#возвращение к истокам

Я спустился в столовую и сразу наткнулся на Тильду, суетившуюся вокруг обеденного стола.

— Все в порядке? — заботливо спросила она, расставляя приборы и тарелки по местам.

— Да, спасибо, — я улыбнулся.

Впрочем, мне и правда полегчало после слов доктора Хиршмана. Я понимал, что временно буду зависеть от крови Кирилла, но раз уж он однажды решил спасти меня, то вряд ли бросит теперь, когда я действительно в нем нуждался. Не знаю, откуда во мне эта уверенность, мы ведь и суток не знакомы, и он вполне мог передумать, решить, что ошибся, обратив меня. Но те странные заряды, которые будто током проскальзывали у меня в голове, отчего я улавливал либо ранее незнакомые, либо просто чужие и несвойственные мне в тот или иной момент эмоции, заставляли задуматься, что теперь мы с Дружининым тесно связаны. Взять хотя бы тот вечер, когда он притащил меня в свой дом. Я не на шутку струхнул, но уже вскоре утыкался ему в плечо, ища поддержки, потому что четкие импульсы где-то внутри словно говорили — ты можешь ему доверять, он поможет (хоть и звучит, как сумасшедший). Да и сюда он вряд ли привез меня потехи ради, чтобы похвастаться перед Хиршманом, какой он герой и молодец. В конечном счете я верил Кириллу. Более того, он мне даже нравился, хотя бы чисто внешне — не самый худший вариант, с кем я когда-либо проводил выходные.

— Может быть, я могу чем-то помочь? — и хоть язык не поворачивался назвать Тильду почтенной старушкой, с ее-то осанкой и манерой держать себя, я помнил про ее возраст, да и маячить тут без дела до прихода Кирилла с доктором не хотел.

— Nein, не беспокойся, — все в той же жизнерадостной манере ответила она, поставив в центре стола салфетницу. — Все уже готово.

Оценивающе взглянув на результат своей работы, Тильда довольно кивнула и присела на соседний стул, положив руки перед собой. Длинные пальцы с ухоженными ногтями и слегка узловатыми суставами, без единого украшения, но я успел разглядеть чуть более светлую полоску от кольца.

— Вы были замужем? — полюбопытствовал я, и Тильда, опустив глаза, посмотрела на свою руку.

— Ах, это? Нет, — она мотнула головой. Ее белоснежная седина нисколько не старила ее, а наоборот будто придавала свежести немолодому лицу. Даже в свои годы она была красивой женщиной, и я на секунду представил юную Тилли, идущую за руку с Кириллом. — Ты, наверное, подумаешь, что все это ужасно глупо, но я пятьдесят лет носила кольцо, которое мне подарил Кирилл.

Внезапно она рассмеялась, явно окунувшись в воспоминания, и я не торопил ее.

— Мы гуляли на летней городской ярмарке, и Кирюша решил поиграть в один из этих дурацких аттракционов, в которых все равно никто не побеждает. Я оставила его и ушла за пирожками, а когда вернулась, он вручил мне милое такое колечко с синим камушком, сказал, что получил его в качестве приза. Ну я взяла, да так и привыкла носить. Дешевое, конечно, было, но мне нравилось, — она ласково улыбнулась, но потом помрачнела. — А через пару лет он собрал вещи и уехал.

— А где сейчас ваше кольцо?

— Последнее время пальцы побаливают, вот я и перестала надевать, но оно со мной, как и раньше, — подцепив пальцами цепочку на шее, Тильда вынула ее наружу из-под воротника платья. Кольцо — посеребренный ободок с искусственным сапфиром, если я, конечно, не ошибался, в обрамлении двух резных листьев — висело в виде подвески.

— Симпатичное.

— Обычная безделушка, — отмахнулась Тильда, при этом с любовью смотря на кольцо.

— Но для вас оно много значит, цена и ценность — не одно и то же.

— Кириллу только об этом не говори, — попросила она, обернувшись, затем спрятала цепочку обратно под ворот платья. — А то возомнит о себе незнамо что.

— Вы до сих пор его любите? Простите, кажется, я лезу не в свое дело, — запоздало решил я прикусить язык, но любопытство так и распирало.

— Alles gut [18], Эмельян, — успокоила Тильда, печально улыбаясь. — Я не стыжусь былых чувств. Вот уже пятьдесят с лишним лет я с теплом и любовью храню в сердце те годы, что провела под одной крышей с Кириллом. Да, я была по уши в него влюблена, жутко переживала, когда он нас бросил. Но сейчас мне уже перевалило за восемьдесят, — Тильда взяла салфетку и промокнула глаза, — так что старческие болячки доставляют мне гораздо больше проблем, чем безответная любовь с налетом полувековой пыли, уж поверь.

Опираясь руками о столешницу, она медленно поднялась, когда услышала приближавшийся гул мужских голосов. А я теперь испытывал вину за то, что огорчил своими вопросами фрау Рихтер.

— Ну и заболтались же мы с тобой, Эмельян, — без тени недовольства посетовала Тильда. — Нужно начинать подавать на стол.

— Это моя вина, позвольте помочь.

— Ладно, — сдалась она, — раз уж рвешься мне в помощники, будь добр, нарежь хлеба. Он вон там, — и кивнула на плетеную корзину возле плиты.

Я подхватил нож и достал хлеб, когда Тильда серьезным тоном добавила:

— Он бывает груб и замкнут, или наоборот излишне саркастичен, не обижайся на него за это, каждый защищается от боли и невзгод, как умеет. — С зависшим в воздухе ножом я внимательно слушал ее слова. — Иногда он делает вид, будто ему абсолютно наплевать, но в душе искренне переживает, просто боится показать. Думает, одиночество убережет его от новых потерь, но глубоко заблуждается. И я рада, что теперь у него появился ты. Береги его, Эмельян, будь рядом, раз уж я не смогла. Ты нужен ему, даже если сам он того пока не понимает.

После подобной речи я растерялся с ответом, а затем Кирилл и доктор Хиршман вошли в кухню, и Тильда вновь превратилась в обходительную и веселую хозяйку.

— Ты как, Емель? — спросил Дружинин, заметив мое замешательство.

— В норме, — бросил я в ответ, пытаясь звучать непринужденно. — Как расследование?

Дружинин смутился.

— Какое?

— Для которого доктор задержал тебя наверху, — напомнил я, догадываясь, что из лаборатории меня выпроводили под ложным предлогом.

— Ааа, то дело, — лицо Кирилла быстро прояснилось и он машинально почесал затылок. Щекотно покалывая в районе шеи, его волнение отразилось во мне, и я поежился от неожиданности. — Разобрались.

— Ммм, — доктор Хиршман потянул носом воздух, прикрыв от удовольствия глаза. — Как же вкусно пахнет. — Du bist ein Wunder, Tilda! [19]

От похвалы фрау Рихтер зарделась, как юная школьница, и мы с Киром улыбнулись, наблюдая за стариками. Возможно, любовь Тильды к Кириллу оставила рану на ее сердце, но одно очевидно — любовь, пусть и иного сорта, к доктору Хиршману отчасти вернула ей покой.

Примечания:

[1] Грузино — поселок в Ленинградской области.

[2] (нем. тут и далее) — Бог мой!

[3] Дурень (и его производные)

[4] Парень/мальчик

[5] Прости, пожалуйста

[6] на немецком

[7] В самом деле?

[8] Спасибо, милый

[9] Большое спасибо, дорогая

[10] Конечно

[11] modus vivendi (лат.) — условия, делающие возможными хотя бы временные нормальные мирные отношения между двумя сторонами, когда при существующих обстоятельствах невозможно достижение постоянного или длительного соглашения.

Здесь: по сути временная стабилизация Емели при получении крови Кирилла.

[12] Если коротко, то гетерогенность — это неоднородность/несовпадение генетического состава; различные по природе или происхождению клетки/компоненты и т.п.

[13] не коротко, но понятно тут https://dic.academic.ru/dic.nsf/dic_biology/618/

[14] Короче говоря

[15] (лат.) половозрелые особи

[16] мой друг

[17] очень красивый парень

[18] всё хорошо

[19] Ты — чудо, Тильда!