Глава 10

Через неделю Аорелия смогла свободно передвигаться по замку и его территории. Очень часто она прогуливалась вместе с Тамилой, наблюдая, как ведьма расчищает сад, ухаживает за грядками, постепенно готовя почву к холодам.

Аорелия не досаждала девушке болтовней, а просто дышала и наслаждалась жизненной передышкой. Ей некуда было идти, не к кому возвращаться, не за кого выходить замуж, потому что кто же захочет взять в жены немолодую, да к тому же разведенную женщину, как она?

Однажды, в одиночестве бродя по саду, она наткнулась на высокого мужчину с темной бородой; на нем был слегка потертый костюм, под голубыми глазами залегли морщинки. Он хмуро осматривался по сторонам и в целом выглядел уставшим и немного болезненным.

— Добрый день, — поздоровалась с ним Аорелия, когда они поравнялись на тропинке.

Мужчина удивленно на нее посмотрел, затем огляделся по сторонам, но кроме него этой женщине некого было приветствовать.

— Здравствуйте, леди, — он заложил руки за спину и поджал губы, не зная, что еще ей сказать, но и уйти не торопился.

— Чудесная погода. Сегодня не так жарко, как несколько дней назад, — улыбаясь, продолжила Аорелия.

— Кхм, да. Не выношу жару. Приближается осень, и дни становятся прохладнее.

— Верно, мое любимое время года. Природа так прекрасна в пестром осеннем убранстве, вы не находите?

— Безусловно. Но мне больше по нраву морозная зима. Что ж, хорошей вам прогулки, — и, поклонившись, он ушел.

Аорелия смотрела ему вслед и не могла понять, кто же этот мужчина. На вид — ее ровесник или, быть может, старше; в бороде видна легкая седина, но глаза такие чистые и ярко-голубые, как у молодого. Держится как аристократ. Кто же он?

На этот вопрос ей ответила Тамила, когда они по привычке устроились на кухне и пили травяной чай. Ведьма перебирала травы, доставая их из корзинки и собирая в букетики, чтобы затем подвесить для просушки в чулане.

— Днем я видела некоего господина с бородой и удивительными голубыми глазами. Ты не знаешь, кто он?

Ведьма подняла на графиню взгляд, а затем, как бы невзначай, посмотрела на балку под потолком. С появлением в замке гостьи домовиха взяла за привычку наблюдать за ней под покровом невидимости. Тамила догадывалась, что это ее собственная инициатива: они с Тодей до сих пор верили, что с их господина можно снять проклятие. И почему бы не попытаться это сделать благодаря его знакомству с графиней? Да, женщина немолодая, но отнюдь не страшная и не глупая. Она пережила несчастье, ни на что не надеется — прекрасный вариант для отчаявшегося проклятого мужчины. А ведь Масикавелий не был так уж стар: за всем его неухоженным видом и рваной одеждой скрывался вполне крепкий и в некотором роде привлекательный человек зрелых лет.

Конечно, в сравнении с Микелем он внешне проигрывал, зато вполне подходил Аорелии.

Она не такая женщина, которая стремится за красотой и богатствами. Всё что ей нужно — это покой, забота и ласка. Она достаточно настрадалась.

Мотя выразила эту надежду Микелю, и оборотень хоть и ворчал, не желая становиться сводником, но, кроме него, с Масиком близко никто не общался…

— Такой же несчастный, оказавшийся в беде, как и вы, — ответила на вопрос графини Тамила, убирая связанные пучки в сторону.

— Вот как? Выходит, я не ошиблась в своих выводах. При нашей встрече вид у мужчины был несколько бледен. Значит, он болен, несчастный… Но как его зовут, откуда он?

— Его зовут господин Масикавелий, он благородный человек, но жизнь не баловала его. Мы встретились с ним при странных обстоятельствах, но сейчас ему гораздо лучше. Поэтому пока что он, как и вы, живет и лечится здесь.

— Это прекрасное место, и я каждый день благодарю судьбу за то, что вы спасли меня, — графиня тепло улыбнулась.

— Не стоит, я всего лишь делала, что должно.

— Вы так скромны. Совсем не похожи на тех аристократок, с которыми я общалась.

— Я не принадлежу к высшему сословию, выросла в деревне. Поэтому не нужно лишних похвал, — Тамила перевязала несколько пучков хлопковыми нитями, нашептывая на них защиту, чтобы растения не осыпались.

На следующий день Аорелия снова встретилась с Масикавелием. В этот раз женщина была более разговорчивой — она рассказывала ему о последних новостях королевства, стараясь подбирать интересные для мужчины темы. Масикавелий был, как всегда, молчалив, но внимательно ее слушал.

Так проходили дни. Осень подобралась незаметно — и вот уже середина сентября. Дни становились короче, настроение Тамилы постепенно, но верно скатывалось вниз.

Она любила осень, но прохладные дни приближали зиму с ее унынием и слабой магией.

В замке стало гораздо уютнее, по ночам медведь больше не шумел. Возможное счастье и снятие проклятия теперь полностью лежали на плечах Масикавелия, и он знал это, хоть и боялся. Узнай Аорелия правду — она уйдет, покинет его, а ведь он уже привязался к ней.

Их прогулки стали долгими, совместные завтраки и обеды — веселыми, они вместе читали книги, сидя в беседке. Масик заботливо укрывал колени своей спутницы пледом, подливал ей горячее какао, а после ужина скрывался в своей комнате и до самого утра не выходил. Разве что под покровом ночи сбегал в лес на привычную охоту, где ему составлял компанию Микель.

После той ночи, когда оборотень тайно украл невинность Тамилы, он с трудом успокоил совесть. Оказывается, он не утратил это чувство, но раньше оно не давало о себе знать и он с легкостью выполнял все поручения госпожи.

Ведьма по-прежнему держалась с ним на расстоянии, но бывало, что с легкостью переносила его прикосновения: ее сердце больше не билось от волнения или испуга. Микель не знал, радоваться этому или огорчаться. Но знал точно: Тамила постепенно к нему привыкает, а возможно, и привязывается.

— Ну что ты вздыхаешь, молодой господин? Пошел бы да позвал ее на гулянье в деревню, подарил бы, как все парни, букет и сладости, бусы какие, — предложила ему однажды Мотя, раскатывая тесто для выпечки.

— Не говори чушь, — холодно ответил оборотень.

— Что верно, то верно, — вмешался Тодя. — Ты, жена, какие-то глупости говоришь: чтобы молодая госпожа повелась на такое? Я удивлен, хотя ты общаешься с ней и графиней больше меня, — он поставил перед оборотнем чашку с кофе.

Мужчина благодарно кивнул и снова вздохнул.

— А что такого? — возразила Мотя. — Ты же за мной именно так и ухаживал: притащил тот злополучный веник из роз, я потом полночи очищала стебли от колючек. А заодно и огромный пряник, да и тот сухой, так что им тарелку разбить можно было. А деревня… это да, глупость. Тамила не из тех, кто любит гулянья и толпу, она об этом как-то раз графинечке сказала, когда та балы расписывала да наряды богатые.

— Всё-то ты знаешь, ушки на макушке! Лучше бы домом занималась. У тебя вон уже вся картошка в подвале проросла, — проворчал муж.

— А кто еще за дамами будет следить и слушать? Ты, что ли? Вы вон с молодым господином за нашим хозяином присматривайте да советы нужные давайте. А то как бы не сорвалось всё из-за его несносного характера. Это он с графиней себя в руках держит, старается слова лишнего не сказать. Но я-то вижу, как по лицу у него желваки ходят, словно так и подмывает сказать гадость. Показать свою агрессивную натуру.

— Ох и говорливая ты женщина! — Тодя покачал головой. — Вы, молодой господин, не слушайте ее, а то насоветует. Сводница! К госпоже ведьме лучше иначе подступиться.

— Это как же? — Микель внимательно на него посмотрел.

— А вы почаще в лес с ней ходите. Она ведь с наступлением осени грустит — смотрит с тоской из окна спальни или по сторонам, когда одна гуляет. Сводите ее в лес, покажите красоту природы. Осень — это ведь так прекрасно, любое время года хорошо по-своему. Устройте пикник: она девушка простая, не любит все эти церемонии. Но не напирайте — неторопливо ухаживайте, заботьтесь, ежели хотите ее к себе расположить. Второй месяц живете в одном доме, а как неродные. По поступкам она судить о вас будет, у нее так. Ей не нужно вашего титула, богатства — не привыкшая она к такому. Быть может, оттого в башне и живет, чтобы быть подальше от всех. Но грустно ей, одиноко. Боится привязываться, потому как не хочется ей вновь никого терять.

— И откуда же ты столько о ней знаешь? — Мотя уперла руки в бока.

— Оттуда, что не у тебя одной есть глаза и уши. Да только я, в отличие от тебя, болтушки, язык за зубами держу. Не всем и не всё надо рассказывать, а то уж больно ты глазастая.

Домовиха поджала губы и недовольно отвернулась.

Микель еще немного посидел на кухне и, допив кофе, вышел на улицу. Небо окрасилось розовым и алым, малиновый шарик закатного солнца постепенно опускался, готовый скрыться за горизонтом. Ни в замке, ни в саду Тамилы не было — значит, она ушла в лес без него.