1

Оказавшись в комнате для гостей, куда его проводила прислуга, Феникс первым делом скинул туфли, получил обещанный еще в карете Норой оргазм, — она сказала, что после мучений от натертых ног он познает самое яркое наслаждение в жизни, сняв обувь, — познал его вторично, распустив шнуровку на корсете, сдернул шляпу и развалился в кресле, расставив ноги. Затем задрал подол платья, глянул на шелковые подштанники, расшитый бабочками чулок с дыркой на большом пальце и негромко расхохотался — это было явно нервное, потому что больше всего его почему-то забавляли подштанники. Конечно, хозяйству там, в этих шелках, было удобно и крайне приятно, однако они вместе с платьем доставили в дороге кучу неудобств. Во-первых, в платье нельзя было толком сесть, постоянно мешал бант на удлиненном хвосте, сам хвост, и корсет сдавливал ребра. Во-вторых, скрывшись в кустах, когда ему понадобилось отлить, Феникс держал подол в зубах, пока во всех кружевах под юбкой наконец не удалось отыскать свой член. И все эти мучения он терпел потому, что сводные папины братья задумали спихнуть его с трона спустя месяц после коронации. — Мой человек узнал, что братья вашего покойного отца, Мальтус и Сейр, смогли отыскать на вас компромат, — поведал ему Альбертино, человек, служивший многим Королям, Асху в том числе, и чудом удерживающийся на плаву в самые сильные политические шторма. — Письмо, в котором ваша матушка признается, что нагуляла вас от слуги. — Бред! — заявил Феникс, вонзая вилку в укатившийся с блюда кулюбис. — Я похож на него как две капли, ты же видишь? — Разумеется. Учитывая, что в следующем письме, датируемом более поздним сроком, ваша матушка признается, что солгала, чтобы ваш отец оставил ее в покое, и клянется именем богини. Однако то письмо было уничтожено, а первое сохранилось. Феникс отодвинул вилкой блюдо, и из-под листа салата выполз паук с россыпью больших глаз на круглой голове — такой же круглой, как нежно-персиковое брюшко. Размером он был больше ладони, и Альбертино, недолюбливающий змей и насекомых, скривился. — Не надо вот этого вот, — Феникс погладил переливающуюся спинку пальцем. — Это Китцу. Я случайно призвал его, прочитав заклинание из бабкиной книги. Она мне свою писанину по наследству передала. — И что он умеет? — покосился на паука Альбертино, и Феникс задумался: — Пока немного, но он быстро обживается. Я научил его танцевать, — он забарабанил по столу пальцами, и паук, присев, вытянул лапу. — Смотри, какой! Эть, эть! — Ваше Величество, — Альбертино вздохнул. — Может, вернемся к делу государственной важности?.. Как вы поняли, если бы документ уже был в руках у ваших дядей, то вас бы уже не было в этом кабинете. Письмо, как достоверно знаю из надежного источника, хранится у графа Сфонга, хорошего приятеля вашего отца, который затем превратился в не менее верного неприятеля. — Зачем графу хранить такое? — спросил Феникс, постучал костяшками в другом ритме, и паук поднял две передние лапы. Альбертино цокнул, потом ответил: — Компромат на случай, если Асх захотел бы устроить ему неприятности. Сейчас он станет хранить письмо, чтобы обезопасить себя от вас. Полагаю, у него с вашим отцом были личные счеты, и он не хочет плохих последствий. Я отправлю своего человека под прикрытием к нему, чтобы все разузнал. — Мои дядьки за то время, пока он будет все разузнавать, могут меня опередить. Я сам отправлюсь за письмом. — Исключено. Ваше отсутствие будет слишком заметным. — Придумай что-нибудь. Скажи всем, нет, внуши всем, что я… отправился в монастырь? — Феникс поднялся, скрипнув креслом. — Да, я уйду в монастырь. На столько, сколько потребуется. Альбертино посмотрел на Феникса с видом, каким обычно взрослые смотрят на детей, сующих листья в нос. — Сомневаюсь, что кто-то поверит в столь… занимательную историю. Вместо легенды с исчезновением в таком случае проще организовать вашего двойника, который займет ваше место на неопределенный срок. Раз уж вы сами желаете ввязаться в это дело. — Не сказал бы, что желаю, — зевнул Феникс. — Но если хочешь, чтобы сделали хорошо — сделай сам. Альбертино, доставшийся ему вместе с остальным наследством, нашел двойника спустя несколько дней, доставив того из рыболовецкого городка близ Гредагона. Волосы у того были не рыжие, но магический порошок это исправил быстро, а купленное у местной ведьмы снадобье сменило голубой цвет глаз на светло-карий, почти медовый, какой имели глаза Феникса. На самом деле можно было не заморачиваться, оставить решение проблемы Альбертино, но за те месяцы, что он тут находился, Феникс начал захиревать — местность была изучена вдоль и поперек, никаких опасных тварей, с которыми можно было схлестнуться тут не водилось, а охоту на мелкое зверье он считал циркачеством, особенно эти стада гончих и охотничьи рожки, распугивающие любое благоразумное зверье. Местный портной пытался сделать из него подобие напудренного любителя сладких мужских попок, уговорив расплести волосы и облачиться в камзол. — Что за старушечий носок? — спросил Феникс тогда, запутавшись в тончайших чулках, которые полагалось надевать под короткие штанишки, какие в его землях носили только пятилетки. — И почему такие короткие штаны? — Это шоссы, — гнусавил портной, цепляя тесьмой чулки. — Аристократическая мода, чтоб вы знали… — Почему другие носят не их, а обычные штаны? — заметил Феникс. — Я тебе что, баба, эту ерунду таскать? — Вы образец высокого вкуса! На вас смотрит и ориентируется вся знать, вы не можете позволить себе выглядеть как дворовый мужик! Шоссы Феникс надел один раз, на коронацию, и больше к ним не прикасался, предпочитая обычные штаны из грубой кожи, что давало повод для пересудов. — Ты дикарь, — окатив его волной презрения, сказал во время совместного ужина Мальтус. — Дикарем родился, дикарем и помрешь. — Лучше дикарем, чем мягкотелым слизнем, за которым выносят фарфоровые горшки, — ответил Феникс, который по привычке нужду ходил справлять на улицу, в устроенную слугами уличную уборную. — Позор! — А я считаю, что выносить за мной горшки — это честь, — заявил Мальтус. — Не каждому дозволено. Не зарекайся. Альбертино дотянулся до Норы, дальней родственницы графа, вхожей в его дом, и при помощи хорошего вознаграждения ему удалось убедить ее участвовать в авантюре — Нора собиралась замуж за обнищавшего аристократа, по любви, и деньги ей сейчас были нужны. С собой на первую примерку она притащила гору тряпья и коробки с пудрой и румянами. — Ай! Что за адские муки! — схватившись за бровь, возмутился Феникс. — Простите, Ваше Величество, без этого нельзя, нужно привести в порядок Ваше лицо, — сказала Нора, орудуя щипчиками. После «адских мук» на него напялили несколько сорочек, затянули в корсет и, смочив волосы розовой водой, уложили их в локоны. Альбертино, расхаживающий взад-вперед, хмыкнул: — Вполне, вполне. Шею только замотать, видно кадык. Но глаза все портят. Сразу понятно, кто Вы и что. — Можем надеть шляпку, — подсказала Нора. — Смотрите, вот эта, с вуалью, подходит. Давайте потренируемся — скажите что-нибудь. Рев Феникса трудно было спутать с чем-либо, и Норе потребовалось очень много времени, чтобы у того начало получаться нечто отдаленно похожее на женский голос. — Говорите как можно реже, — вздохнула она. — Иногда можно признаться, что курите. Придется танцевать на музыкальных вечерах, Вы сможете женскую партию осилить? — Отчего же нет? — Феникс, глянув на себя в зеркало, уперся руками в бока. — Слушайте, а я завидная невеста! — Только брейтесь почаще, — сказал Альбертино. — А еще лучше возьмите магические порошки, у них действие дольше. И вот, после утомительного пути в тряском экипаже, Феникс сидел в кресле у очага, который еще только должны были растопить, испытывая самый яркий оргазм в своей жизни — он додумался не только снять туфли, но и пошевелить пальцами на ногах. Китцу, чуть позже вынутый из шляпной коробки, обосновался в углу за камином, соорудив гнездо из паутины и утащенного хозяйского чулка. Феникс не стал отсылать его в безвременье, решив, что раз уж он его случайно призвал, то Китцу мог потом пригодиться, к тому же с ним было веселее. Выросший с ватагой мальчишек, детьми слуг, он тосковал без компании. Граф с охоты должен был вернуться только утром, потому Фениксу выпадал прекрасный шанс обследовать его кабинет, а потом, если там ничего не найдется, покои. — Да-да! — откликнулся он на стук в дверь, и от петуха в голосе передернуло самого. Дернул вниз вуаль, поправил платье и открыл дверь, за которой стояла очень даже сносная брюнетка с накинутой на плечи шалью. По описанию, полученному ранее, Феникс узнал в ней молодую жену графа, женившегося второй раз. Представившись Аннлизой, леди, одергивая шаль, не скрывавшую пышной груди в вырезе платья, сообщила, что к ужину Фриду ждут с нетерпением. — У нас так редко бывают гости, я так рада, что вы польстили нам своим визитом! — Что вы, дорогая, это вы оказываете нам честь, пригласив погостить, — произнес Феникс, пялясь прямо на ее грудь — под вуалью было не проследить за направлением его взгляда, что не могло не утешать. — Немного отдохну с дороги, жуткая мигрень, жуткая! Леди пообещала прислать служанку с уксусными примочками, улыбнулась на прощанье и ушла, а Феникс, ползая по ковру с откляченным задом, искал второй чулок, пока не обнаружил его в гнезде Китцу. Отбирать что-то у того было бесполезно, паук за любую облюбованную вещь бился насмерть, потому пришлось доставать из дорожной сумки новую пару. В этот момент в дверь опять постучали, и Феникс, выругавшись, швырнул чулки на кровать. — Да-да! — снова дал петуха, прокашлялся, натянул улыбку и открыл. Тот самый высоченный парень, встреченный им во дворе, сунул ему в руки миску с водой, от которой пахло уксусом, потом отдал полотенце. — Еще что-то? — улыбнулся он и улыбка его была так же натянута, как и Феникса. — Нет, что вы, я и это не просила! — ответил Феникс, на что Илари сказал привычно-учтивое «Не стоит беспокоиться», резко развернулся и зашагал по коридору. — Дылда, — фыркнул Феникс, который без каблуков лбом мог упереться в его ключицы. Этот Илари был странный — пришел, вручил ему миску с таким видом, будто это Феникс, то есть Фрида, лично гоняла его за ней, наворчал и ушел. Зануда, ну точно.