Глава 1 - Кун су на ми

Декабрь, 2004 год.

Таиланд, остров Пхукет.

Международный госпиталь.

– Так что, Славик, останешься здесь на ночь. Ничего страшного. Утром приедем, заберём, – голос мамы успокаивал.

Молодого человека десяти лет от роду ещё морозило, но лекарства уже начинали действовать. Кожа приятно зудела под охлаждающей мазью. Накатывала усталость.

Славику хотелось одного – спать. Обезболивающие клонили в сон. Наверное, впервые за все время семейной поездки в Таиланд, он не спорил. Потому даже младшая сестра смотрела на него с сожалением. А обычно суровый отец выдавил улыбку, взъерошил хмурому мальцу волосы и заверил:

– Держись, боец. Утром будет легче. До Нового Года отойдёшь. А там наверстаем, – и тут же добавил укоряюще. – Вот на кой чёрт вообще было в бассейн лезть? Сказали же в номере сидеть. Ты хуже Аленки. Страховка на случай сильного загара не предусмотрена… По миру нас пустишь.

– А я-то чего? – возмутилась семилетняя сестра. – Не я же сгорела на солнце. Вот пусть без ужина и сидит тут. И десерта-а-а!

– Я же под зонтиком был, – буркнул Слава в ответ, облизывая языком вылезшую после высокой температуры на губе простуду, что в народе зовут герпесом.

За час с небольшим купаний в бассейне после обеда он сгорел так, что кожа сходила слоями. Пока родители ездили на шопинг в Пхукет-таун с сестрёнкой (сдались им эти силиконовые подушки!), он дорвался до тёплого бассейна тет-а-тет.

Это же пером не описать, какая тёплая вода! А как приятно в ней плавать под жарким солнцем. Чистая, прозрачная, освежающая, она была лучшим другом, которого можно найти в тропической стране. Бассейн в тропиках - это круто! Не то, что в России, где бассейны крытые, холодные и долго на месте не постоишь.

Конечно, ребёнку хотелось ещё и ещё.

– Подумаешь, отвлёкся и забыл про время, – добавил совсем тихо Слава.

Всего то и стоило, что задремать после плавания и не заметить, как тень от зонтика сместилась.

Даже на море не сходил!

Обидно, а ещё больно. Пусть родители только попробуют не взять его в центр в следующий раз. Он тогда всем покажет, что такое истерика! Аленка позавидует.

– И я не Слава, я – «Тай», – добавил мальчик грустно. – Просил же, па!

Подобную кличку малец придумал себе в аэропорту два дня назад, сократив название страны, в которой вся семья отдыхала туристами в преддверии зимних праздников. Но на его осознанный выбор почему-то никто внимания не обращал, предпочитая звать по старинке. Не до его прихотей.

Мать молча поцеловала в щеку и задёрнула занавеску, разделяющую комнату с пациентом-соседом.

Отец вздохнул, осматривая помещение. Просторная, стандартная палата на двоих обойдется семейному бюджету в копеечку, так как каждого туриста сразу предупреждают, что сгореть на солнце – это не страховой случай. Видали тут таких. Да что теперь поделать? Сметану в магазинах не продают. Да и солнце жёстче, коварнее. А озоновый слой, говорят, совсем тонким стал.

Старый таец, лежащий на соседней койке, неприятностей не доставлял. Но мать всё равно оградила от него занавеской, чтобы ребёнок не докучал пожилому человеку. Тайцы любят детей. Относятся к ним с уважением в любом возрасте. И мать прекрасно знала, что стоит её Славику прийти в себя, как замучит совершенно незнакомого человека расспросами. А тот и рад будет отвечать. Даже если не знает, что ему говорят. Главное, улыбаться. Ещё и подарит что-нибудь.

Уникальность Славы в том, что знает, как выцыганить бонус для себя на всех языках мира.

Сынуля семьи Демченко начал практиковаться в английском языке ещё в автобусе трансфера, что доставлял семью из аэропорта Пхукета в гостиницу. Менее чем за час развоза досталось за коммуникабельность англоязычному голландцу. С ним Славик познакомился, подружился и не забыл напроситься в гости, как только будет в Амстердаме.

Мать вздохнула спокойно лишь когда автобус развёз их по разным гостиницам. Чего доброго, могут и всерьёз принять его желание побывать в гостях. А как потом отмазаться? Не всем же дано так просто путешествовать каждый год. Финансовые возможности у людей разные.

Дверь палаты закрылась. Семья удалилась. Система кондиционирования воздуха работала совсем тихо, так что мир успокоился и принялся усыплять.

Славик вздохнул и прислонил щеку к подушке, проваливаясь в глубокий сон. Спать пришлось на животе. На спине не получалось, так как больше всего досталось плечам и шее. Красные как помидоры, эти части тела молили о пощаде, чесались и регенерировали.

Под солнце его больше точно не пустят. Придётся до конца поездки в майке ходить. Или того хуже – в номере сидеть. А вокруг – столько всего интересного! Одни пальмы чего стоят. А море? Это же море, океан почти, а не река или озеро!

Разбудил грохот в коридоре. Сколько прошло времени, Слава не знал. В палате часов не было. Десятки встревоженных голосов звучали на тайском и английском. Слышал и русский.

Ловя обрывки фраз, младший Демченко понял, что этим утром произошло что-то из ряда вон выходящее. Такой шум просто так в больнице не поднимают.

Что там?

– Что случилось? – спросил Слава сначала на русском, а затем повторил на английском.

Медсестра видимо отодвинула ночью занавеску, и теперь он мог наблюдать за соседом.

Старик на приподнятой у изголовья кровати сделал каменное лицо и молча щелкнул пультом от висящего на стене телевизора. Слава через боль заставил себя перевернуться на бок, чтобы лучше было видно экран. Новостной канал показывал встревоженных ведущих. Они говорили на тайском, но снизу большими буквами было написано, в том числе и на английском: «Катастрофа на Пхукете!»

Ловя знакомые английские слова в дубляже бегущей нижней новостной строки, Слава ощутил, как внутри что-то оборвалось. Холодный липкий страх побежал по телу. Слезы потекли быстрее, чем мозг осознал всю серьёзность ситуации.

Просто внутренние ощущения опередили мыслительный процесс и простые слова «цунами», «пляж Карон», «пропали», «погибли», «разрушены», сложились в печальную, до безобразия горькую картину мира.

– Мама! – закричал Тай, но кричать было не кому.

Хуже всего, он не знал к кому обратиться. Где его родители? Что теперь будет?!

Полное понимание ужаса ситуации пришло несколько позже, когда взгляд безотрывно ловил картинки ужасающих разрушений на телевизоре. Вертолет снимал остров сверху и показывал крупным планом общую картину разрушений: смытые дома, разрушенные отели, перевернутые автомобили, выдернутые столбы и смытые, наклоненные пальмы, что порой были выдернуты с корнями.

Словно нарочно оператор выхватил знакомую крышу отеля на Патонге, где отдыхала семья Демченко. Красная черепица, уютные балкончики, водонапорная башня неподалеку и самое приметное – флаг отеля с яркими, до боли знакомыми символами.

– Не-е-ет! – вскрикнул парень и зарыдал, уткнувшись в подушку.

Дверь палаты распахнулась. Слава хотел броситься к доктору с расспросами, умоляя его связаться с родителями, но при одном виде каталки отпрянул. На ней лежал окровавленный, полуголый мужчина: синюшная рука, кусок доски, торчащий из бицепса, огромная гематома на руке, оплывшее лицо, которое представляло собой почти один сплошной синяк.

Все вопросы пропали. Славик видел эту картину всего несколько секунд, но их хватило, чтобы та навсегда запечаталась в сознание.

Закрыв глаза, Славик уткнулся в подушку и заревел уже глухо, тихо. Рыдать рядом со стариком во весь голос он себе позволить не мог. Уже не маленький. Но ещё не настолько большой, чтобы делать вид, что всё в порядке.

Он не мог врать себе. Мир вокруг стал словно вымышленным, не реальным. И больше походил на кошмар.

Так Станислав Демченко стал одним из тысяч туристов в Таиланде, семьи которых двадцать шестого декабря две тысячи четвертого года пострадали от цунами.

Причина была такова: землетрясение на дне Индийского океана спровоцировало огромную волну, которая обрушилась в том числе и на остров Пхукет, а так же прошлась по побережью континента, уничтожая любое понимание людей о счастливой встрече Нового Года с пометкой «2005».

Пока Таиланд просыпался и готовился встречать новый день, мощные толчки морского дна привели к смещению огромных масс воды в океане. В открытом море это выглядело как невысокие, но протянувшиеся на тысячи километров водяные полукруги. С невероятной скоростью они устремятся к берегам Таиланда, Индонезии и Шри-Ланки. Приближаясь к мелководью, волны замедлялись, но приобретали огромные размеры высотой с многоэтажный дом.

Эти волны-валуны несли чудовищную энергию разрушения. Всей своей массой в миллионы литров морской воды они обрушились на юго-западное побережье Пхукета и соседние районы. Пострадал регионы на побережье и близлежащие острова: Краби, Пхи-Пхи, Симиланы, Ко Чанг и другие. Вода принесла смерть, боль и разрушение, надолго разравняв пляжи.

Практически все основные пляжи западного побережья острова пострадали от цунами. Особенно досталось Камале, Патонгу, Карону и Ката. Инфраструктура на них получила наибольшие повреждения. Волной смыло и многие гостиницы первой-второй линии на пляже. В том числе ту, где остановилась семья Демченко.

Детали – после. Сейчас же его вместе с дедом-тайцем, как не слишком тяжелого пациента, выкатили на кроватях в коридор переполненного госпиталя. И уже совсем не важно оплатило ли его лечение страховка или наличные от родителей. Катастрофа расставила свои новые приоритеты.

В тесном, заставленном и суетливом коридоре, полным персонала и пострадавших, мальчик впервые увидел, что такое горе. Что такое само безумие от потерь, когда крики, слезы, стоны от боли и причитания молитв и проклятий переполнят госпиталь жутким хором.

Природа умнее людей. Примерно через час после землетрясения в открытом море, остров словно предупреждал о трагедии. Животные и птицы в беспокойстве убегали прочь в дебри джунглей, лезли в горы, забирались на возвышенности. Вскоре смолк шум прибоя, а вода резко отошла от берега. Заинтригованные люди стали выходить на обмелевшие участки морского дна, чтобы собрать обнажившиеся ракушки, крабов, креветок и поймать мелкую рыбу по лужам. Любопытство – губительно.

Надвигающуюся стену из воды от самого горизонта почти никто не видел до последнего. Она не имела гребня, визуально сливаясь с морской гладью и небом. Мир был единого сине-бирюзового цвета.

Когда же цунами заметили – было уже слишком поздно. С огромной скоростью волна принесла на остров огромные потоки взбесившейся воды, сметая всё на своем пути. Словно Посейдон трезубцем, море прошло вглубь суши на сотни метров, уничтожая людей и инфраструктуру.

Сама коса смерти обрушилась на побережье. А когда показалось, что силы цунами иссякли, это тоже был обман. Движение воды остановилось на миг, но лишь для того, чтобы с такой же скоростью устремиться назад и взять новый разбег.

Затем на берег и острова обрушилась вторая волна. Те, кто пережил первый удар, были смыты в Андаманское море следом. Уходящая вода бросала людей и животных на строения, перемалывала вместе с бетоном и кусками земли, рвала арматурой и досками, крушила о рекламные вывески и автомобили.

Людей и всё живое било током от разорванных кабелей высокого напряжения, пока не отключили станции. Бешеный поток не щадил никого, разбивая тела о строения, деревья и скалы.

Это был чёрный день для Пхукета. Это была худшая календарная зима.

После того, как всё закончилось, взору уцелевших предстала полностью разрушенная инфраструктура на пляжах. Они видели автомобили на деревьях и недоумевали как стены отелей взобрались на холмы. Катера и лодки были закинуты в джунгли на расстояние до двух километров, порой доставая отели и третьей линии.

Всё, что было построено на берегу, перестало существовать. Всё, что отчасти уцелело, было занесено песком, тиной, морской травой и землей. На бывших улицах плавала мебель и продукция магазинчиков, одежда, остатки еды. А перевёрнутые макашницы можно было обнаружить на балконах домов.

Что хуже всего: повсюду в беспорядке валялись тела людей и животных. Тех, кто не пережил цунами, находили повсюду вместе с рыбой и морепродуктами.

Словно ощущая всё это тысячи раз в своем не совсем еще окрепшем разуме, Тай понял, что сходит с ума. Одна всепоглощающая душевная боль потери родных и близких захватила его душу целиком.

Внутренняя боль самого десятилетнего подростка стала настолько невыносимой, что проявила себя даже на голове. За это утро в коридоре Тай поседел. Седые локоны сначала перемешались с его русыми волосами. А затем вытеснили их, взращённые, словно среди криков боли и слез, звучащих рядом в коридоре.

Выдрав на нервной почве клок волос, и разглядывая седые кудри, Славик понял, что больше не может находиться в отделении.

– Я… я… мне надо идти, – зашептал он сам себе.

Словно сходя с ума, он услышал и увидел такие вещи, которых просто не может быть в реальном мире. Люди вокруг него вдруг раздвоились.

Не то, чтобы кружилась голова или он терял сознание, но они все вдруг начали светиться всеми цветами радуги. С ясным преобладанием тёмных цветов: алого, фиолетового и тёмно-синего. Эти их тонкие тела то растягивались до потолка, то сжимались до горошины, не желая быть одного размера ни секунды.

Считая всё это жуткой галлюцинацией, мальчик твёрдой рукой откинул одеяло и поднялся. Среди толпы нуждающихся в немедленном лечении людей мало кто обратил на него внимание.

Он спокойно напялил на зудящую кожу шорты, со стиснутыми зубами натянул майку поверх ноющих плеч, шеи и спины. Затем прикрыл кепкой седые локоны, вдел ступни в сандалии и решительно выбрался на улицу.

Боль во всем теле подсказывала, что он всё ещё живой. И словно следуя за той болью, он постарался как можно быстрее уйти подальше от этого безумия в недрах госпиталя. Он больше не мог оставаться в его коридорах и переполненных палатах.

Он проскользнул каплей воды среди не рабочих лифтов и переполненных лестниц. Странности, однако, продолжились и на улице.