Глава 3

Этот день пролетел незаметно. Не успела оглянуться, как Мирт, вот пока еще не могу называть его отцом, сказал, что нам пора ехать домой. Дом… Какое уютное слово и как мне не хотелось называть им то, где мне сейчас предстояло жить. Там не было спокойствия, не было радости. Туда не хотелось раз за разом возвращаться. Там меня никто не ждал, более того, там меня презирали, и я была обузой.

Словно прочитав мои мысли, мужчина повез меня ужинать в какой-то ресторан. Только сейчас я почувствовала голод. А до этого, пока мысли были заняты другим, пока был азарт и интерес, я его совершенно не ощущала. А сейчас, сидя в полутемном зале ресторана, где играла легкая непринужденная музыка, народ вполголоса переговаривался между собой, я ощутила, как на меня вдруг снизошло какое-то спокойствие. Я нашла себя в этой жизни. Несмотря на отношение ко мне супруга, мне было действительно хорошо от того, что в компании меня приняли тепло и никто не сказал, что под началом девушки работать не станут.

— Ты просто сразу показала, что не выскочка без мозгов, которая стремится к власти, — раздался сбоку голос Мирта, а я даже подскочила на месте, настолько погрузилась в себя.

— Я что, думала вслух? — спросила я. Тот кивнул. Да, такое со мной часто бывает. Еще в пансионе, стараясь решить трудную дилемму, я раскладывала все по полочкам, вслух пытаясь анализировать и сопоставлять. Поэтому и сейчас, снова вдаваясь в анализ, перешла на то, что говорю вслух.

После ужина мы, наконец, поехали домой. Приехали очень поздно. Ни мужа, ни его любовницы слышно не было. Или они уже спят, или где-то шляются. Но меня ни то, ни другое уже не волновало. Мы с Миртом разошлись по своим комнатам.

Следующие несколько дней Мирт каждый день возил меня в офис компании. Там я проводила все свое время. Я постепенно втягивалась в процесс управления, спорила, доказывала, отстаивала свою точку зрения. В глазах почти всех я видела неподдельное уважение. Меня это радовало. А вечером, поужинав в ресторане, мы ехали обратно.

Через несколько дней Мирт сообщил, что уезжает, дела требовали его присутствия. Но мне было приготовлено собственное авто. Благо, в пансионе нас учили и этому. Даже права выдавали. Я только порадовалась. Скорость, ветер в лицо, свобода — все это я любила. Поэтому, с грустью и теплом прощаясь с Миртом, высказала предположение о скорой встрече. Знала бы я, насколько скоро она состоится.

Целая неделя пролетела как один миг. А вот потом, возвращаясь вечером домой, почувствовала неладное. У меня закружилась голова, во рту пересохло. Тело стало гореть, по нему прошла волна жара, будто по венам пропустили раскаленную лаву. Хорошо, что я уже подъезжала к дому, иначе даже предположить боюсь, что могло бы произойти.

Поставив машину в гараж, с трудом поднялась на третий этаж и сразу же упала на кровать, не имея сил даже раздеться. Полночи я крутилась, сминая простыни. Мне было то жарко, то холодно, я не могла понять, что со мной. Может, я заболела? Вся ночь прошла беспокойно. Голова просто раскалывалась. Под утро стало еще хуже. Мне хотелось чего-то непонятного, тепла, близости, чтобы рядом оказался этот несносный супруг и обнял меня, прижал к себе, гладил, ласкал. Но больше всего до ужаса хотелось почувствовать его в себе.

От собственных мыслей я возбудилась так, что тугой ком внизу живота причинял адскую боль. Снизу послышались возмущенные голоса, а потом все стихло, и я услышала, как тяжелыми шагами муж поднимается по лестнице. Не придав этому значения, попыталась встать и тут только заметила пятна на простыне. У меня началась течка. Со всеми заботами и загруженностью последние недели я забыла про данный факт. Нет, только не это. Не успела я додумать, как дверь широко распахнулась, и на пороге нарисовался тот, о ком были все мысли.

Мы сверлили друг друга взглядами. Как же тянет прижаться к нему, как будто Димета у меня вот-вот отберут, воздуха не хватает. Хотя… воздуха, наверное, не поэтому… И вместе с ним по телу разливается такое желание, что всё внутри сводит. Хочется разорваться надвое, чем понять, что же делать — потянуться навстречу, но как он отреагирует на мой порыв, что подумает…

Но тут он резко подскочил ко мне, вдохнул мой запах, и только я понадеялась на чудо, как его реплика все испортила:

— А ты приятно пахнешь, теперь у меня на тебя, может, и встанет, и я, наконец, совершу то, что требуется. Только надеюсь, что все обойдется одним разом, и ты сможешь залететь. — Если бы не было такого сильного желания, неконтролируемого, притягательного, я бы ему врезала так, что он бы точно к стене отлетел. Гад такой.

А вот то, что происходило дальше, отпечаталось в мозгу урывками, вырванными кусками. Я потонула в боли. Эта сволочь не удосужилась даже подготовить меня: поставив на четвереньки, вошел сразу, одним рывком, благо, желание перекрывало боль, иначе от такого «экстаза» я бы задохнулась. Боль раздирала все тело, казалось, меня выворачивают наизнанку. Да, желание никак не хотело пропадать, более того, в конце я даже каким-то чудом умудрилась отключиться от реальности происходящего. Он двигался размашисто, натягивая меня на себя, впиваясь в мои бедра пальцами. Его глаза были закрыты. Явно на моем месте представлял кого-то другого. От этого становилось только хуже во много раз. Он вбивался с таким ожесточением, будто стараясь отомстить мне за наш брак, за невозможность быть с любовницей, он рычал, вцепившись в мои бедра. Наверняка завтра синяки будут.

Ни грамма не заботясь о моем удовлетворении, он с громким рыком кончил внутрь меня. А мне ничего другого не оставалось, как принимать его в себе и стараться сдержать слезы. Не о таком сексе с мужем я мечтала. Он не спешил выходить. Словно к чему-то прислушиваясь, чего-то ждал. Потом я почувствовала, как его член снова стал наливаться, и он опять начал всю эту суету…

Сколько раз он меня имел в разных позах, я уже не помню. Меня крутили-вертели, как курицу-гриль на вертеле. На моем теле оставляли синяки, низ живота просто горел огнем, грудь ныла, соски стали твердыми и требовали внимания, но к ним супруг даже не прикоснулся. Счет времени потерялся. Последнее, что я запомнила, проваливаясь в беспамятство, это его ехидный оскал и слова, сказанные перед уходом:

— Н-да, бревно, оно и в Африке бревно. Но я очень надеюсь, что после такой пляски тебе удалось забеременеть. — Я сквозь зубы процедила в ответ:

— А может, это не я бревно, а ты хреновый любовник? — и все, больше я уже ничего не видела и не слышала, проваливаясь в темноту.

А утром, едва разлепив глаза, попыталась встать. Получилось, но с трудом. Как я доехала до работы, явилось тайной за семью печатями. Там я осталась на несколько дней, так как двигаться было больно, да и ехать домой совсем не хотелось. В кабинете стоял мягкий и удобный диван, на котором я и спала. Душевые тоже имелись. На мой вопрос к собственному секретарю:

— А зачем душевые? — он просто ответил:

— Летом, когда очень жарко, приходится по нескольку раз принимать душ, так как ехать на встречу с клиентом всему в мыле, потному и грязному никому не хочется, да и сам клиент этого не оценит, вот и поставили душевые.

А ведь отличная идея. А главное, как мне пригодились. Вот только, сколько ни скрывайся, а домой ехать все-таки пришлось. Как только я стала более-менее сносно себя чувствовать, боль прошла, я поехала в дом супруга. Назвать его своим так и не получилось.

А приехав, услышала скандал, где любовница ставила Димету условие: или я, или она, так как такая жизнь ее достала.

Не знаю, что и как говорил мой супруг, но спустя несколько минут услышала звуки поцелуев и быстро ретировалась к себе, где, нацепив на голову подушку, постаралась отрешиться от реальности, думая о том, что же будет, если мне не удалось забеременеть. Еще одной такой близости я не вынесу. Это слишком больно и мерзко, гадко и неприятно. Я никак не могла понять, что за эйфорию находят женщины в сексе? Как это может кому-то нравиться?

Впервые за все время, сама поражаясь перепадам собственного настроения, я заплакала. Тихо, беззвучно, но плакала, даже не стирая слез. А утром твердо вознамерилась пойти и купить тест. Ведь сейчас, говорят, есть такие, которые определяют беременность уже после первой недели. А это именно то, что мне и было нужно.

Утром, как и планировала, перед тем как поехать на работу, заехала в аптеку и купила это чудо. Едва доехала до компании, сжимая руль до побеления костяшек на пальцах, ерзая, даже подпрыгивая на сиденье от нетерпения. Только успев со всеми поздороваться, сразу же ретировалась в туалет, захватив с собой баночку. Результата ждать пришлось минут пятнадцать. Даже извелась весь. А когда увидела, обомлела.

Димет.

Стоило нам войти в дом, как Рика тут же полезла целоваться. Аланта, состроив невозмутимый вид, только и спросила, где ее комната. Пришлось на несколько мгновений оторваться от таких сладких и манящих губ любовницы и ответить. Больше мы на мою супругу внимания не обращали. Мы занялись более приятными вещами. Я поражался сам себе, и как за столь длительное время Рика мне еще не надоела. Мне хотелось ее снова и снова.

Но наши тела требовали не только секса, надо было и подкрепиться, после чего решили продолжить начатое. Правда, мне пришлось подниматься к жене и звать на обед, так как ее смерть от голода была мне не нужна. Да и отец бы со свету сжил. Зайдя к ней, только и поразился в очередной раз ее бесформенности и серости. Брезгливо позвав ее, поспешил ретироваться к моей любовнице, которая все еще не была удовлетворена. А в комнате мы продолжили.

Не знаю, сколько бы мы еще кувыркались, но вдруг снизу раздался рык отца, который так не вовремя явился. Пришлось выходить, спешно одеваясь. Но меня опередила супруга. Хоть раз она на что-то сгодилась. Весь день и весь вечер она занимала отца своими разговорами. О чем можно было столько говорить, осталось для меня загадкой. Даже поведение слуг меня поразило. Те всячески пытались угодить этим двоим. И еду подносили, и напитки. Но те были настолько поглощены какими-то спорами, дискуссией, что ни на что не обращали внимания, это дало мне возможность незамеченным удалиться к Рике. Их разговоры навевали на меня тоску. Радовало то, что меня они в свои дискуссии не вовлекали, я бы все равно не смог участвовать, так как мало понимаю в делах отца. А вот Аланта, судя по всему, очень хорошо в них разбирается.

Засиделись они допоздна. И разошлись только за полночь. Меня угнетала мысль, что с нами в доме останется мой отец. Рика тоже была недовольна данным фактом, она даже хотела уйти, но я настолько был убедителен, что она сдалась и осталась у меня. При этом постоянно упрекая: была бы она моей женой, нам бы не пришлось таиться. Я только удивленно воззрился на нее.

— А кто таится? Мне кажется, мы вполне в открытую демонстрируем наши отношения, — выдал я, пытаясь поцеловать девушку, но она, надувшись, отстранилась. Я ущипнул ее за сосок, зная, насколько ей это нравится, и не прогадал. Из ее горла вырвался сладострастный стон. Я усмехнулся про себя. Накрыл ее грудь своей рукой, сжал, немного потер сосок. Все обиды разом исчезли. Рика упала на кровать, приглашающе раскидывая ноги. Глядя на ее белое и гладкое тело, которое на темных простынях — тоже выбранных ею же — смотрелось соблазнительно. Молочную кожу хотелось целовать и ласкать. И я не стал себе в этом отказывать. Я заставил Рику выстанывать мое имя в экстазе.

А вот на следующий день, когда с самого утра отец и моя жена исчезли неизвестно куда, а вернулись только ночью, мне уже было на все наплевать. Целую неделю мы были предоставлены сами себе, так как и отца, и жены днями не было дома. Однажды мне даже интересно стало, куда же они постоянно исчезают.

— Ты мне ничего не хочешь рассказать? — подловив момент, когда отец только ждал Аланту, поинтересовался я у него. Тот, хитро сверкнув глазами, ответил:

— А тебе разве не все равно? Ты же занят только своей любовницей, какое же тебе дело до того, где мы пропадаем?

— Она моя жена, и я должен знать, где она шляется, — ответил я, но тут же понял, что это было сказано зря. Глаза отца гневно сузились, и он сквозь зубы процедил:

— Тебе, значит, можно ее унижать, оскорблять, ни во что не ставить, более того, трахать эту гадину прямо у жены под боком, а ей ничего нельзя? Да еще и отчет тебе предоставить?

Неизвестно до чего бы мы дошли, но тут с улыбкой на лице спустилась Аланта, и они тут же покинули дом.

Спустя несколько дней, в течение которых я ходил злой как черт из-за этой неизвестности, которая меня убивала, так еще и Рика решила закатить очередную сцену ревности, хотя до этого только подозрительно поглядывала на меня.

— В чем дело?! — сорвался я. — Что за взгляды? В чем ты меня подозреваешь? — на это она уже по обычаю только теснее прижалась ко мне, и ответила:

— Я ревную, — вот тут меня охватил такой приступ злости, но я нашел в себе силы ее подавить и поинтересоваться:

— И к кому, интересно? Кажется, мы с тобой все время только вдвоем, рядом с нами никого нет, — изнутри медленно поднималась волна ярости. Как же мне все это надоело. Вся эта неизвестность с женой и отцом, глупая ревность любовницы неизвестно к кому, предстоящее выполнение супружеских обязанностей, от одной мысли о котором меня просто наизнанку выворачивало.

— К твоей жене, — между тем ответила она, а я от этого просто завис и… сорвался.

— Вот ты мне скажи, ты идиотка? Или прикидываешься? Как можно ревновать к этому ничтожеству? Как тебе в голову вообще могли прийти такие мысли? Я же здесь, с тобой, а не с ней, и ни с какой другой! — тут ее ладошка мягко закрыла мне рот, я даже дернулся, пытаясь отстраниться. Но она держала ее уверенно.

— Просто я вижу много того, чего не видишь или не хочешь замечать ты, — ответила она, а я снова поразился ее речам. Но дальше она пояснять не стала, а просто потянулась за поцелуем, выветривая все негативные мысли из моей головы.

Через несколько дней отец собрался уезжать: его присутствия требовали дела. Вот тогда-то он и сказал, что Аланта сейчас усиленно вникает в дела компании отца, а когда она там окончательно освоится, то мой отец введет ее в курс дела и по нашей компании. А потом я увидел, что моей жене подарили машину, о которой мечтал я. Свою-то мне пришлось выбивать с боем, с криками, с истерикой и угрозами. А тут, пожалуйста, все преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой.

После отъезда родителя я почти целую неделю не видел свою супругу, но особо не расстроился этим фактом. Мой эстетический вкус просто отдыхал. Я снова стал чаще улыбаться, не срывался на Рике. Единственное, что удручало, никак не мог смириться с мыслью, что рано или поздно мне все же придется исполнять свой супружеский долг.

И вот сегодня с самого утра во мне было какое-то непонятное чувство. Охарактеризовать его я не мог никак. Внутри меня что-то стало меняться. Только опять-таки, в какую сторону, я не знал. Я лежал на кровати и ждал, не открывая глаз. Мысли в голове так и неслись вскачь. Очень странно начался этот день. У меня сегодня была мой любовница, как, впрочем, и все дни до этого. Именно она по утрам будила меня своими ласками. Вот и сегодня я продолжил ждать, не утруждая себя поднятием с постели, и даже не открыл глаз.

Ждать мне пришлось недолго. Она проснулась, потянулась, скорее всего, плотоядненько ухмыльнулась и потянулась ко мне. А у меня что-то кольнуло в груди, и я повел носом, почуяв запах, оттолкнул от себя любовницу и пошел на зов запаха. А когда понял, куда ведет меня этот аромат, то просто остолбенел у двери в комнату своей жены. А ведь все оказалось проще, чем я думал, и мне не составит труда оплодотворить ее. Запах-то манящий. Надо только как можно быстрее избавиться от любовницы на время и выполнить свой долг перед отцом. Поэтому резко развернулся и пошел в свою комнату, отправить ту по магазинам, салонам красоты…

Не успел я вернуться, как моя любовница тут же набросилась на меня с упреками:

— Где ты был? Куда поднимался? Зачем? — и снова волна злости на эту бесконтрольную ревность поднялась изнутри.

— А не пойти бы тебе… проветриться часа на три-четыре. Ты меня уже окончательно достала. Хватит! Я устал от твоих закидонов, от ревности, от всего, вон отсюда! — Если что Рика и хотела возразить, но, заметив решительность на моем лице, пулей выскочила из комнаты. А услышав, что входная дверь хлопнула, я направился наверх.

Поднимаясь на третий этаж, даже еще не видя ее, принюхивался к легкому аромату. Едва успел открыть дверь в комнату, мне в нос ударил такой манящий и соблазнительный запах самки в период течки. Я стоял в проеме и смотрел в полные желания глаза супруги. Помимо этого, мой мозг успел отметить, что без своей бесформенной одежды девушка очень даже недурно смотрится. Ворох мыслей промчался в моей голове. В животе запорхали бабочки, меня потянуло к ней с неимоверной силой.

В эту минуту во мне стало зреть чувство, что именно в нее я могу влюбиться, она моя. Эти мысли сначала меня испугали, а потом разозлили и вывели из себя. Недолго думая, подскочил к ней и, принюхавшись, втянул ее аромат в себя, но чтобы не показать своей слабости, съязвил:

— А ты приятно пахнешь, теперь у меня на тебя, может, и встанет, и я, наконец, совершу то, что требуется. Только надеюсь, что все обойдется одним разом и ты сможешь залететь, — после чего, больше не раздумывая ни секунды, сразу же перевернул ее спиной к себе, поставив на четвереньки. Единственное, что порадовало, это возможность исполнить супружеский долг.

Не утруждая себя подготовкой, — в тот момент я и подумать не мог о ее девственности — я ворвался в такую узкую, жаркую и манящую глубину. Как же хорошо. Такой узости у Рики давно уже не было. А тут такой экстаз. Стенки влагалища плотно сжимали мой член, что только добавляло удовольствия.

Чтобы крыша окончательно не поехала, закрыл глаза, представляя на ее месте Рику, ее искушенность, податливость и страсть.

Аланта стонала от боли, но я не обращал на это внимания. Я вдалбливался в нее резко. Именно так, как не мог себе позволить поступать с Рикой, так как она требовала нежного отношения к себе. В данный момент у меня появилась возможность исполнить свои мечты: оттрахать кого-нибудь резко и жестко, выплескивая накопившийся негатив.

Помогать ей кончить я тоже не собирался, захочет, потом сама себя удовлетворит, а не захочет — черт с ней. Вначале я еще пытался сообразить, могла ли она забеременеть, так как мне не хотелось еще раз касаться ее, я боялся, сам не зная чего, но плюнул, продолжая воплощать в жизнь эротические фантазии. Свои, разумеется.

А потом голову просто снесло напрочь. Я ее крутил-вертел, как хотел. Сколько раз имел ее, уже не могу сказать. И только когда та просто пластом бездыханным расползлась по кровати, изображая труп, мне стало неинтересно.

Оставив ее и дальше корчиться, направился к выходу. Только не сдержался и решил съязвить.

— Н-да, бревно, оно и в Африке бревно. Но я очень надеюсь, что после такой пляски тебе удалось забеременеть. — Подойдя к двери, услышал ее ответ, который на миг заставил призадуматься:

— Может, это не я бревно, а ты хреновый любовник? — Я уже собрался было вернуться, но тут в нос снова шибанул ее запах, такой манящий и притягательный, что я, стиснув зубы, выскочил за дверь, срывая на ней свою злость, хлопнув ей так, что посыпалась штукатурка.

Спустившись к себе, увидел опирающуюся о косяк Рику, которая уже собралась с надутыми губами мне что-то высказывать, но, увидев бешенство в моих глазах, просто обошла вокруг меня, обдавая своим запахом, который никак не хотел перебивать запах жены.

Сейчас я смотрел на любовницу и никак не мог понять, почему я считал ее аромат таким соблазнительным? Таким притягательным? Ведь он ни в какое сравнение не идет с тем, как пахнет супруга.

Оу! Кажется, я сейчас додумаюсь до того, до чего не стоит. Надо срочно сосредоточиться на чем-нибудь другом. А то могут быть необратимые последствия. Я даже стал подумывать о том, чтобы куда-нибудь исчезнуть, но делать мне этого не пришлось.

На следующее утро я услышал, как машина Аланты выехала из гаража, и после этого я ее целую неделю не видел. Поразился только тому, что в таком полуживом состоянии она села за руль. Только эта мысль тут же выветрилась, так как решил особо не заморачиваться, да и Рику словно подменили.

Она стала слишком нежной, слишком много пыталась угодить, слишком старалась в постели. Этих самых «слишком» оказалось очень много. Настолько, что стало раздражать.

А через неделю вернулась супруга.