Глава 13

Одевшись к завтраку, Микель и Тамила вышли из башни и спустились в кухню.

Мотя только еще ставила чайник на плиту, а Тодя тяжко вздыхал.

— Доброе утро, — поздоровалась ведьма, сразу же принимаясь за готовку. Положила на горячую сковороду несколько ломтиков бекона и разбила туда же штук пять яиц.

— Ах, молодая госпожа, если бы доброе. Каждая минута для меня наполнена беспокойством, — домовой отхлебнул чаю.

Микель сел напротив, крутя вилку в руке:

— Что не так-то? Рассказывай.

— Да не обращайте на него внимания. Старый, совсем раскис. Всё в полном порядке, просто графиня Аорелия еще не спускалась.

— Неужели наш проклятый не давал ей спать всю ночь и день? — оборотень в голос рассмеялся. — Похвально. Значит, он мужчина, — Микель бросил взгляд на стоявшую к нему спиной ведьму и представил ее без одежды. Воображение разыгралось, и ему пришлось взять себя в руки, чтобы снова не утащить соблазнительную девушку в башню.

Он был рад, что между ними всё прояснилось. Сама же Тамила никак не показывала своей реакции на произошедшее.

— Сначала графиня ухаживала за его ранами, оставленными вашими когтями, — проговорил Тодя. — Затем они долго разговаривали и ни на минуту не хотели прерываться. Хозяин проводил Аорелию до ее спальни, но они продолжили беседу и там, проговорив до самого утра. Недавно я отнес им завтрак, — домовой еще раз вздохнул, подняв взгляд к потолку.

Тамила положила яичницу с беконом на тарелку и поставила перед Микелем, а когда закипел чайник, заварила ему кофе.

Сегодня она завтракала, сидя рядом с ним, и оборотень воспользовался этим, положив ладонь девушке на колени, пока она ела кашу, запивая чаем.

— Пусть поговорят, им полезно получше узнать друг друга, — сказала Мотя и, словно услышав зов хозяина, исчезла.

Впрочем вскоре она вновь появилась с подносом грязной посуды.

— Ох, нужно что-нибудь им испечь. Жизнь слаще со вкусной выпечкой. Жаль, что ягодный сезон закончился, но и яблоки тоже неплохи.

— Мотя, оставь выпечку на меня, — сказала Тамила. — Как раз нужно встряхнуть яблони: бедные деревья прогибаются от тяжести плодов.

Ведьма быстро доела и, убрав после себя тарелки в раковину, подхватила пустую корзину и ушла в сад.

— Могу вас поздравить, молодой господин? Сердце дамы… завоевано, — Мотя воздела руки вверх и довольно улыбнулась.

— Не переусердствуй в проявлении чувств, — предупредил оборотень, хрустя последним кусочком бекона.

Взяв чашку с кофе, он вышел на улицу и, сев на скамейку, стал наблюдать за Тамилой.

Девушка обходила яблони и с помощью магии замедляла падение фруктов на мягкую траву, чтобы те не бились. После чего по взмаху ее руки яблоки собирались в корзину, а те, что не поместились, укладывались в брошенный рядом холщовый мешок.

— Ты словно фея, — сказал ей Микель, когда Тамила подошла к скамейке. Мешок подлетел следом за ней и устроился рядом со входом в кладовую.

— Всё как ты и хотел, — она пошевелила пальцами, вызвав столп зеленых искр, которые подхватили ее струящиеся волосы и заплели в косу.

— Меня всё устраивало, — погладил он бордовые пряди, и они снова расплелись, рассыпавшись по ее плечам.

Микель осторожно взял ее за подбородок и нежно поцеловал в губы; их поцелуй был со вкусом кофе. Чашка была поставлена на лавку, а талию девушки обвили сильные руки. Оборотень целовал, а ведьма отвечала, сжимая его волосы на затылке, пока не отстранилась.

— Напиши письмо своему другу из ковена: нужно снять с тебя это… — она поддела серебряную цепочку и, прежде чем войти в дом, поцеловала его в шею.

***

Письмо от товарища из ковена пришло через три дня с помощью магии: оно упало на крыльцо дома, откуда его подобрал Тодя и вручил оборотню. О чем Микель и сообщил Тамиле за завтраком, когда ведьма подала ему кофе и любимую яичницу с беконом. К ее телу он повторно смог подобраться только ночью, до этого девушка была занята — лечением ран Масикавелия, затем разговором с графиней, которая теперь считала обычную деревенскую девушку лучшей подругой, потом необходимо было избавляться в саду от вредителей и сделать еще много разной работы по замку, которую могла выполнить только сильная ведьма, пока она здесь. Микеля это раздражало, но затем он получил свое долгожданное сокровище в обнаженном виде в полное распоряжение и нежился с Тамилой то в ванной среди пены, то на шелковых простынях… И не было для него слаще мига, чем когда ведьма засыпала у него под боком, уткнувшись ему в плечо, с довольной улыбкой на губах. По утрам она не будила его и молча уходила готовить завтрак (если он не успевал ее уложить на лопатки, чтобы сделать утро еще более приятным).

Письмо вынудило его покинуть гостеприимный замок, и Тамила вызвалась пойти с ним.

Девушка немного боялась оставлять графиню с Масикавелием сейчас, когда их чувства начали проходить проверку, а лорд учился контролировать медведя. Тамила боялась, что он может сорваться, и тогда на теле графини прибавится шрамов или она умрет от лапы разъяренного зверя. Но к ее удивлению, Аорелия была спокойна как никогда и в этом же уверила ведьму.

Взяв с собой только самое необходимое и перекинув походный мешок через плечо, Микель вместе с Тамилой выдвинулся из замка. До Перлии предстояло идти около трех недель (если бы оборотень пошел один, то в облике волка добрался бы быстрее). Тамила старалась придерживаться того же спорого шага, к которому привык Микель. Он не хотел пользоваться порталами и прибегать к магии: тогда его легко могут засечь коллеги бывшей госпожи. Рисковать Микель не решился.

Через два дня они миновали границу земель Масикавелия. Впереди ждала… неизвестность.

Но Тамила не боялась: она однажды уже доверилась оборотню, и он оправдал ее доверие. Вот и сейчас была твердо уверена: Микель ее не оставит. Было очень удобно иметь под боком оборотня: у них всегда был запас мяса, который они жарили на костре, а затем Тамила с помощью магии нарезала его на тонкие ломтики и замораживала, чтобы оно не заветрилось. А еще Микель согревал ее холодными ночами, оборачиваясь огромным человекообразным волком, и внутри елового шалаша крепко обнимал. Иногда они просились на ночлег в деревнях — спали в сарае или коровнике на хрустящей соломе.

Масикавелий предложил им в дорогу полный кошель, но Микель и Тамила взяли лишь немного денег, потому что из-за золота их могли попытаться обокрасть или убить. На еду зарабатывала Тамила: она умело лечила, и за это с ними делились вареными яйцами, давали молока, угощали домашними соленьями, отрезали краюху свежего хлеба — словом, они не голодали. Однако холода подбирались всё ближе, и даже подаренные графиней утепленные сапожки не спасали. Тамиле было холодно в платье, а ее зимние вещи, надо думать, давно были сожжены вместе с домом в Нагоре.

Как только они добрались до одного из небольших городов, Микель взял ведьму за запястье и отвел к прилавку с готовой одеждой. В таверне, где они сняли комнату на ночь, Тамила переоделась в теплые черные лосины и высокие шерстяные носки, заправила рубаху и накинула подбитую мехом куртку. К наряду Микель добавил перчатки, а наутро в конюшне их ждал оседланный жеребец.

— Откуда ты взял столько денег? Я думала, у нас осталось всего несколько монет, — удивленно спросила ведьма, когда оборотень помог ей взобраться на коня. На себя Микель также не поскупился и переоделся к холодам (хотя особо и не мерз).

— Ты, кажется, забыла, что я не из деревенских. Наведался в банк, снял кое-какую сумму из своего наследства. Я ведь не такой бессердечный, чтобы моя ведьмочка мерзла, — последнее он шепнул ей, нежно прикусив мочку, и только сейчас заметил, что у Тамилы не проколоты уши. Проходя мимо ювелирных лавок, он подумывал о покупке какого-нибудь украшения, но ничего подходящего не нашел: всё было слишком помпезным и вульгарным.

Тамила заерзала в седле и смущенно потерла ухо. На щеках у нее выступил румянец.

— Не ерзай. Кстати, в этих лосинах твои бедра выглядят очень аппетитными.

Они уже покинули город.

— Неправда, я специально надела длинный свитер, — она откинулась ему на грудь.

— Но я-то знаю, что под ним, и эта шерстяная тряпка мне не помеха.

Он вдохнул аромат ее волос. На протяжении всего похода Тамила заплетала их в косу. Мыть голову в холодных ручьях и реках ей не хотелось. Подобные купания заставляли и самого Микеля вздрагивать, особенно при виде обнаженного тела девушки — в холодных мурашках, но с соблазнительно торчащими сосками. Тогда он забывал о холоде и о том, что под ними мокрая трава, а просто согревал ее своим теплом, горячими поцелуями, а затем быстро вытирал собственной рубахой и на руках нес к костру.

Однажды он заметил, что после их соития Тамила выпила пузырек с зельем, и поинтересовался, что это такое.

— Я пока не готова стать матерью. А ты? Хочешь маленького волчонка?

Этот вопрос ошарашил Микеля: впервые он осознал, что у Тамилы по его вине может наступить беременность. Раньше он никогда об этом не задумывался. Ведьма-хозяйка поила его специальным зельем и могла не переживать за подобные случайности (только если сама не спала с кем-то другим).

— Если… хочешь, пока мы не дойдем до Перлии, я тебя не трону, — он боялся, что она скажет да, хотя и был почти готов к этому.

Но Тамила снова его удивила. Она присела перед оборотнем и провела пальцами по его лицу. Нежно, целомудренно поцеловала и радостно улыбнулась:

— Когда рак на горе свистнет. Сам открыл во мне это желание — теперь мучайся, — и хитро подмигнула.

— Когда это ты стала такой раскрепощенной? Где же твоя невинность, скромность селяночки? — с усмешкой спросил Микель.

— Поверь, в сравнении с девушками из моей деревни я очень скромная.

Поездка верхом быстрее приближала их к Перлии. Миновала неделя, наступила вторая, и они остановились на ночлег на постоялом дворе в городе Теплички. Микель бросил монету молодому конюху, чтобы тот как следует позаботился о животном. А они пошли устраиваться.

— Чего желает господин? — спросил хозяин заведения.

— Комнату, и чтоб туда ужин принесли. Что есть из еды?

— Борщ с пампушками, жаркое — недавно зажарили кабанчика. Может, вам вина?

— Борщ и кабанчика, да побольше. Барышне одну порцию, а мне две, — Микель бросил на стол монеты.

Хозяин расплылся в довольной улыбке и сгреб деньги в широкую жирную ладонь.

— Будет исполнено, — он положил на стойку ключ от комнаты и ушел отдавать распоряжение в кухню.