Главы
Настройки

Глава 10

Критобул пригласил своего друга и меня в дом: я почти не сомневался, что он окажет нам гостеприимство, однако усиленно гадал, что кроется за его отношением ко мне. На Поликсену я смотреть больше почти не осмеливался... хотя всю дорогу ощущал на себе ее пристальный взгляд.

Изнутри дом триерарха, как и снаружи, оказался скромнее, чем наш, - в нем сильно пахло травами, шалфеем и тимьяном, пучки которых были развешаны по стенам; беленые комнатки были меньше и заставлены всякими пестрыми безделушками, вероятно, местной работы. А может, и привозными. Казалось, хозяйка этого жилища не слишком заботится о порядке, да и самому триерарху нет до этого особенного дела: он балует жену время от времени, привозя ей гостинцы, а настоящий дом его - в море. И чужих эти люди, похоже, почти не принимали.

Вы, конечно, удивитесь, как я все это понял так скоро? Я давно приобрел привычку оценивать обстановку, какой не было у большинства моих беспечных сверстников, - а времени присмотреться у меня было достаточно.

Светловолосая хозяйка и ее единственная служанка подали нам угощение - и сразу же скрылись, как в самом благовоспитанном греческом доме; девочка тоже ушла. Я еще удивился, что женщины этого дома блюдут себя так строго, совсем не по-минойски.

Однако за столом Критобул удивил меня снова - удивил несказанно: он предложил мне поселиться на те несколько дней, что я проведу на Крите, у него... Хотя видел меня в первый раз!

- Ты заплатишь мне, как на любом постоялом дворе, если желаешь, - сказал миноец: он глядел на меня словно бы с какой-то тайной мыслью. - Но одному поселиться в гостинице тебе нельзя.

- Почему? - строптиво воскликнул я, краснея от сознания положения, в котором оказался.

Критобул и его товарищ переглянулись.

- Потому что тебя там обчистят, если не прирежут, - серьезно сказал Талассий. - Ты, верно, слышал разные байки о критянах, в которых говорится, что тут у нас вор на воре? Так вот, половина из этого правда.

Я был потрясен.

- И ты так легко возводишь хулу на свой народ?

Талассий угрюмо рассмеялся. Теперь он совсем не походил на того весельчака, которым был на корабле, когда неутомимо подбадривал свою команду.

- То, что наши лучшие дни в прошлом, - это все знают, малый. Нас, детей Миноса, уже почти и не осталось на свете...

- Ну, Талассий, это уж слишком, - вмешался Критобул. - И мальчику одному где угодно будет опасно... Я тебя не отпущу, - сурово сказал он мне, видя, что я потянулся за своей палкой и порываюсь встать. - Ты мой гость, и я теперь за тебя в ответе!

Вот тут я уверился, что Критобул знаком с моим семейством - и вспомнил меня... У меня появилась слабость в ногах, когда я опять подумал о дочери моряка. Кто она такая? И что значит ее имя - только ли совпадение?..

Но, конечно, спешить было никак нельзя; и нельзя было выдать себя при Талассии. Утолив голод сладкими ореховыми лепешками, я еще некоторое время подождал, пока мужчины пили вино, разговаривая о каких-то своих торговых делах и перевозках. Потом Талассий поднялся, с прежней веселостью попрощался с нами обоими... и когда дверь за ним хлопнула, я остался наедине с хозяином дома.

Я не знаю, чего я ожидал, - какого-то откровения, как с бабкой Поликсеной? Но Критобул молчал, разглядывая меня. Потом полюбопытствовал, правда ли я музыкант и нравится ли мне это занятие. А когда я ответил утвердительно, спросил, не соглашусь ли я порадовать музыкой его жену и дочь.

Конечно же, я согласился. Но теперь ощутил себя вправе задать встречный вопрос.

- Господин, ты знал кого-нибудь из моей семьи? А может быть, и меня?..

Лицо Критобула не изменило выражения - но зеленоватые глаза стали непроницаемыми. Он сказал:

- Да, я знаком с твоими родителями, а тебя видел совсем маленьким. Вы жили у нас на Крите, когда тебе шел третий год.

Я понял, что больше ничего не услышу... во всяком случае, сегодня.

Поднявшись с места, я с поклоном поблагодарил триерарха. Но, несмотря на всю свою признательность и трепет перед этим бывалым человеком, я исполнился решимости прояснить то, что следовало прояснить немедленно.

- Господин, я прибыл на Крит, чтобы увидеть храмы... и памятники старины, - я коснулся своего амулета. - Конечная моя цель - Египет. И я ни за что не хотел бы обременять твою семью долее необходимого.

Критобул кивнул. Потом резко поднялся с места, как будто наш разговор тяготил его тоже.

- Древние храмы и руины тебе может показать моя дочь. Она все здесь знает... и наши женщины ничем не стеснены, Питфей, - объяснил он, видя изумление в моих глазах. - Поликсена может гулять где угодно и с кем угодно.

Почему тогда Поликсена так быстро спряталась при моем появлении? И почему Критобул сказал это без всякой радости?

И тут я понял. Критобул боялся того, что Поликсена может рассказать мне, - и понимал, что это неизбежно... И Поликсена догадалась, кто я такой, как и ее отец!

Я пытался скрыть свои чувства: получалось плохо. И Критобул сказал, видя мое замешательство:

- Тебе не мешает помыться с дороги - Ариадна тебя проводит. Наша служанка, - с улыбкой пояснил он.

Я невольно улыбнулся в ответ. Потом хозяин позвал Ариадну, и та отвела меня в облицованную синей плиткой купальню.

Пока я скребком отчищал дорожную грязь и мылился особой белой глиной, которой пользовались в этом доме для умывания, я гадал, отчего у Критобула и его жены нет других детей. А может, есть, только они уже покинули дом? Или умерли?..

Я надел единственный нарядный хитон, который у меня был с собой, - без вышивки, зато из голубого египетского льна, с серебряной опояской. Неожиданно я подумал, что такой наряд пойдет к моим глазам, и рассердился на себя. Что это на меня нашло?

Но причесывался я тщательнее обычного, и старательно оправил платье, прежде чем выйти к хозяевам.

Поликсена и ее мать, госпожа Геланика, ждали меня в общей комнате вместе с Критобулом. У Геланики оказались такие же удивительные зеленые глаза, как у Поликсены, - и хотя она была белокурой, сходство обеих не оставляло сомнений, кто они друг другу.

Неужели госпожа... нагуляла эту девочку без мужа?..

От такой мысли мои щеки вспыхнули; хотя на Крите, я думаю, подобное случалось частенько. И мужья даже не слишком обижались, при их вольности нравов.

Но тут все было куда сложнее - я это чувствовал...

Критобул попросил меня рассказать о себе. Ариадна принесла для всех воды с розовым маслом, и я утолил любопытство хозяев. Скрывать мне было почти нечего - да теперь и не имело смысла.

Кроме того, разумеется, что я узнал в Египте...

Критобул, его жена и дочь слушали меня очень внимательно - и с большим интересом; но о себе ничего не поведали, а спрашивать самому, как я понимал, было неуместно. Потом госпожа Геланика попросила меня достать кифару и спеть. Я подчинился с охотой.

Игра моя пришлась им по душе - а Поликсена, та и вовсе, так и поедала меня своими глазищами. Хозяйская дочь по-прежнему казалась мне красавицей; но теперь ее красота начала представляться мне чуждой, опасной. Не такой, как у моей сестры. Я боялся сближаться с этой девочкой... боялся ее и себя.

Настало время ужина - мы вместе поели вкусной чечевичной каши с сыром и оливками. Мы не произносили ни слова, и даже почти не поднимали глаз. Потом госпожа извинилась и ушла к себе.

Я встал и поблагодарил хозяина, понимая, что теперь меня должны проводить спать. К своему удивлению, я увидел, что Поликсена осталась, - она стояла, сжимая пальцы и не сводя с меня глаз. А потом вдруг повернулась к Критобулу.

- Я провожу гостя спать, отец.

Я впервые услышал ее голос - красивый, как и все в ней, но с неприятными металлическими нотками. Как будто этой девчонке давно хотелось приказывать... но не было такой возможности.

Критобул кивнул.

- Конечно, Поликсена.

Мы с Поликсеной вышли в коридор, и она проводила в меня в свободную угловую комнату, слева от прихожей. Там была кровать, уже застеленная свежим бельем; рядом, на столике, горела зеленая керамическая лампа в форме осьминога. И кровать оказалась не одна - по другую сторону от ночного столика стояло пустое ложе.

Я вопросительно повернулся к Поликсене.

Она улыбнулась и завела за ухо прядку, выбившуюся из черной косы.

- Ты верно понял. Это комната моих старших братьев... они уже давно покинули дом.

Девочка покачала головой - с каким-то странным горделивым сожалением. Любила ли она своих братьев, и были ли они ей родные? Сплошные загадки!

Поликсена заботливо разгладила мои простыни, поправила подушку. Но уходить не спешила: она присела на пустую кровать, видимо, приглашая меня сделать то же. Я сел на свою постель, глядя на нее.

Сердце мое стучало так, что отдавалось в ушах и даже в запястьях. "Ну же, говори", - мысленно взмолился я.

Поликсена помолчала, качая ногой; потеребила витой серебряный браслетик, видимо, тоже борясь с волнением. Потом сказала:

- Завтра мне разрешили сопровождать тебя на прогулке по городу... ты знаешь?

Я кивнул.

Поликсена улыбнулась - с каким-то тайным торжеством.

- Вот и славно! Нам нужно поговорить. Я так давно хотела!..

Она осеклась, будто сказала лишнее; и вскочила с кровати, одернув длинный хитон.

- Доброй ночи, Питфей из Линда.

Поликсена скрылась за дверью, захлопнув ее.

Я медленно лег на свою постель: голова моя шла кругом... Что все это значит? Поистине, здесь меня подстерегает еще больше тайн, чем в Египте!

Я долго лежал, раздумывая над всем этим; но так и уснул.

Утром меня разбудила старая прислужница, Ариадна. Она была гречанка, а не минойка, несмотря на свое имя.

- Хозяин ушел - а тебе, молодой господин, передал, чтобы ты позавтракал вместе с госпожой Поликсеной. Она тебя уже ждет.

Я кивнул и быстро вскочил. Поспешил умыться и одеться - мой вчерашний голубой хитон был еще свежим и достаточно нарядным для прогулки с хозяйской дочерью. Она ведь не передумала?..

Увидев Поликсену в общей комнате, я понял: нет, не передумала. Девочка в одиночестве сидела за большим столом, поставив на него локти; на ней был хитон с завязками на плечах, с пестрым рисунком - белым спиральным узором на синем фоне. Этот рисунок, как будто размытый, мне очень понравился. Волосы Поликсены, как и вчера, были заплетены в косу.

Она улыбнулась мне, не вставая с места.

- Садись и ешь. Потом мы пойдем гулять.

Я, смущаясь, занял место напротив нее. Мы поели медовых лепешек, запили сильно разбавленным вином. Потом я взял палку... и замер, не зная, понадобятся ли мне деньги на прогулке. В конце концов, я сходил в свою спальню и часть денег пересыпал из походного кожаного пояса в сумку, которую оставил на полу. Сам пояс я надел вместо нарядного серебряного. Ничего, что не так красиво, - лучше обо всем позаботиться!

Я вернулся к юной хозяйке.

- Я готов, госпожа! Веди меня!

Поликсена так и просияла.

- Идем!

Она даже схватила меня за руку; но застыдилась и бросила. Девочка пошла первой, а я, с моим посохом, немного отстал. По тропинке, между колючих кустов, мы выбрались на дорогу, и там я нагнал мою проводницу.

Мы остановились, точно на перепутье... Поликсена стояла, опустив голову, как будто не знала, что делать со мной дальше. И тогда я набрался смелости и обратился к ней первым.

- Послушай, Поликсена! Ты хотела со мной говорить... и мне тоже есть, о чем спросить тебя. Если тебя это не оскорбит.

Поликсена нахмурилась и сложила руки на груди, вскинув голову.

- Ну?..

- Мне кажется, что ты не родная дочь Критобула. Это так?

Поликсена приоткрыла рот и отступила от меня с таким лицом, точно я ужасно оскорбил ее своими сомнениями.

- Ну конечно, не родная! - воскликнула она. - Разве это не видно?..

Я, как вчера в разговоре с Талассием, был поражен до глубины души. Девчонка так легко признается в бесчестье для своей матери - и в том, что она незаконнорожденная?.. Но внезапно, устыдившись себя и своих необоснованных черных подозрений, я подумал, что все это может иметь вполне пристойное объяснение: Критобул мог взять Геланику вдовой, с дочерью от первого брака.

Я не знал, продолжать ли разговор на такую щекотливую тему; но Поликсена досказала сама.

- Мой отец был персом благородной крови и древнего рода.

Ну конечно... У меня словно пелена спала с глаз: этот высокий рост, столь нехарактерный для критян, гладкие черные волосы, высокий лоб, изящные руки и ноги... конечно же, Поликсена была наполовину азиаткой. И явно очень гордилась этим.

Мы молча пошли дальше - но теперь удалялись от города, а потом, когда нам встретилась развилка, свернули в сторону от главного тракта. На дороге по-прежнему не было ни души, кроме нас двоих. Через некоторое время Поликсена сказала, не глядя на меня:

- Ты хотел посмотреть древние храмы великой богини и солнечного быка - но там почти не на что смотреть. Все, что осталось от минойских капищ, ушло под землю. Однако я могу показать тебе другое. И рассказать!

Она остановилась и обратила мое внимание на колоссальные руины царского дворца впереди, к которым мы, очевидно, и направлялись: мощные своды поддерживали толстенные красные колонны с синими полосами поверху. Мне сразу вспомнились легенды о лабиринте.

- Говорят, что этот дворец был разрушен землетрясением, - Поликсена повернулась ко мне. - Но эти руины - самое великое, что осталось на Крите. Здешний народ давно измельчал.

Не произнеся больше ни слова, девочка принялась карабкаться по выщербленным каменным террасам, которые вели ко дворцу, а я, помогая себе палкой, последовал за ней.

Скачайте приложение сейчас, чтобы получить награду.
Отсканируйте QR-код, чтобы скачать Hinovel.