1.1

Кто-то погладил меня по щеке. Нежно, почти невесомо. Потом коснулся губ, обвёл по контуру. Я вздрогнул, распахнул глаза и забыл, как дышать. На меня смотрел Ализар. Серо-белые глаза светились ледяным пламенем.

— Какой ты крас-с-сивый, — выдохнул он и прижался к моим губам.

Я попытался воспротивиться, но вместо того, чтобы оттолкнуть, наоборот крепко обнял. Этот сон снился не первый раз, чего скрывать?

Только вот никогда ещё прикосновения не были столь реалистичны, а дыхание не обжигало до беспамятства.

Он целовал настойчиво, жадно, не давая отстраниться и вздохнуть. Длинные крепкие пальцы вплелись в мои волосы, сжали пряди. Вторая рука огладила бок, сжала бедро. От этого было безумно горячо. Стыдно и сладко одновременно. Воздуха почему-то не хватало. Тьма ночи, словно живая, плеснула через окно и поползла по комнате.

Сон. Всего лишь сон. Порочный, неправильный, навеянный злыми ширами. Бредить королевским чародеем, о котором мечтают не только женщины? Глупо. Не надо. Не…

Ализар оторвался от моих губ, внимательно посмотрел в глаза, словно что-то хотел спросить. Потом вдруг сжал мою руку и поцеловал пальцы.

— Всё будет хорошо, слышишь? Твоя жизнь скоро изменится.

Сказанное заставило замереть, однако Ализар снова склонился ко мне и прижался к губам. А потом и вовсе из головы вылетели все мысли, оставив место только для шёпота, ласк и безумно-сладких спазмов, от которых с губ срывались хриплые стоны.

— Виор, — выдохнул он.

И собственное имя вдруг показалось прекрасным неземным звуком, которые бывают только на дишьяле, чародейском языке, недоступном простым людям.

Тело выгибалось дугой от каждого проникновения, а пальцы всё сильнее впивались в плечи Ализара.

— Мой… — прошелестело возле уха, когда я, прикрыв глаза, пытался отдышаться и прийти в себя. — Только мой.

Его губы касались моего лица, шепот заставлял вздрагивать и сжиматься, но это было приятно.

И после этого на душе стало легко и спокойно. Кажется, потом меня сгребли в охапку и крепко прижали к себе. По телу разлилось приятное тепло, и я невольно прижался к его плечу. Сквозь сон, правда, удивился: раньше никогда такого не было…

…Утро выдалось ненастным. Я сел на постели и тряхнул головой. Убрал упавшие на лицо волосы назад. Ну и приснится же. К горлу подобрался истерический смешок. Пора завязывать с этим, а то ещё начну тайно искать встречи с дранг Талларэ.

Неожиданно сбоку послышался хлопок, и на простыне, возле моей руки, оказался коричневатый свиток, перевязанный широкой красной лентой. Озадаченно моргнув, я взял его и осмотрел печать. Хм, это явно не послание от купцов. Неужто…

Мои пальцы дрогнули, когда я дёрнул ленту, и свиток сам собой раскрылся. Позабыв, как дышать, я жадно всмотрелся в строки, написанные аккуратным крупным почерком с вензелями.

«Уважаемый господин Зан, буду рад вас видеть в своем городском доме на улице Кудесников, 13. Ночные визиты — это прекрасно, но хотелось бы побеседовать лично. Одновременно шлю вашему приёмному отцу просьбу на родительское благословение даэ. Ализар дранг Талларэ».

Свиток выпал из моих рук. Дверь в спальню с грохотом распахнулась, и на пороге показался взлохмаченный дядька Сатор.

— Виор, объясни мне! — воскликнул он, потрясая похожим свитком. — Что ещё за даэ?

Я сглотнул. Даэ — это предложение стать официальным любовником. Такое не делают первому встречному. Ведь общество может и осудить. И тут такое. Сам Ализар дранг Талларэ. Только… как? Почему? Влиятельный чародей и… мальчишка из леса? Ведь у меня ни титула, ни чародейских способностей, ни богатства. Здесь что-то не так.

Моё смятение прервал вновь взлетевший в воздух свиток. Прежняя надпись медленно исчезла, зато появилась новая: «Не переживай, милый, ты всё узнаешь».

Я вздохнул и провёл ладонями по лицу. Кажется, успел во что-то вляпаться. Но во что именно — узнаю только в доме чародея.

Покинув комнату, я привёл себя в порядок, надел охотничий костюм из кожи, стянул волосы кожаным шнурком и натянул высокие сапоги. Стоит всё же хоть одним глазком взглянуть на гнёзда туман-оборотней. Если они и впрямь так размножились, то нет смысла откладывать в сторону вызов чародеев из города. Лес у нас старый, капризный, живой. Если за ним не следить, то может такое устроить, что потом не спасёмся. Не зря же боятся многие идти в лесничие и селиться у Шировой горки. Собственно… горка – это одно название. Небольшой холм, расположенный у болота. Из ближайшей деревни сюда добираться полдня, да и дорога оставляет желать лучшего. Тот, кто не знает заветных тропок, и вовсе может заблукать и попасться в когтистые лапы широв. А те лишь поймают заблудшего, вытрясут всю душу и утянут за собой в чащу. И не отпустят, пока не натешатся вволю. Ходят слухи, что от них вернулся только один сапожник из деревни, дальний родственник Алии. Однако пришёл он оборванным, безумным, говорившем странные вещи. А через несколько дней и вовсе пропал без вести.

Дядька Сатор же к лесу относится уважительно, с почтением. Ширам каждую ночь наливает глиняный ковш молока и оставляет у двери. Поэтому и они в окна к нам не заглядывают, в двери когтистой лапой не скребут. Только в самую рань, едва выпадет роса, можно увидеть трёхпалые следы на земле. Вот и всё.

Я провёл по лицу ладонями. Да уж, на самом-то деле ничего нет страшного ни в лесе, ни в его обитателях. Просто не надо вести себя, как не следует, вот и…

- Виор! Виор! – неожиданно раздался крик дядьки Сатора.

Всё бросив, я кинулся из дому. Дверь скрипнула, косой дождь, брошенный ветром в лицо, заставил вздрогнуть. Однако заметил, что дядька Сатор хлопочет возле нашего сторожевого волкодава Карона. Тот почему-то лежал и жалобно поскуливал. Настолько тихо, что я даже не сообразил, что это за звуки.

Я метнулся к ним. И замер, не веря своим глазам. Бок Карона был изорван, кровь залила шесть. Кое-где мышцы были рассечены чуть ли не до кости. Хотя, может быть, показалось.

- Духи, откуда? – хрипло шепнул я, оглядывая пса. – Когда?

- Только что приполз, - отрывисто бросил дядька Сатор, побледневший и осунувшийся, с сурово сжатыми губами. – Ума не приложу, с кем так мог. Побудь с ним, я сейчас.

Я присел, осторожно положил руку на шею пса. Он жалобно заскулил.

- Тише, мальчик, тише, - шепнул я. – Сейчас станет легче.

Слава духам, рана оказалась не такой глубокой, как мне показалось изначально. Царапины действительно были серьёзными, однако о костях речи не шло. Затянув Карона в дом, мы быстро промыли раны, наложили травяную мазь и сделали повязки. Мне почему-то невольно вспомнился Ализар, руку которого мне пришлось врачевать.

- Виор, - одёрнул меня дядька Сатор.

- А? – растеряно отозвался я.

- Скажи на милость, что будешь делать с этим приглашением чародея?

Вопрос поставил в тупик. Точнее, в этом тупике я находился очень давно. Потому что понять умом внезапное послание королевского чародея было просто нереально. А главное…

Я отрывисто вздохнул и нежно провел пальцами по голове Карона. Мазь начала действовать, а вода с отваром сонницы дала возможность заснуть. Поэтому сейчас громадный черный пёс лежал на подстилке возле моей лавки и тихонько сопел. Что тут говорить?

Дядька Сатор выжидающе на меня смотрел.

- Честно – не знаю, - ответил я. – Я до этого никогда его не видел. Да и толком помочь не успел, только двух туман-оборотней отправил за край жизни. Дальше он сам всё.

- А чего-то… - дядька Сатор закашлялся: - Странного ты не заметил? Может, как-то смотрел на тебя? Или, кхм, руки распускал?

Ему явно не хотелось говорить на эту тему, однако городских жителей он считал безнадёжно распущенными. А уж тех, кто был при королевском дворе – и подавно.

Я отрицательно помотал головой:

- Ничего такого. Абсолютно.

Говорить, что вот уже месяц, как мне снятся неприличные сны, в которых я без остатка отдаюсь Ализару и ни капли об этом не жалею, говорить не стал. Днём ведь почти не думал об этом. И только ночью начиналось что-то странное, невероятно желанное и безумное. К утру – забывалось.

Моя рука замера на спине Карона. Я нахмурился. Так-так. Почему раньше не думал, что это чьи-то чары?

- Странно, - сказал дядька Сатор. – Даэ – это серьёзно. Пусть для нас, простых людей, это и не брак, но ты ж знаешь, у чародеев свои понятия. Даэ – не просто разделение крова и ложа. Даэ – это ещё и чародейская привязка. Ума не приложу, к чему это!

Ещё раз обдумав его слова, я пришёл к выводу, что никаких чар нет. Просто недоразумение. Слишком глупо: предлагать даэ первому встречному. Хотя… может, и прав дядька Сатор? Все в городе безнадёжно испорчены? Возможно, дранг Талларэ просто хочет со мной поиграть, посмотреть, как мальчик из леса прибежит к нему с надеждой и огоньком в глазах?

Такое вполне могло быть.

Однако почему-то в глубине души – не верилось. Что-то было такое в королевском чародее, что давало понять. Бросать слова на ветер он не будет. Это не объяснить, просто… чувствуется.

- Ну, и как? – спросил дядька Сатор. – Поедешь?

Я задумался, уставившись на стол. Да уж. Мне он полностью доверяет, не раз уже бывал в столице, когда нужно было закупать целебные порошки и артефактные вещицы. К тому же защитить себя смогу точно. Да и предложение даэ – это непросто. Его нельзя давать со злыми намерениями, потому что у чародеев всё в гармонии. Замыслил чёрное дело – по тебе потом ударит так, что век не выкарабкаешься. Поэтому среди чародеев подлецов куда меньше, чем среди людей.

Я посмотрел на льющий за окном дождь. В такую погоду да в город? Нет уж, увольте. Не ступлю даже в венценосную Чамрайн, столицу Кейрана II и всего народа амритов.

Только это Ализару хорошо. Раз – и переместился на край леса. Два – и снова в королевском дворце. А тут дорога займет времени от рассвета до заката. Нет, увольте, сегодня точно не поеду.

- Да, но завтра, - наконец-то ответил я. А потом перевёл взгляд на Карона. – К тому же надо разобраться, кто напал на него.

Всё же родной лес – это вам не Чамрайн. Тут я каждую стежку знаю, каждое деревце. Да и дождь не так страшен. Накину плащ и спрячусь под кронами - только чуть-чуть намокну.

Однако дядька Сатор словно понял мой настрой.

- Один в чащу не суйся, - строго сказал он. – Дождёмся солнца – пойдём вместе. Не нравится мне всё это.

- Да я по краешку, - попытался возразить я, однако получил такой взгляд, что тут же опустил голову.

Шир знает меня. Слишком хорошо. Потому и не пустит никуда самого.

Карон шевельнулся и жалобно заскулил. Отбросив все мысли о лесе, мы оба метнулись к нему.

- Действие мази закончилось, - покачал головой дядька Сатор. – Сейчас ещё принесу. Повторим.

Остаток дня прошёл сумбурно. Выбраться на улицу так и не удалось. Выскакивал только дядька Сатор и то ненадолго. Приходилось всё время сидеть возле Карона и следить за его состоянием.

Под вечер мы оба умотались так, что ничего больше не хотелось. Однако, понимая, что сытный ужин нужен нам обоим для восстановления сил, я всё же немного передохнул и принялся за приготовление.

Вскоре над очагом висел котёлок, в котором кипела похлёбка с грибами и овощами. Не сказать, что мы плохо живём, но вот мясо не такой частый гость на столе. Но мы не жалуемся – привыкли.

За окном лил дождь. Стучал в стекло мелкой дробью, танцевал на ветру под песню шелеста листьев и раскатов грома. Я отошёл от очага и, сложив руки на груди, задумчиво уставился вдаль. Что значили во сне слова: твоя жизнь скоро изменится? Как? Почему? Зачем?

Я вздохнул. Глупости. Если каждый сон так воспринимать, то что потом делать с реальностью? А Ализар дранг Талларэ и впрямь что-то спутал. Иного быть просто не может.

За окном вдруг произошло что-то странное. Струи дождя вдруг засияли мягким серебром, превратились в изящные тонкие петли. И вдруг быстро-быстро начали сплетаться между собой, словно в руках кружевницы. Позабыв обо всём на свете, я смотрел на это чудо. Хотел было позвать дядьку Сатора, но голос почему-то пропал. Только и удалось что хрипло выдохнуть.

Кружево из дождя вспыхнуло лунным серебром и замерло цветком невероятной красоты. Вопреки разуму захотелось протянуть руку и коснуться кончиками пальцев, погладить нежные лепестки. Голова вдруг пошла кругом, сладковато-свежий запах опьянил, словно я хлебнул чародейского греля – напитка, который могут приготовить только те, кто наделён духами благодатью.

Цветок вдруг оказался у самого стекла. Миг – и вот уже в моей руке: ласкает пальцы шелковым стеблем и листьями, дурманит запахом дождя.

Всё вокруг неожиданно показалось нереальным, странным. Словно на самом деле есть какие-то другие место и время. А здесь я оказался только по какому-то глупому недоразумению.

Щеки вдруг коснулись чьи-то губы. По телу пробежала дрожь, а внутри стало горячо-горячо. Словно в тумане, я повернул голову. И на миг показалось, что совсем рядом кто-то стоит. Мои пальцы невольно дрогнули. Лепестки цветка шевельнулись, и неожиданно вспорхнули лунным мотыльком.

Я мотнул головой и отбросил волосы назад. Криво усмехнулся и вздохнул, возвращаясь к котёлку и приоткрывая крышку. Ну, нет. Чары и есть чары. Только что на них вестись? Может, там в Чамрайне и узнаю что-то новое, а пока надеяться не на что. Чудес не бывает.

Я приоткрыл крышку котелка, вдохнул аромат похлёбки. Желудок сжался, намекая, что пора бы ужинать, а не думать о всяких глупостях. Я поднял голову и посмотрел на потолок. Так и есть, мотылёк пропал. Ничего удивительного. Я не раз видел, что после посещения чародеями того или иного места происходили занятные вещи. Даже после того, как в гости забегала Алия, трава росла гуще, а огонь, плясавший в очаге, переливался разными красками.

А она всего лишь деревенская чародейка, с едва уловимой благодатью в крови.

Надев рукавицы, я склонился и, взяв котелок, осторожно перенёс на стол. Осталось достать деревянные ложки и нарезать сдобу. И можно звать дядьку Сатора.

К моему плечу неожиданно кто-то прикоснулся. Я замер, позабыв, как дышать. Медленно повернул голову. Лунно-серебристые крылышки дрогнули, щекотнув щеку. Мотылёк остался у меня.