Глава 5

Януш стремительно шёл к покоям герцога, унимая сбившееся дыхание и пытаясь на ходу привести себя в порядок. Он даже одежды не сменил, направившись к патрону прямо от конюшен.

Эта женщина... удивительная, сильная... просто околдовала его. Даже сейчас, взволнованный, напряжённый, он то и дело вспоминал её глаза, сдержанную улыбку, голос...

Он переживал за герцога Ликонта не только как врач, обеспокоенный состоянием больного. Все эти годы, находясь рядом с ним, Януш переживал за его жизнь ничуть не меньше, чем за собственную. Потерять его, лишиться его протектората означало для него риск вновь попасть в положение, выход из которого только один — бегство. И все связанные с ним проблемы, такие как непризнанность, отсутствие нужды в его услугах, и жалкое полунищенское существование какого-нибудь деревенского знахаря — всё это вновь свалится на его плечи. Честно говоря, Януш не чувствовал в себе ни моральных, ни физических сил бороться с очередными невзгодами, поэтому каждая царапина молодого генерала приводила его во внутренний трепет, страх потерять человека, который не только подарил ему билет в жизнь, но и стал, возможно, единственным его другом.

Перед самыми дверьми опочивальни Януш заметил торопливо покидавшего коридор лакея, и мимовольно задержал на нем взгляд. В отведенной им части дворца им прислуживали валлийские слуги, прибывшие вместе с ними из Галагата, от чужих лакеев и горничных Нестор отказался сразу же, мигом наведя привычный порядок на своей территории. Король Харитон знал, кого отправлять вместе со своими сыновьями. Никто лучше Нестора не защитит августейших Андоима с Орестом: генерал лично проверял всю охрану и прислугу, отбирая их в состав делегации.

Привыкнув видеть знакомые лица, Януш сразу распознал в ускользнувшем лакее чужака. Вот только гадать над тем, что понадобилось ему на валлийской территории дворца, лекарь не стал: он слишком спешил, чтобы забивать голову тревожными мыслями. Толкнув двери опочивальни его светлости, доктор прошел мимо замерших у стены лакеев, тотчас захлопнув створки за собой.

- Януш! Как это понимать? Тебя битый час ищут, я разослал прислугу по всему дворцу...

- Прости, Нестор, - повинился молодой лекарь, торопливо скидывая плащ и умывая руки в серебряной миске у входа. - Я не думал, что понадоблюсь сегодня, и решил потратить день на сборы местных трав. Что случилось?

Нестор откинулся обратно на подушки, заложив руки за голову. После поединка он отправился к себе в покои, но даже приведя себя в порядок, не смог избавиться от дурных мыслей. То, что он сделал, было неправильно. Нет, он сделал бы это ещё раз, попадись она ему, не удержался бы от искушения, когда она стояла так невозможно близко — но это всё неправильно. Её ненависть, бурлящая, но тщательно ею подавляемая, после позорного поединка, обесчестившего её как женщину и как воина, должна была прорваться наружу. Он сам вскрыл её нарыв, и теперь должен приготовиться к тому, что оттуда хлынет гной.

- Помнишь, - прикрыв глаза и блаженно вытягиваясь на одеяле, проговорил Нестор, - я рассказывал тебе о том, куда я пропал в нашем отступлении под Праттом...

- Ты убил главнокомандующего аверонским войском, - утвердительно ответил Януш, присаживаясь рядом с кроватью и встряхивая кистями рук.

- Верно. Там же случилась ещё одна встреча...

Януш провел ладонями над расслабленным телом герцога, пытаясь определить источник боли. Леди Марион оказалась права — ничего страшного он не наблюдал. Вот разве что эта царапина на лице почти пересекала шрам, и начавшая стягиваться кожа вновь раскрылась кровавой полосой...

- Ты рассказывал, - терпеливо сказал лекарь, доставая из сумки лечебные корешки. - Тебя заметил телохранитель командующего, и в ходе поединка оставил тебе прощальный подарок, - Януш коротко улыбнулся, кивая на шрам.

Нестор усмехнулся. За почти шесть лет он изучил своего лекаря достаточно, чтобы научиться доверять ему безоговорочно — как в плане здоровья и полученных ранений, так и в плане интуитивных догадок обедневшего дворянина. Януш был довольно молчалив, в разговорах стремился не участвовать, и, подолгу оставаясь рядом с патроном, мог видеть то, чего занятый делами герцог не замечал. Нестор быстро научился ценить его замечания, тихие, всегда ненавязчивые, и доверять его мнению. Со временем, постепенно и незаметно, их отношения переросли в крепкую дружбу.

Януш был дворянином, образованным, умным, талантливым, и не его вина, что у него так всё сложилось. Нестор знал, что молодой доктор сделает всё возможное и невозможное, чтобы сохранить ему жизнь, а сам герцог, как оказалось, тоже поспешил защитить его ещё в самом начале знакомства. На людях дружбу приходилось скрывать, но когда они оставались одни, герцогу чрезвычайно нравилась компания Януша, а в моменты, когда ему требовалось привести собственные мысли в порядок, доктор оказывался просто незаменим.

Было у Януша ещё одно ценное качество — он не боялся перечить властному герцогу. Он высказывал свои мысли достаточно мягко, но вместе с тем не стремился подсластить пилюлю или обезопасить себя от гнева патрона при неосторожном высказывании — просто говорил, как есть, не отговаривая от необдуманных действий, но удивительным образом открывая герцогу глаза на некоторые вещи, тонкие детали, которые мог заметить только очень проницательный наблюдатель.

- Я тогда не всё тебе рассказал, - медленно проговорил Ликонт. - Этот телохранитель... это была супруга покойного командующего. Леди Марион...

Януш вздрогнул, оборачиваясь на герцога. Патрон лежал с закрытыми глазами, и лекарь мог только порадоваться, что его реакция осталась незамеченной.

- Женщина? - сглотнув, зачем-то уточнил Януш.

- Нет, - неприязненно усмехнулся герцог. - Скорее, ведьма.

Януш тряхнул головой, приходя в себя.

- И? Как это объясняет то, что произошло с тобой сегодня?

- Сядь, - попросил Нестор, открывая глаза. - Я тебе расскажу.

Феодор осторожно шагнул к ближайшему столику, чтобы не оставлять чёрных следов за собой, положил на него красную розу и осторожно осмотрелся.

Он бывал в королевской опочивальне уже не первый раз. За дверью громыхали стражники, переговаривались лакеи, сновали горничные, но он выучил их расписание почти посекундно, и точно знал, в какое время следует прийти, и когда покинуть опочивальню принцессы Таиры.

За дверью раздались голоса, и Фео метнулся обратно к камину, нагнулся, забираясь внутрь, и подтянулся, исчезая в каминном проеме. Подтянувшись ещё раз, он ужом скользнул в боковой дымоотвод, замирая на месте. У него оставалось ещё два-три часа перед тем, как слуги начнут разжигать огонь в каминах, и тогда ему придется убраться отсюда. Но пока что...

Он выглядел сейчас, должно быть, куда хуже презираемых им трубочистов: сажей, копотью и пеплом пропитались, казалось, не только его одежда, кожа и волосы, но всё нутро его: легкие, желудок — всё наполнилось этой черной гадостью. Он приходил сюда уже почти неделю, каждый день или каждую ночь, чтобы оставить на её столике одну из красных роз, растущих в заповедных императорских садах. Ни один из влюбленных мужчин в мире не смог бы повторить его подвига! За одну только кражу розы из-под носа у вездесущих садовников имперского розария грозило тюремное заключение, а уж то, как он выведал путь и пробирался в королевскую опочивальню... Виселица уже извела на него весь запас своих слёз, Фео знал это, но ничего не мог с собой поделать.

Это казалось почти игрой — тайком пробираться в соседнюю верхнюю опочивальню, занимаемую одной из особо приближенных придворных дам, спускаться по дымоходу, рискуя застрять в узких стенках, оставлять розу и — если повезет — дождаться появления принцессы. Чтобы всего один раз взглянуть на неё, только взглянуть...

В этот раз ему, кажется, повезло. Он услышал бойкий цокот дамских каблучков и волну духов, донесших свой аромат даже в плотный пепельный воздух дымохода.

- Ваше высочество, так всё и было! - заливалась хохотом придворная дама, захлопывая за собой дверь. - Вот клянусь! Позор, бесчестие! Скажу вам, эта, с позволения сказать, леди... получила по заслугам. Если бы этикет допускал подобное поведение, я бы поблагодарила герцога Ликонта от всего сердца! Подумайте, ваше высочество: разве стал бы этот образованный, обходительный, очаровательный мужчина совершать такой поступок без веской на то причины? Скандал, ваше высочество, настоящий скандал! Я не осуждаю герцога, нет! Он обаятельный мужчина...

- Леди Августа, - прервал словесный поток звонкий девичий голосок. - Я уже наслышана об этом инциденте. Право же, за целую неделю можно было бы и забыть о нём.

- Забыть!..

- А вам и в самом деле нравится герцог Ликонт? - ловко перевела тему принцесса.

По шуршанию платья Фео понял, что Таира находится рядом с камином — так близко и так далеко.

- О! Ну, не то чтобы я решилась признаться в этом ему лично... Ваше высочество! Вы хотите походатайствовать за меня перед ним? О, ваше высочество, право же, я не думаю... хотя...

- Я не говорила ничего подобного, - цокот каблучков отдалился от камина, и Фео повёл носом, вдыхая последний аромат её духов. - Уверена, герцог в состоянии оценить твои достоинства и без моего вмешательства.

- О... ну...

- Если вы не возражаете, леди Августа, я бы хотела передохнуть перед сегодняшней церемонией.

- О, безусловно! Не каждый день делают предложение руки и сердца! А крон-принц такой красивый молодой человек, и такой обворожительный... Он вновь подарил вам красную розу? Это так романтично, ваше высочество! Так скромно и так... нежно! Вы — счастливица, ваше высочество! Я так рада за вас, так рада...

- Нет никакой уверенности в том, что эти розы от крон-принца, - смято ответила Таира. - А теперь, если не возражаете, я хотела бы побыть одна. Совсем одна, - уточнила принцесса, не дождавшись предполагаемого отбытия назойливой придворной дамы.

- О, конечно, конечно! Но... если не крон-принц, то кто?.. Нет, вы счастливица, счастливица, ваше высочество! Если вам понадобится что-нибудь...

- Это всё, леди Августа.

Феодор дождался, пока захлопнется дверь, и осторожно высунулся из бокового дымохода, соскальзывая вниз. Он не мог уйти, так и не повидав её. Присев на корточки, он медленно выглянул из-за кладки.

Таира стояла посреди опочивальни, задумчиво глядя в окно. Красная роза, которую принцесса вертела в руках, уже успела завять за то время, пока он сумел протащить её сюда, но Таира не желала с ней расставаться. Взгляд серых глаз, задумчивый, грустный, менялся, когда она время от времени бросала взгляд на цветок. Нежные губы трогала трепетная улыбка, и лицо её светилось почти неземным светом. Белоснежные волосы, хотя и собранные в строгий пучок, всё так же оживляли бледное, мраморное лицо. Она стояла там такая одинокая, такая потерянная. Среди множества шпионящих за ней придворных, среди фальшивых улыбок и дворцовых интриг она казалась хрупким цветком, который пытался выжить в непогоду.

Феодору так хотелось коснуться её, заговорить, да что там — в самых дерзких мечтах он представлял, как сжимает её в объятиях и покрывает поцелуями это точёное, совершенное лицо, эти волосы, гладкую, нежную кожу...

И больше всего на свете не хотел он, чтобы чужие губы касались его принцессы. Так не хотел, что порой сам страшился собственных чёрных мыслей.

Таира отложила цветок в сторону, дёрнула за шнурок, вызывая прислугу. Одеваться и раздеваться принцессе помогали придворные дамы под руководством опытной камеристки, так должно было случиться и на этот раз.

Феодор затаил дыхание, глядя, как, не дожидаясь появления женщин, принцесса нетерпеливо скинула с плеч шаль и дёрнула шнуровку корсета...