Глава 14

Этот июньский день выдался теплым и ясным, но Хью стоял в толпе встречающих мрачнее тучи. Амина Маклир исчезла бесследно, и это явно не означало ничего хорошего: а время уходило, как песок сквозь пальцы. И уж при отце, - да еще и когда на носу свадьба сестры, - ему точно нельзя будет...

"Если только сама мумия не водит меня за нос, - подумал Хью, пытаясь найти в этой ситуации хоть что-то положительное. - Если она сама не использует меня в своих темных целях!"

Но он сердцем чувствовал: хотя египтянка и способна лукавить, в главном она не лжет. И ему все более неловко становилось называть ее мумией - или нежитью, даже про себя. Амина Маклир была отныне для него прекрасной иностранкой, его избавительницей, попавшей в труднейшее положение, о котором она могла говорить только намеками. По иронии судьбы, только так, - лишь намеками, - могли говорить о себе и большинство обыкновенных женщин, находившихся под властью земных мужчин...

Хью встряхнул головой, заставляя себя на время забыть об этом, и переступил с ноги на ногу, высматривая поверх голов впереди отцовский пароход. Казалось, "Келтик" запаздывал. Охваченный внезапным беспокойством, Хью сунул руку под пиджак и выудил часы из жилетного кармашка: было еще без шести минут восемь.

Хью перевел дыхание. Наверное, после "Титаника" он никогда уже не сможет доверять кораблям и морским путешествиям!

Но вот над заливом раздался гудок: юноша улыбнулся. Впервые за долгое время он будет по-настоящему рад видеть отца.

Маленький "Келтик", казавшийся черным на фоне закатного неба, величественно причалил: многие в толпе закричали "ура", послышались овации. Хью усмехнулся и украдкой смахнул слезу.

Пассажиров начали выпускать на берег только через пятнадцать минут. Хью уже истомился от ожидания. Но вот наконец он увидел высокую худую фигуру отца в светлом плаще с пелериной: юноша неистово замахал ему. Доктор Бертрам поспешил навстречу, и через несколько мгновений отец с сыном обнялись.

Разжав объятия, они посмотрели друг другу в лицо, словно заново оценивая.

- Папа, как я рад тебя видеть, - сказал Хью предательски дрогнувшим голосом.

Томас Бертрам улыбался, глядя на него своими серыми глазами.

- Я тоже, мой мальчик.

Доктор Бертрам был пятидесятилетним мужчиной, еще бодрым и свежим. От него Хью достались светлые волосы; в шевелюре доктора появилось уже много седины, но это было пока трудно заметить. Отец и сын были весьма похожи внешне - только от матери Хью, как и Этель, унаследовал выразительные карие глаза и более мягкие черты лица: девушек всегда привлекала его неординарная наружность. Характером же старший и младший Бертрамы очень различались.

Доктор Бертрам уже более двадцати лет занимался частной практикой в Хэмпшире. Он был врачом широкого профиля и имел собственный кабинет в портсмутской клинике; однако нередко пользовал неимущих пациентов на дому, по вечерам, за ничтожную плату или бесплатно. И в облике его, и в характере с годами все больше проступала аскетическая строгость. Доктор Бертрам всю жизнь оставался верен своему профессиональному и человеческому долгу, однако божественное для него было предметом чисто умозрительным, данью отживающей свое традиции.

Особенно после скоропостижной смерти любимой жены. Доктор, повидавший за свою карьеру столько болезней и смертей, не мог выискать в этом самом близком, самом личном случае никакой высшей справедливости: только следствие неумолимых, слепых законов природы.

Хью взглянул на багаж отца и улыбнулся со щемящим чувством: в это путешествие, конечно, он тоже захватил с собой свой медицинский чемоданчик.

- Я помогу, - сказал молодой человек, легко подхватывая черный чемодан с лекарствами и инструментами.

Они пробрались сквозь толпу, и Хью хотел вызвать кэб. Но доктор Бертрам остановил его.

- Этель написала, что ты перенес бронхит, - произнес он, остро вглядываясь в лицо сына. - Как ты себя чувствуешь сейчас?

- Хорошо, - Хью улыбнулся.

- Ты уверен?

Хью вздохнул.

- Да, отец. Прошло уже два месяца!

Они сели в коляску, и Хью велел кэбмену ехать в "Ритц-Карлтон", как заранее решил. Пусть ему самому и не по карману проживание там, отец вполне в состоянии за себя заплатить! И доктору Бертраму не следовало до поры до времени знать о стесненных обстоятельствах сына. Не говоря уже обо всех прочих обстоятельствах...

Когда экипаж свернул на Пятую авеню, отец окликнул Хью. Молодой человек даже не заметил, что задумался.

- Я вижу, что с тобой все же что-то не так, - негромко произнес доктор Бертрам. - Но мы поговорим об этом позже.

Хью, скрепя сердце, кивнул. В глазах отца с ним всегда было "что-то не так". И оба теперь понимали, что корень этого неприятия не в склонностях Хью. Отец никогда не сказал бы этого вслух, возможно, даже самому себе не желал признаваться, - но в глубине души он всегда считал сына виновным в главной трагедии своей жизни.

Они расплатились с кэбменом у входа в отель и поднялись в номер, который Хью забронировал для отца, - по примеру преуспевающего Гарри Кэмпа, который мог себе ни в чем не отказывать! Эти воспоминания до сих пор болезненно отзывались в нем.

Хью чуть было не удрал, неуклюже сославшись на дела, но доктор Бертрам задержал его.

- Нет, так совсем не годится! - заявил он, вглядываясь в лицо сына с растущим беспокойством, почти возмущением. - С тобой что-то происходит, Хью. Ты должен мне рассказать!

Хью взял себя в руки. В конце концов, благодаря работе журналиста, светской жизни и азартным играм он неплохо научился притворству.

- Папа, мы же не виделись больше двух месяцев, - мягко сказал он. - Я уверен, нам обоим есть что друг другу рассказать.

Доктор Бертрам улыбнулся, его лицо смягчилось.

- У меня не произошло ничего нового. Но твою историю я желал бы услышать.

Он помедлил.

- Когда тебе нужно... в редакцию? Завтра суббота.

Хью выдержал взгляд серых глаз отца - как у крестоносца, подумал он.

- У меня свободный график. Завтра я обещал быть в десять утра.

Доктор Бертрам кивнул.

- Очень хорошо. Тогда сегодня ты переночуешь со мной, и мы поужинаем. Если тебя беспокоит финансовый вопрос, - проницательно прибавил он, - я расплачусь за нас обоих.

Хью скрипнул зубами. "Начинается", - подумал он.

Однако отец в течение вечера больше не возвращался к этой теме, и вообще почти не говорил сам, внимая рассказу Хью. Они засиделись до поздней ночи: доктор Бертрам вместе с Хью сочувствовал жертвам катастрофы и негодовал на безалаберность экипажа "Титаника". Когда речь зашла о спасении Хью и Этель, молодой человек впервые запнулся. Он изложил доктору Бертраму ту же версию, которую сочинил для гостей Кэмпов на званом ужине и впоследствии неоднократно пересказывал знакомым в Нью-Йорке. Он умел вдохновенно лгать посторонним - однако собственному отцу...

Доктор Бертрам, тем не менее, приписал такую реакцию вполне естественному смущению юноши, не желавшего преувеличивать свое геройство.

- Я горжусь тобой, мой мальчик, - сказал он.

Хью был растроган, видя, что отец говорит искренне.

Утром Хью отправился в редакцию, где уладил свои дела и взял отпуск по случаю свадьбы сестры. Он был действительно талантливым журналистом; но косые взгляды, которые бросали на него сотрудники, вызывали в нем чувство, что он тут надолго не удержится. Возможно, ему стоит попробовать себя в художественной фотографии? Этель очень хвалила его снимки, да и в "Нью-Йорк Таймс", когда он был на хорошем счету, их сперва оценили высоко. "Мое очередное начинание", - с иронией подумал молодой человек.

Когда он вернулся в отель, отец пригласил его пообедать с ним в номере. За едой доктор Бертрам опять спросил сына, какие у него трудности. Сегодня он говорил гораздо более сочувственно и дружелюбно.

- Я твой отец, и всегда готов тебе помочь, - сказал он.

Хью был тронут. Он понял, что следует уйти от ответа максимально тактично.

- Есть кое-какие проблемы. Ничего криминального, - юноша рассмеялся, - но это долго рассказывать. Давай вернемся к обсуждению позже, хорошо?

Доктор Бертрам тяжело вздохнул.

- Хорошо, Хью. Но не откладывай надолго. Помни, что может оказаться слишком поздно, - предостерег он.

Хью покраснел. Отец, не иначе, вообразил, что он по-крупному проигрался в карты или еще хуже того!..

Не исключено, что доктор Бертрам не ошибался. Могло быть намного хуже.

Хью ловко перевел разговор на Этель и ее свадьбу, и настроение отца значительно улучшилось: Этель всю жизнь была для него опорой и утешением. Он спросил сына, каково его мнение о женихе сестры, и Хью постарался представить Гарри Кэмпа в наиболее выгодном свете. Хотя доктор Бертрам, как и сам Хью, никогда не питал большой приязни к американцу, отец и сын были согласны, что сейчас для Этель, возможно, это лучший вариант. Во всяком случае, они с Гарри были серьезно увлечены друг другом; и это увлечение могло со временем перерасти в любовь и счастливый брак...

Ближе к вечеру Хью взял для себя и отца билеты на поезд и упаковал вещи; а на другое утро они выехали в Айдахо.

***

От станции им пришлось добираться самостоятельно. Но Хью дал телеграмму сестре и знал, что их давно ждут.

Когда они въехали в нанятом экипаже на территорию кэмповского особняка, Этель выбежала им навстречу. Она спрыгнула с крыльца и бросилась по гравиевой дорожке, заливаясь счастливым смехом.

- Папочка!..

Встреча отца с дочерью получилась гораздо более бурной, чем с сыном. Доктор Бертрам, как и Этель, не сдержал слез. Потом Этель бросилась к брату, и они тоже обнялись.

Хью ощутил, что успел здорово соскучиться по сестре. А оглядев ее, он подумал, что жизнь на природе пошла Этель на пользу. Этель посвежела и окрепла, а новое платье в мелкую клетку очень ей шло.

- Гарри сегодня нет, но он непременно приедет завтра: я связалась с ним по телефону, - улыбаясь, быстро проговорила девушка, опять обращаясь к отцу. - Они с мистером Кэмпом заключают новый контракт на поставку древесины с мебельщиками из "Бакли и сыновья". Ты же знаешь, у Гарри доля в фирме. А пока мы с тобой от души наговоримся, правда, папа?

- Правда, Этель, - подтвердил доктор Бертрам, глядя на дочь сияющими глазами.

- Вы, конечно, оба усталые и жутко голодные! Идемте, я прикажу, чтоб дали чаю.

Этель взяла отца под руку, и они ушли вперед. А Хью подумал, что в манере сестры появилось что-то новое, фермерско-хозяйское; она напомнила ему миссис Кэмп, и даже акцент у нее изменился. "Пожалуй, она станет американкой быстрее, чем я", - ревниво подумал он.

Женщины вообще быстрее... адаптировались в этом мире, как Хью Томас Бертрам уже имел случай убедиться.

Время до обеда Этель провела наедине с отцом, а сам Хью с миссис Кэмп. Пожилая леди держалась с ним приветливее, чем в прошлый раз, задавала много вопросов о его нью-йоркской жизни - и не только из вежливости; однако особенной симпатии между ними так и не возникло. Что ж, Хью это вполне устраивало.

Покинув хозяйку и в одиночестве спустившись по парадной лестнице, Хью поймал себя на мысли, что его тянет проверить содержимое почтового ящика за воротами. Это желание скоро стало нестерпимым; во рту у Хью пересохло от волнения. Неужели?..

Пока его никто не видел, он быстро вышел из дома и поспешил к почтовому ящику.

Ничего: жестяная дверца глухо стукнула. Почту уже вытащили с утра! С разочарованием, некоторым облегчением и чувством вины юноша направился обратно.

Внезапно он застыл, увидев Этель: сестра шагала ему навстречу наискосок через лужайку, оставив позади кусты цветущих розовых и лиловых рододендронов.

- Так-так, - сказала Этель. Она стала напротив руки в боки. - Проверяем почту, значит?

Хью принужденно рассмеялся.

- Этель, как ты...

- Отец обмолвился, что очень о тебе беспокоится. Ты думаешь, я не беспокоюсь? Ты думаешь, я...

Этель осеклась и покачала головой, притронувшись к высокой прическе: ее волосы были по-новому свернуты на затылке в "ракушку".

- Скажи мне: ты ведь встретился с ней, да?

- Да, - нехотя признал Хью. - Но только один раз.

Глаза Этель вспыхнули.

- Сейчас же рассказывай!

Она увлекла брата к каменной скамейке за кустами боярышника.

Они уселись рядом, и Хью глухим голосом, отводя глаза, коротко рассказал Этель о своем первом и единственном свидании с Аминой Маклир. Он старался, однако же, не выдать, какое потрясающее впечатление возрожденная древняя египтянка произвела на него.

Когда брат замолк, Этель долго не говорила ни слова, теребя ветку куста.

- Так ты вправду ей нужен. И это что-то серьезное, - наконец констатировала она.

Хью кивнул.

- Похоже на то.

Этель закусила губу.

- Я, как и ты, теряюсь в догадках... Но думаю, что мистер Кэмп может знать этого Эмброуза Маклира. В конце концов, Юта соседний штат, а мир бизнеса гораздо более тесен, чем может показаться! Я бы тоже хотела встретиться с ней, - вдруг призналась девушка, охваченная азартом.

Хью усмехнулся.

- Возможно, еще и придется, сестричка.

Этель взяла его за руку и пожала ее.

- Я пока не буду тебе ничего советовать... только прошу: держи меня в курсе дела и, ради Бога, не ври.

Хью кивнул.

- Постараюсь.

Он ничего не обещал. Этель тяжело вздохнула, совсем как отец; а потом встала и ушла в дом. Хью остался сидеть на скамейке в одиночестве, слушая, как щебечут воробьи и шумит ветер в кронах высоченных деревьев.

На другое утро Этель разбудила брата, который заспался до завтрака.

- Что такое?

Хью привстал, зевая и протирая глаза; но при виде белого листка в руке девушки сон как рукой сняло. Он вскочил, не попадая босыми ногами в домашние туфли.

- Это мне?..

- Тебе, - чужим голосом ответила сестра.

Телеграмма оказалась из Солт-Лейк-Сити, штат Юта. И в ней стояло всего три слова: "Приезжай немедленно. Амина".

Хью вскинул голову и уставился на Этель горящими глазами.

- Я должен ехать, - пробормотал он.

Этель придвинулась к нему вплотную.

- Ни в коем случае. Не сейчас - и не так, и уж точно тебе нельзя туда одному, - тихо проговорила она. - Я знаю, что ты обожатель фантастики, братец, но неужели ты забыл все детективные рассказы?..

Хью опомнился.

- Наверное, ты права.

Отступив к креслу, он стыдливо накинул поверх полосатой пижамной куртки халат и затянул пояс.

- Что же мы будем делать?

- Для начала все вместе встретим Гарри и мистера Кэмпа. А потом будем ждать более определенного знака, - твердо сказала девушка.