#возвращение к истокам

Первое, что я заметил, войдя в лабораторию доктора — та претерпела заметные изменения, что было вполне логично, учитывая, как долго я отсутствовал. Посреди рабочего стола лежал закрытый ноутбук, множество непонятных для меня приборов расставлены по полкам, тут и там лежали инструменты, а книжные полки разрослись в объеме, как и количество самих книг — не все док готов был заменить современными технологиями.

В углу напротив окна старую бархатную софу сменил какой-то дизайнерский диван из темно-синего текстиля, перед которым стоял круглый столик из черного дерева.

Мы с Емельяном разместились на диване, док же притащил стул, сел напротив нас и закинул ногу на ногу, облокотившись рукой на спинку.

— Кирилл вкратце описал мне вашу проблему, Эмельян, но мне будет яснее, если вы самостоятельно опишите ваши ощущения. Не переживайте, говорите все, как есть. Как врач, я обещаю, что ни одно ваше слово не покинет пределы сего помещения, — он медленно обвел рукой лабораторию и приготовился слушать.

— Даже не знаю, с чего начать, — застопорился Лебедев и оглянулся на меня, будто ища помощи, но я лишь пожал плечами.

— Как говорят в таких случаях, начните с начала, — Хиршман добродушно улыбнулся и с таким же выражением добавил, держа зрительный контакт исключительно с Емельяном. — Если вам будет комфортнее, я попрошу господина Дружинина оставить нас наедине.

— Но, док… — вмешался я, однако Хиршман коротким взмахом руки заставил меня замолчать. Я знал, спорить бесполезно, так что решение было за Лебедевым.

— Эээ… — промычал он и опять повернулся в мою сторону, но я специально отвернулся, чтобы не давить. Не скрою, уходить я не хотел, я был вовлечен в эту историю не меньше, но усугублять положение было бы абсурдом. — Нет, пусть Кирилл останется.

— Уверены?

Серьезно, док? Откуда эта страсть к секретам?

— Абсолютно, — подтвердил Емельян, и мысленно я был ему благодарен.

— Тогда продолжим.

Емельян описал то, что происходило с ним за последние сутки, во многом повторяя то, чем успел поделиться со мной и чему я сам стал непосредственным свидетелем. Кое-что Хиршман уточнял и у меня, но в большей степени акцентировался на видении Емельяна. Когда он закончил, док задумчиво почесал колючий подбородок, а потом произнес:

— Как я и думал, дифференциация биологических жидкостей, приведших к трансформации, вызвала коллизию внутри нового организма, тем самым препятствуя его полноценному восстановлению, и инициировала в конечном счете отторжение процесса перехода.

— А проще? — суть сказанного Хиршманом я уловил, сам отчасти держался того же мнения, но без подтверждения мои домыслы ничего не стоили. Да и не уверен, что Емеля понял витиеватые речи доктора.

— Герр Эмельян должен перебороть влияние яда укусившего его вампира. Это легко можно было бы сделать, выпей он его крови, но, как я понимаю, такой вариант затруднителен.

— Скорее просто невозможен, — уточнил я. — Этот подонок и не думал завершить начатое, так что вряд ли он захочет помогать, даже если нам удастся его отыскать.

— Но есть же выход? — встревожился Емельян. От волнения он успел расковырять ногтем ранку на тыльной стороне ладони, поэтому уже в который раз мне пришлось взять его руку и сжать покрепче. Не спуская с доктора Хиршмана глаз, он высвободил свою ладонь, но только для того, чтобы переплести наши пальцы в замок. Неожиданный жест, но в тот же миг я уловил внутри себя слабую, но ритмичную вибрацию, догадавшись, что это отзвуки его пульса, который теперь начал утихать.

— Natürlich [10], и вы уже, в общем-то, его нашли, — док сложил пальцы вместе так, что образовалась стрелка, острие которой указывало на меня. — Кирилл напоил вас собственной кровью, которая побуждает ваше тело адаптироваться. Однако вопрос в том, когда вы минуете modus vivendi [11].

— Виктор, пожалуйста, мы не студенты на твоей лекции, объясни человеческим языком, — не удержался я, прекращая поток глубоких познаний доктора.

— Простите, увлекся, — извинился он и откашлялся. — Твоя кровь, Кирилл, нужна Эмельяну в куда большем объеме, чтобы преодолеть превалирующее действие яда, который был первым катализатором для обращения.

— И все? — почти одновременно с Лебедевым задали мы один и тот же вопрос.

— Ja, но как долго придется повторять прием, я, увы, ответить не смогу, — Хиршман виновато развел руками. — Это редкость, когда укушенный одной особью человек, получает кровь уже от особи совсем иной. В моей практике было всего два подобных случая с продолжительной разницей между ними.

— И чем все закончилось? — неуверенность доктора меня беспокоила, Емельян же вообще словно оцепенел, слушая Хиршмана.

— Никто из них не являлся моим десцендентом, донорами были незнакомые мне вампиры из анклава, и Главенствующие по наставлению Круга просто обратились ко мне за помощью. Но даже я порой не всемогущ, особенно когда сталкиваешься с чем-то впервые. Так что одного обращенного мы, к сожалению, потеряли. Второй выжил, но тогда я уже понимал, что источник проблемы — гетерогенность [12]. Вычислить продолжительность ассимиляции мне не удалось, потому что тот десцендент выпал из поля моего зрения, как только он и донор выяснили причину состояния, схожего с вашим, Эмельян.

— Но ты можешь назвать хотя бы приблизительный срок? — настаивал я.

— Увы, Кирилл. Показатели каждой особи индивидуальны.

— Но ты полностью уверен, что в итоге моя кровь стабилизирует его состояние?

— Ja, — ответил док, и я уловил едва заметное колебание, однако Емельяна, по-моему, подобный расклад удовлетворил. Лихорадочность его настроения, передаваемого мне, постепенно развеялась, и меня это устраивало. — Но полагаю, вам стоит задержаться здесь на какое-то время, чтобы я мог отслеживать симптомы и при необходимости оказать любую помощь. Вы ведь никуда не торопитесь?

Хиршман уставился на меня в ожидании.

— Весь дом в вашем полном распоряжении, да и свежий воздух пойдет юноше на пользу, — беззастенчиво уговарил док.

— Конечно, мы останемся, дело ведь серьезное, — а что еще я мог ответить? В любом случае Хиршман был прав, и Лебедеву безопаснее находиться в его присутствии, если что-то пойдет не так.

— Спасибо вам большое, доктор Хиршман, — поблагодарил Емельян, воспрянув духом. Уже хороший знак.

— Я искренне рад, что могу быть полезным.

Он расплылся в улыбке, а я подумал, что не один лишь внешний вид дока стал иным, изменилось и его поведение. Интересно, а сказал бы Хиршман тоже самое обо мне?

— Раз уж мы закончили, давайте же вернемся вниз и пообедаем, — с оживлением предложил доктор и встал. — Эмельян, окажите мне любезность, спуститесь первым и попросите Тильду накрыть на стол, а мы с Кириллом догоним вас через минуту. Хочу показать ему кое-что по текущему делу, с которым я помогаю следствию.

— Да, конечно, — согласился Лебедев и, ничего не подозревая, вышел за дверь.

— И что же это за «следствие» такое, а, док? — спросил я, пальцами очертив в воздухе кавычки.

— А тебя не проведешь, — усмехнулся он и по-отечески похлопал меня по плечу. — Но не думай, Кирюша, никаких страшных тайн я тебе не открою, просто хотел упомянуть о некоторых побочных эффектах реабилитации твоего подопечного.

— Мне уже начинать беспокоиться? — я принял серьезный вид, сложа на груди руки.

— Ох, нет, — отмахнулся Хиршман, — я действительно верю, что состояние Эмельяна вскоре наладится, но тебе нужно быть готовым к… — док снял очки, помассировал переносицу и вернул очки на место, — к ряду, так сказать, эмоциональных и физических всплесков.

— Уже заинтригован, — признался я и присел на краешек стола, наблюдая за Хиршманом.

— Ты же, наверное, и так догадался, что между тобой и господином Лебедевым установилась определенная биокоммуникация [13] после его перерождения?

— Не отрицаю. Но ведь между всеми донорами и десцендентами так или иначе происходит связь, взять хотя бы нас с тобой.

— Согласен, но степень корреляции двух особей дополняется и осложняется наличием ряда факторов, — опять начал заумничать док, но, видимо, заметив, как я устало закатил глаза, перевел информацию на привычную для среднестатистического обывателя речь. — Kurz gesagt [14], отношения между донором и его подопечным выстраиваются по примитивному принципу. Я хотел видеть в тебе сына, Кирилл, поэтому от меня ты мог получить лишь отцовскую заботу. Но вы с Эмельяном — fornicatur maturescere hominum [15]. Вы молоды, активны и…

— Стой, стой, стой! — я вскинул руки и притормозил Хиршмана. — Уж не планируешь ли ты огорошить меня новостью про пестики и тычинки… точнее, в нашем случае только тычинки? — я засмеялся. — Знаешь, док, немного поздновато.

— Зря издеваешься, mein Freund [16], — парировал он. — Кровь вампира при разовом употреблении вызывает локализованный и приглушенный эффект, но даже его, как ты уже понимаешь, хватает на создание нитей, связывающих вампира и его десцендента. Но помножь это в несколько раз, и результат выйдет за рамки.

Окей, возможно, мне стало не так весело, как минуту назад.

— Ладно, допустим, что ты прав…

— Я уверен, Кирюша! У-ве-рен, — произнес Хиршман, пытаясь, наверное, выдолбить мне свои слова на лбу, как библейские заповеди.

— Окей, — сдался я, — то есть, иначе говоря, чем больше моей крови выпьет Емельян, тем сильнее будет его тяга ко мне на физическом уровне?

— Ja, — коротко подтвердил Хиршман, кивнув лысой головой.

— А как насчет того, что я в принципе могу быть крайне далек от звания объекта его влечения? Конечно, трудно в такое поверить, док, но не все женщины и мужчины мира хотят затащить меня в постель, — самолюбие сей факт не тешит, но что правда, то правда. И я даже отбросил в сторону факт, что Емеля — вот уж совпадение — любитель мужского внимания.

— Таковы законы нашей необычной природы. Не я их придумал.

— Нелепая упырьская биология какая-то, — фыркнул я в ответ, пока еще до конца не представляя степень того, с чем мне предстояло, судя по всему, столкнуться.

— Просто будь готов, — посоветовал доктор Хиршман, ставя точку в обсуждении. — Ну и, позволь отметить, твой подопечный ist sehr schön Junge [17].

Я не отреагировал на его последнюю ремарку, не желая продолжать эту тему. Мы подошли к выходу, но я резко затормозил в проходе, озвучив вопрос, который занозой засел в мозгу.

— Почему ты рассказал только мне? Ведь это напрямую касается Емельяна.

— Можешь сам поделиться с ним, если сочтешь нужным. У тебя на руках карт-бланш.