Глава 13

Хью снова встретил ее в публичной библиотеке.

Это было странное, непривычное для него состояние - он не искал встречи с египтянкой: он просто знал, что однажды это случится. Когда Хью закружила жизнь большого города, он перестал видеть Амен-Оту во сне. И вот она предстала перед ним наяву: возрожденная жрица Амона в одиночестве сидела за столом и сосредоточенно читала.

Больше в читальном зале, кроме нее, женщин не было... и сам Хью забрел сюда в поисках материала для большой статьи, посвященной современному искусству: как раз эту тему он пылко обсуждал с покойным художником Миллетом накануне гибели "Титаника". Но когда Амен-Оту подняла голову и взглянула на него, все мысли о работе выветрились у юноши из головы.

Было похоже, что египтянка тоже немного удивлена этой встречей. Ее огромные черные глаза несколько мгновений в упор изучали его; а потом карминные губы тронула слегка растерянная улыбка.

- Я ждала тебя, - произнесла она своим глубоким голосом актрисы. - Но ты явился раньше.

Она говорила по-английски медленно и с отчетливым восточным акцентом - но это только увеличивало ее очарование.

Хью откашлялся. Он пригладил свои зачесанные назад и подстриженные по последней моде волосы, помял в руке шляпу. Он столько раз представлял себе встречу с этим сверхъестественным существом, своей спасительницей... и даже воображал, что предстанет перед наивной гостьей из прошлого этаким всезнающим светским джентльменом, полным шарма, и она не устоит перед ним.

Она! Перед ним!..

Сейчас он страшно нервничал и сознавал, что выглядит комично, если не хуже. И, в то же время, чувствовал - эта древняя жрица разглядит, каков он есть на самом деле, под любой личиной.

Он очнулся: египтянка все еще смотрела на него своими черными глазами и ждала. Она больше не улыбалась.

- Миссис Джеффри Маклир? - хрипло спросил Хью. Словно желал удостовериться, что все еще находится в цивилизованном и понятном мире, и Амен-Оту не перетянула его в свой собственный мир фей, в котором возможно что угодно. - Амина Маклир?

- Да, - спокойно подтвердила египтянка. - Идите... сюда.

Она поманила его рукой, пальцами, - одета она была стильно и модно, как и сам Хью, в темно-синий деловой костюм; но этот жест выглядел совсем архаично.

- У вас так принято? - уточнила Амен-Оту, видя, что Хью не двигается с места.

- Да. Вполне, - молодой человек кивнул и наконец-то направился к ней.

Хью уже знал женщин... если можно было так сказать. Прошлым летом он побывал на веселом сельском празднике; и поздно вечером, когда все танцевали и пили вино под открытым небом, его увлекла за собой одна подгулявшая пышногрудая красотка. Он помнил, как кололись прохладные травинки, как сладко пахло клевером; помнил нежное горячее тело своей опытной любовницы и текучее огненное наслаждение. Но он был во хмелю, как и она, и, к стыду своему, наутро даже не вспомнил имени и лица своей первой случайной возлюбленной. Он больше никогда не видел ее; да и она не искала с ним встречи.

Позже Хью несколько раз ухаживал за более серьезными девушками в городе, но эти романы кончались ничем: тогда он, по правде сказать, и не стремился себя ни с кем связывать. Добыв билеты на "Титаник" для себя и сестры, Хью ощущал себя королем и предавался мечтам, как станет если не богатым, то знаменитым уж точно. И будет покорять американских красавиц, не обремененных слишком высокой моралью, - дам полусвета, о которых столько шептались в салонах...

Но сейчас, когда он шел к этой прекрасной женщине, - древней и вечно юной, - у него не возникло ни единой мысли о легких развлечениях. Хью казалось, что он готов воспарить в небеса - или низвергнуться в пропасть, откуда не будет спасения... И его счастье или падение всецело в руках этого существа.

Он приблизился и, отодвинув стул, сел рядом с Амен-Оту. Он разглядел камею с женским профилем, приколотую к воротничку ее белой блузки; вдохнул легкий запах духов... запах бальзамических смол с ноткой ладана. Он вспомнил, что это создание на самом деле мертво. Хью чуть не стало дурно; но ее притягательность была сильнее.

Притягательность... и нужда в нем. Он чувствовал, что Амен-Оту действительно нуждается в его помощи.

Все еще не зная, как продолжить разговор, молодой человек бросил взгляд на книгу, которую изучала египтянка. Это было какое-то пособие по социологии или этикету.

"Вы очень образованная современная женщина", - чуть было не сказал он. Рассмеялся этой нелепости, и Амен-Оту тоже улыбнулась.

- Вы очень быстро учитесь, - произнес Хью. - Поразительно.

Если он правильно подсчитал, после прибытия "Карпатии" в Нью-Йорк прошло всего сорок восемь дней.

- Да. Это быстро для вас, - подтвердила египтянка. - Но ваш язык простой. Гораздо проще языков... которые давно умерли и не были записаны.

Хью вдруг ощутил себя уязвленным.

- Госпожа Амен-Оту... - начал он.

- Нет!..

Ее лицо внезапно исказилось яростью. Жрица скомкала страницу библиотечной книги, на которой до того расслабленно лежала ее смуглая длиннопалая рука.

- Я не желаю... слышать это священное имя в твоих устах, и никто из вас не смеет произносить его! - свирепо приказала она. - Амен-Оту умерла! Я Амина Маклир!..

- Хорошо, хорошо, как скажете!

Хью быстро отодвинулся и вскинул руки; он кивнул, стараясь не выдать своего испуга. Эта женщина преображалась мгновенно, превращаясь в дикую тварь.

Правда, Амен-Оту... то есть теперь Амина Маклир быстро овладела собой, вновь превратившись в воспитанную молодую леди. Но Хью вдруг сообразил, как эта сцена должна была выглядеть со стороны: наверняка все соседи по залу пялились на них как на сумасшедших. Как бы не приказали вывести вон!

Но, к своему величайшему изумлению, Хью обнаружил, что остальные немногочисленные читатели по-прежнему занимаются своими делами, и никто даже не поднял головы. Юноша сглотнул, поняв, что "Амина Маклир" применила свои чары.

- На этих легко воздействовать, - сказала египтянка, показав на склоненные головы. - На других... труднее.

Хью кивнул.

Они некоторое время молчали - он весь взмок от волнения, пытаясь сформулировать какой-нибудь правильный вопрос, но его всегдашняя находчивость и остроумие куда-то делись. Хью вспомнил о способности Амен-Оту проникать в мысли - и он подумал, не занята ли она этим прямо сейчас. Ему стало очень неуютно.

- Вы хотите... написать обо мне статью? - неожиданно спросила египтянка. - Получить славу?

Хью покраснел как школьник. Конечно, эта чудом воскресшая мумия напоминала ему о том, как он недавно прославил... то есть ославил ее на весь корабль в судовой газете. "Неужели мне это не чудится?" - снова подумал он.

А потом в нем внезапно проснулся профессионал, и Хью подумал: боже правый, какой это был бы материал, какая сенсация!..

Молодой человек с усилием улыбнулся.

- Я был бы счастлив написать о вас статью на всю первую полосу, - признался он, не видя смысла таиться. - Но если я попытаюсь, меня осмеют - и никто не поверит.

Он на сей раз не ожидал, что трехтысячелетняя египтянка, рожденная в эпоху нерассуждающей веры в чудеса, поймет его. Но "Амина Маклир" снова кивнула.

- Да. Новые люди совсем другие - вы не так легковерны, как были мы.

Хью ощутил прилив гордости. Она признавала это!

- Так значит, теперь люди знают гораздо больше?

- Гораздо больше, - согласилась "Амина Маклир". - В тысячу раз больше.

Она поправила свою аккуратную челку под шляпкой.

- Но вы гораздо меньше нас... почти ничего не знаете о том, что происходит на самом деле.

Они долго смотрели друг на друга: время, казалось, остановило свой бег...

- Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, - наконец произнес Хью.

Он опять осознал, что это исполненное угрозы потустороннее существо само находится в опасности: и опасность для "Амины Маклир" все близится.

- Могу я полюбопытствовать... часто ли вы бываете в этой библиотеке? Вы живете в Нью-Йорке постоянно или временно?

- А журналист сам не знает? - с усмешкой заметила египтянка.

Потом она совсем по-человечески вздохнула.

- Временно. Мой господин... мой покровитель уехал на свой оружейный завод. Он владеет оружейным заводом в штате Юта, - повторила она. - И у него возникли срочные дела.

Хью напряженно кивнул. Было чрезвычайно странно осознавать, что это существо находится под покровительством обычного смертного и зависит от него, как всякая молодая женщина и вдова, оставшаяся без поддержки. Даже, пожалуй, еще больше!

- Вы говорите об Эмброузе Маклире... дяде вашего мужа? - уточнил он.

- Да, о нем. Он разрешил мне жить здесь и везде ходить, пока он отсутствует.

Хью смущенно кашлянул.

- Но разве вы не можете...

- Моя сила не всегда одинакова. И не все одинаково ей подчиняются, - ответила "Амина Маклир". - Эмброуз Маклир подчиняется другой силе.

- Понятно, - медленно сказал Хью.

На самом деле ему чем дальше, тем меньше становилось понятно. Он наконец потянул за нитку, которую давно нащупывал: но ему совсем не хотелось распутывать весь клубок.

Собравшись с духом, молодой человек встал. Амина Маклир, как он приучал себя называть ее, помедлила, глядя на него снизу вверх; потом тоже поднялась, грациозным и сильным движением. Ростом она оказалась почти с него, даже выше Этель. Хью припомнил, что когда-то сестра рассказывала - древние египтяне считались рослым народом даже по меркам современности; и особенно, конечно, выделялась аристократия...

- Сейчас я верну книгу, - сказала она.

Хью покосился на истерзанную страницу; однако молча кивнул. Амина Маклир проследовала к стойке библиотекаря и, коротко переговорив с ним, вернула свою книгу и размашисто расписалась в книжном формуляре. Никаких нареканий она не вызвала.

Хью надел шляпу. Сердце у него часто забилось, его бросило в жар, точно наступила решающая минута жизни. А возможно, так оно и было.

- Послушайте... Амина, - произнес он, когда египтянка вернулась. Жрица кивнула, позволяя обращаться к ней так. - Могу ли я сейчас пригласить вас в кафе и угостить? Ведь вы... употребляете пищу?

Она некоторое время молчала, изучая его лицо или раздумывая о чем-то своем, непостижимом. Потом взяла его под руку, как настоящая светская дама.

- Идемте, - сказала она.

Ее аромат, ладанный аромат вечности, окутал его, под ложечкой сладко и прохладно защекотало от такой неожиданно дарованной близости.

Он подумал о том, как его спутница выйдет на солнце; но уже вечерело, а у Амины был с собой кружевной черный зонтик, который она оставила в гардеробе. Они вдвоем покинули библиотеку и направились в ближайшее кафе; навстречу Хью попадались такие же гуляющие парочки. Молодой человек ни о чем не думал в эти мгновения... он просто был счастлив, как будто обрел свою мечту, которой долго не мог дать имени.

Они зашли в кафе, закрыв за собой стеклянные вращающиеся двери, и сели за пустой столик. Египтянка заказала большую чашку кофе со сливками, а себе Хью взял просто стакан содовой воды.

Некоторое время они молча потягивали каждый свой напиток. А потом внезапно Амина склонилась к нему через столик.

- Вы думаете, что я теперь бессмертна?

Хью несколько раз моргнул: это как будто бы само собой разумелось...

- А разве нет? - глупо спросил он.

Алые губы египтянки изогнулись в насмешливой улыбке.

- Нет. Если я откажусь служить ему, я умру. Если я соглашусь служить ему, я умру. Мы все тогда безвозвратно умрем.

- Кому служить, Амина?..

Но в глубине души Хью Бертрам догадывался.

- Тому, кто сотворил меня заново. Тому, у кого много лиц и много имен. Он сделал меня царицей... я теперь как пчелиная матка.

- Почему? - шепотом спросил Хью.

- Я старшая из всех - и могу то, чего не может больше никто из них, - ответила древняя жрица.

По ее лицу было непохоже, что этот факт ее сколько-нибудь радует. Хью догадывался, кого "всех" она подразумевает: других восставших из праха. Но кто "все" должны были умереть, если она ослушается демона, которому подвластна? Все живые умершие - или все человечество?..

Амина внезапно поднялась с места.

- Я должна идти, - проговорила она непривычно быстро и напряженно. - Мы снова встретимся, когда будет можно.

- Постойте!..

Но она уже скрылась, как будто лишь привиделась ему.

Хью остался сидеть за столиком, плохо понимая, где находится. Потом закрыл лицо руками и коротко, горько рассмеялся.

Он вспомнил, что забыл поблагодарить Амен-Оту за свое спасение. И совершенно забыл о том, зачем приходил в библиотеку сам. Возможно, на "Титанике" он травмировал голову и теперь лежит на больничной койке и бредит? Отец не задумался бы предложить такое объяснение!..

Расплатившись за себя и за свою исчезнувшую спутницу, Хью покинул кафе и, понурившись, побрел домой, сунув руки в карманы.

После этого он ни разу больше не встречал воскресшую египтянку. Но думал о ней, о ее экзотической, потусторонней красоте и о ее пугающих пророческих словах все чаще. С большим трудом Хью раздобыл ее нью-йоркский адрес, но там мадам Маклир уже не оказалось: очевидно, она вынуждена была поспешно съехать.

Он начал терять хватку, перестал появляться в обществе, а в редакции стали поговаривать о его чудачествах. Хью едва не лишился работы: в "Нью-Йорк Таймс" действовал закон джунглей, как в бизнесе, а американские журналисты были еще более беспринципны, чем их английские коллеги. Его знакомые начали отворачиваться от него - приветливые, улыбчивые нью-йоркцы были падки на все новое, им кружил головы быстрый успех, но проигравшим никто не сочувствовал: особенно иммигрантам. Хью с болью сознавал, что приобрел здесь много приятелей, но ни одного друга. Кроме... кроме...

Но она тоже исчезла из его жизни и не подавала о себе вестей. И ей грозила беда: им всем грозила беда, о которой египтянка даже не могла сказать ясно.

Даже с сестрой Хью теперь не мог поделиться: он так и не сообщил Этель о судьбоносной встрече с ожившей мумией. Он не думал, что все окажется так серьезно, - а сама Этель, казалось, больше не вспоминала об их совместном приключении. Она была по уши в своей любви, в предсвадебных хлопотах; и Хью чувствовал, что не имеет права накануне важнейшего события в жизни любой девушки впутывать сестру во всю эту чертовщину. Он должен разобраться сам!

Но дела шли наперекосяк. Возвращаясь мыслями к жизни в Англии, Хью сознавал, что может вылететь из Оксфорда так же легко, как с этой временной работы. Начинал учиться он блестяще; но с тех пор, как молодой мистер Бертрам внезапно решил, что карьера ученого-филолога не по нем, его успеваемость значительно снизилась.

Через восемь дней после встречи с Амен-Оту - Аминой Хью лежал поздним утром в постели и, глядя в облупившийся потолок, курил сигареты одну за другой. Он мог себе позволить только дешевые меблированные комнаты в Бронксе, откуда добирался до редакции на взятом напрокат велосипеде.

Вдруг раздался стук в дверь: Хью вскочил и одернул мятую рубашку. Вчера он уснул одетым. Открыв, он увидел почтальона.

- Вам телеграмма. Распишитесь, сэр.

Захлопнув за почтальоном дверь, Хью впился взглядом в телеграмму.

"Приезжаю семь дней. Встречай пароход "Келтик" двадцать первого июня восемь часов вечера. Отец".

Хью засадил кулаком в стену.

- О черт, - простонал он.