где, удовлетворённо фыркая от долгожданного водопоя, стоял его конь, снял заплечный мешок, на ходу доставая нужные травы, сполоснул в воде. Женщина забрела в воду по колено, чтобы удобнее было промыть плечо, и он не стал тратить времени попусту, принявшись собирать хворост. Вечерело очень быстро, тьма в лесу падала всегда неожиданно, а ему нужен был свет.

- Как зовут тебя, лекарь?

Она казалась сейчас уже совсем спокойной: боль оставила её, проясняя освободившийся от терзаний разум; лицо, умытое, освежённое, вопреки первому впечатлению, оказалось приятным, и приглаженные влажные волосы уже не были похожи на воронье гнездо.

- Януш, миледи.

Он достал из сумки чистые тряпицы, которые брал с собой на случай, если придется укутывать свежесобранные травы, перочинным ножом разрезал их на несколько длинных полос.

Женщина опустилась рядом с собранным хворостом, принялась разводить костер, искоса наблюдая за его приготовлениями. Некоторое время они молчали, пока пламя набирало силу, затем Януш придвинулся к костру.

- Сядьте ближе к огню, миледи, - попросил он.

Над костром вновь повисло молчание: Януш был занят наложением повязки, женщина изучала его, без всякого смущения разглядывая одухотворённое лицо, руки, работающие быстро и умело, внимательные глаза.

- Боль, - вдруг сказал лекарь, оставляя перебинтованное плечо. - У вас болит... Вы позволите?

Марион помедлила: удар, пришедшийся по спине, не особо тревожил её, когда острая боль в плече затмевала всё остальное, но ощущался сейчас, под тугой повязкой, стягивавшей грудь и спину.

Этот незнакомый юноша сделал уже достаточно, чтобы доказать свой лекарский талант, ему хотелось верить. Она повернулась к нему спиной, медленно распуская поддерживающие грудь бинты, привычно потянулась к волосам, чтобы перекинуть их через плечо и скрыть наготу, но тотчас отдёрнула руку, ощутив под пальцами неприятную пустоту.

- Вот так, - чуть провернув её к свету, проговорил лекарь, - во имя Единого...

Знакомое тепло от прикосновения неожиданно горячих ладоней разлилось по телу, успокаивая глухую боль в ушибленной спине. Януш провёл руками по обнажённой коже несколько раз, тряхнул кистями, снова коснулся опухоли пальцами.

- Здесь ушиб, - негромко проговорил он, - не слишком большой... Холод прикладывать не советую, миледи, можно застудить спину. Не тревожьте рану несколько дней, и это пройдет. Если... будет лучше, если вы... не станете бинтовать грудь. Хотя бы сутки.

Руки сами соскользнули со спины, и Януш отвернулся, позволяя незнакомке накинуть плащ. В свете костра кожа её отливала почти бронзовым светом, и молодой доктор с запоздалым удивлением понял, что женщина привлекает его — так, как не должна привлекать требующая лекарского ухода и заботы больная.

В свои не такие уж юные годы Януш так и не познал плотской любви. Нет, он не давал обета безбрачия, когда жил при монастыре, но вначале монастырская жизнь, затем напряжённая учеба в гильдии, а позже — три года нищеты, когда едва удавалось сводить концы с концами, не оставляли шансов для романтических увлечений.

Януш знал себя достаточно, чтобы избегать случайных связей: как и отец, он оказался однолюбом, и любовь на одну ночь его не прельщала. Но поиски той, единственной, затянулись, а война и пять лет на полях сражений вместе с патроном, герцогом Ликонтом, и вовсе лишили его всякой надежды на собственное счастье: разве мог он позволить себе влюбиться, когда не принадлежал сам себе? Может, с годами, когда молодой генерал Ликонт остепенится, осядет, и не нужно будет проводить столько времени в постоянных разъездах...

Оказывается, любовь приходит совсем не тогда, когда человек к ней готов. Это Януш понял почти сразу, как только кровь прилила к щекам, а сердце забилось чаще.

-Как ты оказался здесь, Януш?

- Собирал травы в имперском лесу, - пустился в сбивчивые пояснения молодой доктор, с трудом выравнивая дыхание. - Уже собирался обратно, когда встретил вас...

- Мне повезло, - женщина вымученно улыбнулась, подсаживаясь к костру. - Правда, Януш. Ты очень помог.

- Позвольте, - доктор кивнул на мокрую рубашку, которую всё ещё сжимала в руках воительница.

Марион кивнула, позволяя ему развесить рубашку на толстых сучьях, поближе к костру. Ночь упала стремительно, как всегда бывает в лесу, и в темноте родились звуки — всхрапывание лошадей, журчание ручья, ухание ночных птиц и крики животных. Следовало возвращаться во дворец, но на Синюю баронессу внезапно снизошло такое блаженное, почти безразличное спокойствие, какое она не испытывала уже очень давно. Должно быть, впервые со дня смерти Магнуса, и только рядом с этим странным молодым лекарем, ощутила она подобное.

То было полное отсутствие какой-либо опасности, тихое умиротворение, исходившее от него. Странным он был, этот Януш. Очень привлекательным, насколько она могла судить, и в то же время начисто лишённым той самодовольной уверенности, которую она привыкла видеть в признанных придворных красавцах.

- Ваш доспех, - напомнил Януш, кивая на разбросанные на камнях латы.

Марион устало глянула в темноту, не сразу отвечая молодому лекарю.

- Позвольте?

Синяя баронесса усмехнулась, наблюдая, как Януш ищет в темноте части доспеха, и складывает их у костра. Когда лекарь наконец подошёл, прошло достаточно времени, чтобы она отогрелась и окончательно пришла в себя.

Тогда, на площадке, она просто не смогла ничего выдавить из себя. Ликонт, хвала Единому, тогда молча откланялся, подобрал своё оружие и ушёл прочь — его никто не задерживал. Она выдержала немногим больше, прежде чем, переложив все дела на капитана Эйра, умчалась подальше от людских глаз.

- Януш, - позвала она, кутаясь в плащ. - Я впервые вижу тебя в императорских лесах. Откуда ты?

Лекарь опустился рядом с ней, подкидывая веток в костёр. Отношения аверонцев и валлийцев всё ещё оставались напряжёнными — неудивительно, учитывая ещё не заключенный брак между крон-принцем Андоимом и принцессой Таирой, и едва установившийся шаткий мир. Говорить правду не хотелось, но и лгать Януш не привык.

- Я из Валлии, - признался лекарь, глядя ей в глаза. - Прибыл вместе с делегацией. Я лекарь его светлости герцога Ликонта.

Женщина дёрнулась, как от удара, и лекарь запоздало пожалел о собственной честности, не позволившей ни солгать, ни хотя бы промолчать.

- Вот как? В таком случае, тебе не следует задерживаться здесь, Януш. Герцогу, должно быть, не помешает сейчас твоя помощь.

Януш едва не подскочил.

- П-почему?

Марион посмотрела на встревоженное лицо молодого доктора, успокаивающе улыбнулась, протянув ему руку. Этот юноша ничем не заслужил её злости и пропитанных желчью ядовитых фраз.

- Не переживай, Януш. Несколько ушибов и царапина на лице — пустяки по сравнению с тем, с чем приходилось встречаться отважному генералу Нестору Ликонту, не так ли?

Доктор шутки не разделил, продолжая пытливо вглядываться в её лицо, ожидая пояснений. Марион вздохнула.

- Правда, Януш. Ничего страшного с ним не произошло. Живой твой герцог... Но будет и в самом деле лучше, если ты прямо сейчас отправишься во дворец — не стоит испытывать терпение генерала, если он не найдёт тебя на месте, правда?

- Я не слуга ему, - сглотнув, проговорил Януш. - Но я должен быть рядом, если он нуждается во мне. Я должен, миледи.

- Тогда езжай, - снова вздохнула Марион. - Раз должен.

- Я... боюсь, что... не найду дорогу обратно, миледи. Я плохо... вижу в темноте.

Марион помолчала. Парень открылся ей, без всякой задней мысли выдав всё, что знал, и сделав всё, что мог. Она не могла поступить по-другому.

- Только ради тебя, Януш, - растянула губы в мёртвой улыбке Синяя баронесса, поднимаясь с земли. - Только ради тебя, хорошо запомни это. Потому что к твоему патрону я не питаю ни малейшего расположения.

Когда вещи были собраны, а костер погашен, тьма воцарилась такая непроглядная, что, не будь у них наскоро сооружённых факелов, которых вряд ли хватило надолго, Януш не разглядел бы даже своей спутницы.

- Вы хорошо знаете этот лес? - забираясь на своего коня, поинтересовался он.

- Не бойся. Мы недалеко от императорского дворца, скоро будем на месте.

Марион пустила своего коня шагом, стараясь держаться поближе к чужеземному лекарю. Тот, в свою очередь, тоже не отставал, понимая, что потеряться в тёмном лесу ему совсем не хочется.

- Давно ты работаешь у герцога, Януш?

- Уже шестой год.

- Всё время войны, - задумчиво констатировала Марион, и вдруг перехватила руку лекаря, державшую поводья. - Осторожней! Здесь поведу я, справа обрыв. Доверься мне, Януш.

Януш готов был довериться, даже если бы она вела его прямо в пропасть. Никогда не думал он, что его будут так привлекать сильные, независимые женщины, и, возможно, старше его самого.

- Очевидно, ты был совсем молод, когда поступил к нему на службу. Нужен сильный протекторат, чтобы в таком возрасте попасть под патронат великого герцога Ликонта. Кто вас познакомил?

Если бы Марион не держала его за руку, ни за что бы не уловила, как вздрогнул молодой лекарь — крупно, всем телом. Она придержала коня, вглядываясь в спутника.

- Что-то не так?

- Если... вы не возражаете... я бы не хотел говорить об этом.

- Конечно. Прости, Януш.

Впереди уже показались первые огни императорского дворца, лес значительно поредел, переходя в ухоженный парк, когда Януш придержал коня.

- Я могу надеяться... простите, миледи, но... могу я надеяться на встречу?

Марион улыбнулась, качнула головой. Януш вглядывался в её лицо так напряжённо, что ей внезапно стало легко и весело. Никто из мужчин уже очень давно не смотрел на неё так — никто, даже Магнус, за долгие годы привыкнувший к обществу жены.

- Я люблю прогулки по этому лесу, - наконец сказала она, и едва подавила улыбку, когда доктор вспыхнул, пытаясь подавить облегчение и восторг. Это не обещание, но лучше, чем ничего. - Но я должна просить тебя об одолжении.

- Всё, что угодно, миледи!

- Не стоит упоминать о нашей встрече его светлости герцогу Ликонту. Я могу рассчитывать на тебя, Януш?

- Я обещаю, я не обмолвлюсь ни словом... Вы можете быть уверены, миледи... Миледи! - Януш встревоженно глянул вначале на огни дворца, затем на неё. - Мне дозволено знать ваше имя? Вы не обязаны, но...

Марион улыбнулась, нагнулась, сжав холодные пальцы молодого лекаря.

- Должно быть, последние события уже облетели весь дворец, так что нет смысла утаивать что-либо. Ты всё равно догадаешься. Януш, сегодня ты сделал доброе дело, предложив свою помощь Синей баронессе Аверона, леди Марион. И даю слово, она запомнит этот день.