8

Утром я рассматривала содержимое шкафа, немного стесняясь. И даже чуть краснея. Честно говоря, стоило подумать о Чёрном как о мужчине – и меня накрывало таким смущением, что хотелось, как страус, спрятать голову в песок и не высовываться.

Стесняшкой я никогда не была, просто… неправильно это как-то. Он всё-таки мой начальник. И действовать на его… нижний мозг… нехорошо.

Пыхтя, как сломанный паровоз, я всё же выбрала платье, но вполне приличное, тёмно-серое, с юбкой до колен, рукавами-колокольчиками и небольшим декольте. Грудь оттуда выглядывала, но не сильно.

Когда я вышла из комнаты, мама поглядела на меня с явным одобрением.

– Уже лучше. Скучновато, конечно… но пойдёт. Ты только наклоняйся почаще. Когда ты в этом платье наклоняешься, край лифчика видно.

У меня свело челюсть.

– Хорошо, что не край трусов.

Мама фыркнула.

– Трусы – это пошло. А вот чулки… Купи себе чулочки, Тин. Знаешь, как это мужиков заводит?

– Понятия не имею, – огрызнулась я, кидая в сумку мобильный телефон. Он страдальчески обо что-то стукнулся и возмущённо завибрировал. Чёрт, не дай бог сломается. Терпеть не могу менять мобильные телефоны. Надо следить за эмоциями.

На улице было прохладно, моросил дождь, и я расчихалась – видимо, всё же простыла. Только выйдя из дома, почувствовала небольшую боль в горле, да и в целом мне было слегка зябко. Добегалась…

Хорошо хоть рука почти не болит – помогла мазь.

Вспомнив, как Назар Миролюбович усадил меня на стул, дал пощёчину, а потом удалился, всучив мазь, я чуть не полетела в лужу. С одной стороны, мне надо бы сердиться – пощёчина была неслабой, хотя и не до синяка. Так, шоковая терапия. А с другой – он же принёс мазь. Пока я истерила, сходил, нашёл где-то – и принёс. Ещё и вспомнил, как именно называется! Может, у него дети есть?

Ага. И внуки.

Хватит рассуждать, принёс и принёс. А то ты сейчас дорассуждаешься до того, что влюбишься без памяти. А что? Красивый, успешный, да ещё и мазь принёс. Романтика!

Только Чёрный меня ни в грош не ставит, и это автоматически превращает его достоинства в недостатки.

Перед входом в «Юркон» я столкнулась собственно с тем персонажем, о котором думала всё утро. И кажется, покраснела так, что любой баклажан рядом со мной смотрелся бы скромной белой розой.

Назар Миролюбович оглядел мою персону с ног до головы, на секунду задержавшись на торчавших из-под пальто ногах, и открыл дверь, пропуская меня внутрь.

– Доброе утро, – сказала я вежливо, проходя мимо него и… запнулась о порожек. Чёрный аккуратно придержал меня, обхватив рукой за талию, и мне вдруг стало жарко. Всё, точно заболела.

– Доброе, Кристина. Осторожнее, – произнёс Назар Миролюбович, тут же выпуская меня из этих невольных секундных объятий.

– Постараюсь, – пробормотала я, проходя дальше.

Шла по коридору и спиной чувствовала его взгляд. А может, мне кажется, и нет там никакого взгляда? Точнее, взгляд есть, но направлен он не на меня.

И вот… зачем я обернулась?!

Чёрный действительно шёл следом и смотрел на мой… зад. Мама и дядя Серёжа, будьте вы прокляты! Если бы не вы со своими рассуждениями, я и не подумала бы оборачиваться. И не видела бы ничего, и не краснела бы опять, чувствуя, как сердце бьётся где-то в глотке.

Заметив мой взгляд, Назар Миролюбович поднял глаза – невозмутимые, спокойные тёмно-карие глаза. На миг в них промелькнуло нечто насмешливое, но почти сразу исчезло.

Я поспешно отвернулась и пошла быстрее. В конце концов, подумаешь! Ну посмотрел он на твою задницу, Тинка, мужик всё-таки, не робот. Задница у тебя красивая, чего бы ни посмотреть?

Всё, заканчивай рассуждать. А то от смущения сейчас и правда начнёшь биться головой о пол, строя из себя страуса.

Но я смогла вздохнуть спокойно только после того, как Чёрный прошёл в свою приёмную, гулко хлопнув дверью.

Нет, всё! Больше никаких платьев.