Глава 9

Йоханес

Колдунью привлекла смелость Йоханеса и его красота. Часами они могли разговаривать о мечтах пастуха. Он даже не заметил, как рассказал русалке о своих страхах, жизни с отцом которого так любил. Но его стремления могли осуществиться лишь в столице Сорфмарана - Вайле.

Колдунья разрешала ему приходить в свой грот, называя тот крошечным уголком их радости. Однажды русалка встретила Йохана сменив привычный облик на человеческий. В ту ночь им было не до разговоров. Она влюбилась в пылкого юношу, который не боялся ее природы и жаждал знаний. Когда колдуньи не было, он проводил время в гроте наедине со старинными фолиантами, изучал, запоминал. Особенно все, что касалось магии, хоть и не сумел бы никогда научиться колдовать.

По словам русалки – это было подвластно лишь морскому народу, хранящему в своих телах магическую энергию или жемчужины. Последнее особенно заинтересовало пастуха. Вслух, он мечтал стать тритоном и быть с любимой, но даже она не сумела бы сделать его подобным себе. Сотворить ноги одно, но совсем другое, превратить человека в тритона.

В конце концов пришло время расставаться. Колдунья сама подталкивала Йохана отправляться на юг, где ему откроется множество возможностей, и он сумеет прославиться.

Они сидели в своем гроте, постепенно небо светлело, занимался рассвет. На песке лежал мешок с пожитками. Йохан покидал Черный утес. Устроившись на боку и водя кончиками пальцев по обнаженной груди русалки, обводя бледно-розовые ареолы, изгиб талии, переходящий в округлое бедро. Местами на человеческое коже проступало серебро чешуи, шею украшали алые порезы-жабр, скрытые жемчужным ожерельем с огромным сапфиром по центру. Колдунья любила перебирать когда-то спрятанные пиратами сундуки с драгоценностями и старинными монетами. На прощание, она вручила Йохану кожаный мешочек с россыпью редких, голубых жемчужин, ценящихся людьми больше иных сокровищ.

- Тебе пора, - тоскливо пробормотала русалка. Ее большие глаза сверкали, но в них не было ни одной слезинки. Йохан знал, что морской народ практически лишен способности плакать.

- Мы когда-нибудь увидимся? – с надеждой спросил он, накручивая смоляную прядь русалочьих волос на палец.

- Возможно, а сейчас иди, мне и без того сложно сказать тебе – прощай, мой маленький пастушок, - колдунья в последний раз одарила его поцелуем и поднявшись с песка вошла в воду, скрывшись в поднявшейся волне.

Йохан остался лежать, наблюдая как в море показались острые плавники мурен, спешно плывущих за своей госпожой. Когда в гроте стало достаточно светло, юноша быстро отряхнул песок с ног, оделся и скользнув вороватым взглядом по сундукам, открыл самый большой и забрал бесценные фолианты, оставив лишь те, которые уже прочел, впитав их знания и разложив на полках в собственном разуме.

Йохана ждал Вайле. С его клеверными лугами, где паслись молочные коровы и породистые скакуны. И полями золотистой пшеницы из которой выпекался самый хрустящий и ароматный хлеб, а из плодов произрастающих рядом вишневых садов варили освежающее пиво. Белокрылые мельницы окружали столицу стеной, принося в города и деревни прохладу северных ветров и развеивая запах моря. На юге царило благоденствие. Близлежащие деревни славились чистыми и уютными постоялыми дворами, тавернами с лучшей кухней. Даже в самом маленьком поселке устраивались частые ярмарки. Всюду кипела жизнь.

Возможно, не будь Йохан столь амбициозен, он с удовольствием осел бы в такой деревне, затем продал мельницу и перевез к себе отца, чтобы тот, встретил старость в теплых краях не страшась ночных холодов.

Но Йоханес безустанно следовал в Вайле. Издали увидев шпили кирпичных соборов и пестрые двухэтажные домики жителей он остановился, переводя дыхание. Из журчащего рядом фонтана с чашей из белого камня пастух напился освежающей, сладкой воды, умыл лицо и шею, почувствовав себя отдохнувшим. Наконец-то он добрался.

Йохан проделал почти весь путь пешком, не решившись забрать у отца единственного коня. Ближе к столице его на телеге подвезли добрые люди.

На юге, все улыбались, говорили без обиняков и были охочи до бесед. Йоханес, не привыкший к подобному мучительно кривил рот в подобие улыбки, кивал, давал короткие ответы, но людям хватало и собственной болтовни. Попутчики не приставали к юноше с расспросами и прощаясь, даже угостили яблоками, заверив что в их краях ворья да всяких недобропорядочных людей точно нет. Когда король заботиться о благе народа, а вокруг процветание и работа, чего б и не жить хорошо да честно.

Королевский дворец стоял на холме возвышаясь над городом и сверкая стеклами высоких окон. Сначала, Йохану показалось, что дорогу к замку устилает белоснежный ковер, но то оказалась вычищенная мостовая. Все жители, чьи дома располагались близ дворца были обязаны заботиться о чистоте не только собственных подъездов, но и крыш, где птицы любили вить гнезда, оставлять помет, а от проходящих дождей черепица и трубы могли заржаветь. Никому не хотелось превращать столицу в убогий север, где властвовали мрак, холод и редко светило солнце.

Центральная площадь с фонтаном была на удивление пустынна, не считая горстки людей у стены с доской объявлений, куда некий господин в синей мантии пришпилил развернутый свиток. Одежда мужчины, блестящие очки и строгий взгляд привлекли Йоханеса и он поторопился к собравшимся. .

- Открыли набор на целительский факультет, - подсказал один из стоящих, когда Йохан протиснулся к доске.

- На подготовку всего месяц? Да они сума сошли! – воскликнул другой сняв клетчатую кепку с головы. В рыжих бровях сверкали бисеринки пота. Взглядом он пробежал по списку требований, ткнул ухоженным пальцем и сказал. – Не знаю как вы, а я лучше пойду на боевой. Выучусь на стражника, а там в гвардию.

- И с кем будешь воевать? С русалками? – поднял его на смех кудрявый блондин. Закусив пухлую губу, он встал рядом с Йоханом и подмигнув тому прокричал. – Ставлю двадцать маранов на то, что поступлю на целительский!

Вокруг призывно засвистели, крича: «Ну попробуй! Подумаешь, гений! Да ты даже в первый тур не пройдешь, Лавон!»

- Что нужно для поступления? – осторожно спросил Йохан у блондина.

Лавон улыбнулся и смахнув незримую пылинку с плеча накрахмаленной рубашки ответил:

- Знания и чутье, остальное дело практики. Меня зовут Мортус Лавон, сын моряка, по призванию – целитель.

- Болтун ты, а не целитель! – хохотнул над ним рыжий.

Мортус не обиделся на его слова, им с Фредериком предстояло обучаться на разных факультетах (в своем поступлении Лавон не сомневался).

- И все? Поступить могут и такие как мы? Не аристократы… - последнее Йохан прошептал.

Новый знакомый отвел его от доски, ближе ко входу в собор, который оказался учебным заведением и чей шпиль, Йоханес видел при входе в город.

- Конечно, если котелок не пустой и хорошо варит. Тебя как зовут?

- Йоханес.

Мортус оглядел его с головы до ног и понимающе кивнул:

- С севера значит.

- Потому что я такой бледный? – понял Йохан.

- И это в том числе. Целитель должен быть наблюдательным, подмечать каждую, даже незначительную деталь в пациенте. Придет к тебе, допустим, моряк с почерневшим ногтем, что это? Следствие сильного удара или же некроз? Вот это и предстоит узнать по цвету, запаху и ощущениям. Я так отцу спас палец от одного неопытного горе-лекаря, тот хотел его оттяпать, а все, что потребовалось – настойка и длительный уход. В нашем деле – главное относится к пациенту как к самому себе.

Йохану понравилось, как Лавон говорил о целительстве. В его голосе звучала искренняя доброта, а приятное лицо располагало к себе. Также пастух отметил чистые, ухоженные руки и Мортус поймал его взгляд.

- Отец всегда мне говорил, неважно какая у тебя работа, а за руками всегда стоит следить. Ведь руки – это первое к чему прикасаются люди во время знакомства. Особенно когда ты целитель. Никому не захочется лечиться у нечистоплотного лекаря, который даже инструменты толком не обрабатывает.

Йоханесу оставалось лишь кивать на разумные слова Лавона.

- Значит, хочешь поступить? – спросил Мортус.

Йохан кивнул и потупил взгляд.

- Тогда пойдем ко мне, дом большой, отца нет.

Пастух удивился доверчивости блондина, тот с такой легкостью предлагал незнакомцу разделить с ним кров, даже не удосужившись узнать порядочный ли он человек. «Возможно – это черта южан. Северяне более подозрительны, но и жизнь у нас тяжелее».

- Только, у меня почти нет денег… - пробормотал Йохан, состроив печальное лицо. О мешочке с жемчугом он не расскажет никому даже под пытками.

Мортус пожал плечами. Словно для него не имело значение сколько монет в кармане у Йоханеса.

- Вряд ли ты ешь столько же, сколько Фредерик, пойдем, здесь недалеко. Дом почти у самого моря, до берега необходимо спуститься по ступенькам. Зато какие закаты можно увидеть.

До жилья, Лавон болтал не переставая, рассказывая о своем отце, будущем поступлении и как Йохану понравится в Вайле. Пастух привычно все запоминал, но мысли его то и дело возвращались к отцу на мельнице, холоду Черного утеса и одинокой русалке, подарившей ему этот новый мир, открывшей куда больше тайн нежели Лавон или кто-либо другой могли узнать из обычных книг.

Йохан обладал всеми качествами, чтобы завоевать расположение практически любого. Привлекательный юноша, чью скрытность и молчаливость люди расценивали как излишнюю скромность, сочувствуя северянину и его непростой жизни. Лавон пекся о новом знакомом не хуже курицы-наседки. Поначалу постоялец без разрешения боялся взять даже чайную ложечку, всегда ходил втянув голову в плечи, сутулился и превращался рядом с Лавоном в серую мышь. Бойкий Фредерик и тот временами жалел Йоханеса, повторяя: северяне такие забитые, вас там заморозило от вечных холодов.

В хозяйстве у Йохана все спорилось. Не смотря на отца-моряка, Лавон оказался не приучен к ведению хозяйства и в доме многое нуждалось в ремонте, чем и занялся Йоханес, еще больше расположив к себе Мортуса, тот даже не стал брать с него плату за комнату, только на продукты (готовила молодым людям приходящая женщина, которую отец Лавона нанял перед отплытием).

- Думаю он вернется к моему поступлению, если не позже, - сидя однажды за столом и занимаясь подготовкой к экзамену сказал Лавон. – Мне его не хватает, но я не жалуюсь, - быстро поправился он, наблюдая как губы Йохана тронула привычная улыбка. Друг непрерывно занимался, оказавшись усидчивым и целеустремленным учеником. Лавон мог им гордиться, помогая в подготовке.

- Я никогда не расспрашивал тебя о матери, где она? – вдруг спросил Йохан.

Лавон откинулся на спинку стула, покачался на задних ножках и тяжело вздохнул:

- Умерла, когда мне было лет пять. Мы пошли купаться и на нее напал аквапил. Поглотил, будто волна обрушилась, скрыла ее и она исчезла. Отец тогда был в плавании, сумел вернуться только через три недели. Я жил у соседки.

«Представляю, что устроил глава Имбры узнав о произошедшем», – подумал Йохан. Колдунья рассказала ему о трех «столицах»: Умбре, Имбре и Сомбре. Последняя особенно заинтересовала Йохана своими опасными темными водами, заставляющими русалок и тритонов поддаваться мучительным изменениям. Мутировать, заключая магию в жемчужину, скрытую за сердцем. Еще на Черном утесе, Йоханесу снилось как он оказывается под водой и его руки и ноги украшают острые, сильные плавники, изо рта поднимаются пузырьки воздуха, он может дышать, плыть вместе с колдуньей, и в его теле пульсирует магическая энергия. Пастух пробуждался в поту с колотящимся сердцем, касался груди, но жемчужины, как и магии не было. В такие моменты, стихия манила его. Он выходил из дома, оставляя позади звуки отцовского храпа и скрипящих половиц, становился у обрыва и до рассвета следил за накатывающими на берег, бьющимися о черные скалы пенящимися волнами.

Те с шипением расплескивались в стороны, с каждым разом пытаясь дотянуться до босых ног Йоханеса и унести с собой. Кончиками пальцев, юноша ощущал их пронизывающий холод и готов был поддаться, сделать шаг, как когда-то это сделала его несчастная мать.

В Вайле, сны стали повторяться, но теперь, он мог по колено стоять в теплой воде и даже плавать. Отчего-то стихия не трогала его, позволяя даже разглядеть вдали блеск тритоньих трезубцев, их чешую и потом сидеть на берегу, представляя каково это превратиться в морского жителя. Стать всесильным. Колдунья рассказала и о королевских регалиях – древних артефактах, избирающих своего носителя, нового короля или королеву. «С ними, подвластна любая, даже самая невероятная магия» - в такие ночи ему казалось что шепот колдуньи окутывал мечтающего Йохана, заставляя кончики пальцев покалывать от нетерпения. Но он вновь возвращался в реальный мир, выплывал из своих грез и готовился к поступлению. Даже тяга к знаниям временами вызывала у него тошноту. Он устал так долго идти к цели. Устал и хочет получить все. Немедленно!

Одним пасмурным днем, на доске вывесили список поступивших. Йохан и Лавон оказались в числе первых, тогда они впервые напились и Фредерик отвел их в бордель. Ни одна из девушек не приглянулась захмелевшему Йоханесу, ни в одной он не видел той холодной красоты что в своей русалке. Иллюзия ее глаз преследовала его пока он не вышел на улицу и не побрел в сторону моря к дому. Свежий воздух и вода из фонтана помогли прийти в себя. Как никогда он желал прижать русалку к себе, окунуться в черноту ее волос, вдохнуть морской аромат и ощутить приятную боль от ее острых когтей, плавников. На его бедрах до сих пор остались следы от ровных порезов, напоминающие об их страсти.

- Когда-нибудь мы будем вместе, моя сирена, - шум волн заглушил его голос, накатывая на босые ноги. На песок упала одежда и Йоханес погрузился в блаженную прохладу.