4

— Чтобы ты понимал, обычно я себе такого не позволяю с первыми встречными, — проговорила я приглушенно, потому что теперь мне отчего-то стало стыдно.

Стыдно за то, что я поддалась на его обаяние слишком быстро и не попыталась остановить даже ради приличия, что говорило явно не в мою пользу.

— Я знаю, — вдруг прошептал Марс и коснулся горячей ладонью моей щеки, заставив этим нежным трогательным жестом переступить с ноги на ногу.

Что за странный тип!

Он должен был по меньше мере думать о том, что я ничем не лучше девушек легкого поведения! И наверное, в принципе, что я легко могу оказаться одной из них!

А он смотрел так… так… словно перед ним было хрустальное божество, не иначе.

Но страшно было другое: я понимала, что за эту ночь его стало слишком много в моей жизни.

И другого я не хотела.

Рядом с ним было как-то уютно и хорошо. Не страшно.

И от этого хотелось остаться рядом, чтобы свернуться на его коленях мурчащей кошкой, которую отныне не будет интересовать целый мир.

Лишь бы он был.

Просто был.

— Я ценю в людях одно качество превыше всего, Лилу, — честность.

— Странно, что не четвертый размер груди и попу, как орех, — улыбнулась я, но, когда подняла голову, поняла, что в этот момент Марс говорил на полном серьезе, и мне шутить тоже расхотелось.

— Я благодарен тебе за то, что ты была честна со мной. И в свою очередь обещаю, что буду честен с тобой. Всегда.

Это звучало настолько торжественно, что стало даже не по себе.

— Если далее последует предложение руки и сердца, то тут притормози, красавчик! — Ч хоть и улыбнулась, но сделала это очень нервно, а Марс замолчал и вдруг протянул мне варежку.

Мою.

Ту самую, в которой я спрятала краденый телефон.

Ту самую, которую я выкинула под мусорные банки у клуба, потому что понимала: если меня поймают с поличным, то сяду я надолго. За кражу.

Но даже это будет не так страшно, как то, что меня будет искать владелец этого самого телефона.

У меня кровь отхлынула от лица, когда я осознала, что Марс это всё не просто видел, но и понял.

— Я не буду спрашивать, чей он, — Марс говорил мягко и спокойно, когда вложил телефон в мою холодную руку, и не сразу отпустил, а погладил пальцами. — Попрошу только об одном: будь осторожна, Лилу.

Я тяжело сглотнула, но так и не нашла что ответить ему.

Было стыдно.

Очень.

Особенно после того, что случилось еще каких-то пару минут назад.

Вот еще совсем недавно я была в облаках. Благодаря ему.

А теперь шмякнулась в самую грязь. Благодаря себе.

И как теперь отмываться, чтобы продолжать быть хоть немного хорошей в его красивых глазах, которые даже сейчас смотрели на меня так, как никто никогда не смотрел, я не знала.

Я продолжала скованно молчать, уже не глядя в лицо мужчины, а он не отпускал меня от себя, неожиданно проговорив хоть и мягко, но с явным предупреждением в голосе:

— Я позвоню тебе через два часа. Если ты не ответишь, то я найду тебя, где бы ты ни пряталась!

Я слабо улыбнулась, боясь признаться себе в том, что в душе шевельнулось что-то теплое и трогательное, а потому на данный момент совершенно нереальное.

— Даже если я буду просто спать?

— Даже если ты будешь спать, Лилу. Для твоего же блага лучше ответить, а потом продолжать спать дальше.

— Какой грозный мужчина Марс.

— Поверь, тебе вряд ли понравится, если я буду зол.

Он изогнул брови, но то, что промелькнуло в его взгляде, делая его тяжелым и цепким, пронеслось по моему позвоночнику колючими мурашками.

Он снова не шутил.

А я отчетливо помнила, как лихо и не напрягаясь он уложил тех безумных мужиков в камере.

— Да, папочка, я тебя услышала, — хмыкнула я, пряча теперь варежку в карман куртки и постепенно приходя в себя.

— А теперь иди, Лилу. Иди сейчас, или я тебя не отпущу.

Марс убрал руку, и я послушно сделала шаг в сторону, но тут же снова оказалась в его руках.

Я блаженно прикрыла глаза, когда он снова впился своими мягкими губами и скользнул языком по моему языку, тут же находя отзыв во всем моем теле.

Че-е-ерт, ну как же этот марсианин маньякович умел целоваться!

Так сочно, глубоко и оглушающее горячо, что мог бы запросто открыть школу марсианского соблазнения и заработать на этом целое состояние в первую же неделю!

И как же я плыла каждый раз, когда он делал это, тут же забывая обо всём на свете, словно не было ничего страшного и удручающего, пока я была в этих ручищах.

Пока я дышала ароматом его большого мускулистого тела.

Пока чувствовала его вкус на своем языке и бесстыдно наслаждалась этим.

Он отстранился так же резко, как напал на меня, выдохнув очень сипло:

— Иди! Сейчас!

Упс.

А вот это уже было даже как-то опасно.

Марс плотно закрыл глаза и уперся обеими ладонями в стену, а я решила не испытывать его терпение и тут же проскользнула в сторону, заторопившись выйти на большую улицу из той подворотни, где мы пробыли всё это время.

Так и тянуло обернуться и увидеть, что он смотрит на меня.

Или даже следует по пятам.

Не знаю, почему я не сделала этого.

Наверное, боялась, что расстроюсь слишком сильно, когда пойму, что он действительно оставил меня.

На самом деле мое грязное и опасное дело было не закончено.

И оставалась всего пара часов, чтобы расставить все точки и вернуться в мою жизнь, где не было места этим бесшабашным улыбкам и сумасшествию, которое я так легко и бессовестно творила рядом с Марсом.

Этот трижды проклятый телефон нужно было отнести в условленное место.

Но прежде — сообщить, что всё получилось и он у меня.

Всё, Лилура.

Пора возвращаться в реальность, где Марс надолго не задержится.

Потому что ни один нормальный мужчина не сможет обитать в том мире, в котором жила последние годы я… И глупо было даже пытаться мечтать об обратном.

Нахмурившись и кутаясь теплее в тонкую куртку, я достала свой телефон и быстро набрала сообщение: «Я в рыбном магазине. Форель есть. Сколько взять?»

Пересекая улицу, я вошла как раз в один из небольших рыбных магазинчиков, который принадлежал выходцу из Тайваня.

Здесь было много рыбы и всевозможные морепродукты.

Иногда я забегала сюда. Но крайне редко. Потому что не было даже лишней копейки.

Хозяин магазинчика, он же продавец, дремал и не проснулся от моего скромного и тихого появления.

«Возьми на 637 граммов весом. Не больше»

Значит, ячейка 637.

Я не видела людей, которым потребовался этот телефон.

Даже не представляла, кто они и что собирались делать.

Я бы в принципе не лезла в это грязное и весьма сомнительное дело, если бы не моя давняя знакомая, которая услышала не то, что было нужно, и предложила посильную помощь за неплохие деньги.

Мы родились с ней примерно в одно время в самом неблагополучном районе города.

Вместе учились в школе.

Но пока я пыталась достойно ее окончить, чтобы поступить потом в университет и выбраться из этого дерьма жизни, она, как и большинство девчонок в нашей школе, пошла на панель, как только выросла грудь.

Собственно, это именно Стэлла позвонила мне пару дней назад весьма неожиданно и сказала, что я могу заработать неплохие деньги, которые мне были позарез нужны.

А для этого мне просто нужно прийти в определенное время и место, где она передаст мне телефон, который затем надо отнести по одному адресу — никто меня не увидит, никто не услышит, никто не заподозрит.

Подробности я узнала уже после того, как согласилась.

Телефон принадлежал местному бандиту, который рвался в политику.

И видимо, там был нехилый компромат на него, если именно этот телефон нужно было незаметно у него забрать.

Стэлла спала с этим типом. За деньги.

Это она вынесла телефон и отдала его мне.

И вот оставался последний этап — отнести его в нужную ячейку, где, собственно, должны были лежать деньги.

Если только мы не вляпались во что-то совсем ужасное и могли теперь остаться не только без денег, но и с угрозой для своей жизни.

Я бы не стала лезть в эту сомнительную авантюру, но те деньги, которые пообещала поделить пополам Стэлла, мне было не заработать самостоятельно за такое короткое время.

А времени у меня не было.

Совсем.

Именно это чертово время стало самым больным вопросом в моей жизни с тех пор, как умерла мама и мы с братом остались одни.

Я размеренно шла по пустым улицам, сворачивая по узким улочкам, если слышала впереди пьяные песни или ругань, потому что не собиралась больше попадать в неприятности сегодня и в самое ближайшее время.

Шла и не могла перестать думать о Марсе.

Вот бы мне его силу и знания, чтобы понять, следит ли за мной кто-то или нет!

Шпион из меня был совершенно никудышный, как уже показала эта ночь.

Но до почти пустого вокзала я добралась без проблем, не привлекая к себе лишнего внимания: неприметная худенькая девушка в спортивным костюме и капюшоне, за которым было не рассмотреть ее лица.

Нужную ячейку я тоже нашла без проблем и отправила еще одно сообщение о том, что рыбу купила и принесла.

Ответ пришел почти сразу же.

С кодом ячейки.

У меня дрожали руки, пока я неловко и нервно тыкала по тугим кнопкам до характерного щелчка, отчего длинная узкая дверца открылась.

Вместе с этим щелчком мое сердце зависло и, кажется, просто перестало биться.

Но нас не обманули.

На дне лежал довольно увесистый конверт, откуда торчали купюры.

Надо же!

А ведь я до последнего не верила, что нас не кинут и не отберут этот чертов телефон силой.

Стэлле я ничего не написала, как мы договаривались заранее.

По идее она должна была еще оставаться рядом с тем типом и сладко спать, делая вид, что она совершенно ни при чем.

И я тоже отправилась туда, где могла выспаться и перевести дух впервые с этой сумасшедшей ночи.

*******************

Просто отцепись от нее!

Дай девушке дышать свободно и жить своей жизнью!

Именно это я повторял сам себе как проклятый, но шел следом за ней, оставаясь незамеченным.

Меня на части рвало от одной только мысли о том, во что она вляпалась и чем это всё могло закончиться!

И ведь она всё это прекрасно знала.

Боялась, переживала.

Останавливалась у витрин магазинов и всматривалась в отражения, не видя меня в темноте переулков, и корила себя. Упрекала.

Но такой жуткой безысходностью отдавал каждый ее легкий шаг, что ком вставал где-то прямо поперек моего сердца.

Видел ведь, что девчонка не из тех, кто будет выживать на улице грабежом или продажей себя.

Чувствовал до дрожи каждую ее эмоцию.

Впитывал их в себя.

Вбирал, как чистый морозный воздух, чтобы познать ее до самой отчаянной глубины, куда она сама не хотела впускать никого.

И понимал, что всё не так просто, как может сначала показаться.

Теперь, когда моя голова наконец начала соображать, пока возбуждение слегка спало, я стал замечать то, чего не увидел сразу: Лилу была одета совсем не по сезону.

Да, я и сам разгуливал в бейсболке и простой кофте, которая обычного человека не согрела бы.

Но я человеком не был.

И холода не ощущал.

Я не мог простыть и заболеть.

А вот Лилу могла.

Запросто.

Особенно в своих тонких кроссовках, которые жутко скользили на льду, отчего девушка не шла, а, скорее, грациозно и явно уже привычно катилась на плоской подошве.

Ей явно было не до моды и собственного внешнего вида.

Это я понял еще в клубе, когда впервые увидел ее.

Но сейчас меня задевала за живое каждая ее эмоция, особенно голод.

Простой человеческий голод, когда она проходила мимо ресторанчика, откуда несло ароматами завтрака.

Когда Лилу в последний раз ела?

И что это была за еда?

Хмурый и задумчивый, я проследовал за ней всю дорогу, следя за каждым человеком в округе, который даже не бросал быстрых взглядов на нее.

Я был собран и готов к любой беде и любому выпаду.

Особенно когда в ее руках оказался конверт с деньгами.

Значит, свою работу она сделала.

Вот только никакой радости и эйфории от явно большой суммы Лилу не испытывала.

Она шла обратно почти той же дорогой, не завернув ни в один магазин.

Ни в одно кафе или ресторанчик, чтобы купить себе еды.

Кутаясь в куртку и прижимая к себе конверт, спрятанный во внутреннем кармане, она не поднимала головы, словно эта ноша оказалась куда тяжелее, чем она думала.

Мои брови поползли вверх, когда девушка неожиданно свернула в больницу.

Первым порывом было отправиться за ней!

Своими хищными инстинктами я врывался в чью-то боль и агонию, в чьи-то слезы и безразличие, чтобы не потерять ниточки эмоций Лилу, которая оказалась в водовороте человеческих жизней, где кого-то успевали спасать, а кого-то нет.

Нет, ей не было больно.

Скорее, в этом месте она смогла расслабиться и даже начала дышать иначе — спокойно, размеренно.

Больше она ни от кого не убегала и не пряталась.

Всё, что она чувствовала сейчас, — это усталость и огромное желание погрузиться в сон.

А я хмурился и ничего не понимал.

Чувствовал только, что опасность ей не угрожает.

По крайней мере, Лилу здесь ждали.

— Как дела, детка? Хорошо повеселилась в клубе? — кто-то обращался к ней, на что Лилу отвечала что-то неопределенное, и я чуть улыбнулся, когда почувствовал, как в ней вспыхнуло смущение.

И желание.

Вспоминала о нашем странном и таком горячем знакомстве?

Определенно, да.

Эти ее эмоции были настолько яркими, сочными и вкусными, что они тут же отозвались в моем теле волной горячих эмоций.

Судя по тому, что ее появление в этом месте не вызвало никакого переполоха, а женщины искренне интересовались положением ее дел — Лилу здесь определенно знали.

И далеко не первый день.

Девушка работала здесь?

Возможно, была медсестрой?

Это было бы самым легким и вероятным оправданием нахождения Лилу в больнице, но прошло еще немного времени, когда я понял, что она не спешит на помощь тем, кто сейчас находился в приемном покое, через который девушка и вошла.

Она смогла бы пройти через главный вход, но почему-то не сделала этого.

Более того, Лилу поднялась несколькими этажами выше и больше не спускалась, а я стоял у угла дома напротив, каждую секунду сканируя ее состояние, и понимал, что ни черта не сходится.

Я дал ей ровно два часа времени, как и обещал, прежде чем достал свой телефон и набрал ее номер, почувствовав, как сердце неожиданно встрепенулось и застыло в ожидании ее ответа.

Нет, я не шутил, когда говорил, что найду ее, если Лилу не ответит.

Будь она хоть в другой части света — нашел бы.

И забрал бы к себе.

Уже навсегда.

Напряжение росло от каждого гудка, и кровь начинала буквально стучать в висках, когда неожиданно раздался ее мягкий голос.

Сладкий, как яркая рождественская конфета.

— Ты всегда настолько пунктуальный, Марсик?

Губы расползлись в недоуменной улыбке настолько широко и ошарашенно, что на меня покосилась какая-то проходящая мимо женщина.

— Марсик?

Лилу смутилась и поэтому как-то неопределенно хмыкнула на другом конце линии:

— Слушай, все вопросы к твоим родителям и их изобретательности!

Я не стал признаваться в том, что так меня еще никто и никогда не называл.

Но в ее устах это было особенно приятно и грело мою душу.

— Еще не спишь?

— Пытаюсь. Но разве с тобой поспишь?

Я слышал по голосу, что девушка улыбается. И слегка нервничает. Словно никогда не болтала по телефону с парнями и потому не представляла, как себя вести.

Можно подумать, что я представлял!

Но желание услышать эти чудесные сладкие нотки в ее голосе затмевали собой всё на свете, превращая желание в цель, к которой я просто пер танком.

— Ты еще не пыталась спать со мной, Лилу.

Не знаю, зачем я сказал это вслух.

Получилось слишком откровенно и чувственно.

И потом, мой голос выдавал меня с потрохами, поэтому Лилу смущенно замолчала, но так и не нашла что можно ответить.

А я знал, что мы придем к этому.

Рано или поздно.

Знал, что теперь не отпущу ее, даже если Лилу будет просить об этом. Умолять.

В голове расцвели такие картины, где мы с ней были наедине и обнаженными, что пришлось срочно прятать собственное тело в самой ближайшей и темной подворотне, потому что член торчал слишком уж заметно для окружающих, даже несмотря на штаны.

— В чем ты сейчас?

Лилу хихикнула.

— Только не говори, что хочешь получить от меня интимное селфи из постели!

— Хочу.

— О таком мы не договаривались, мистер Марс Маньякович! — начала было возмущаться девушка, но неожиданно замолчала и добавила задорно и хитро: — И вообще, только после тебя!

— Отправить тебе фото, когда я буду в постели?

— Да!

Я рассмеялся, сокрушенно покачав головой.

Черт, эта девчонка сведет меня с ума, а я даже слова против не скажу!