Глава 9

Горы! Такие однообразные издали и столь непохожие одна на другую вблизи... От беспощадных, стреляющих на поражение, каменистых скал и обрывов, до мягких пологих склонов, ласково шелестящих уютным лапником над тихо журчащим ручьем. Большинство моих бывших сослуживцев с радостью соглашались повидаться и тут же оказывались невероятно занятыми, получив приглашение приехать на курорт в Моршин или Трускавец. Самая смертоносная пустыня вызывала у них меньшую неприязнь, чем воспоминание о горах. И только побывав, пожив недельку-другую в Карпатах, парни оттаивали душой, вновь начиная понимать, что ненависть живет в человеческом сердце, а природа «чиста и невинна».

Скалы Прохода, с виду, тоже казались не слишком гостеприимными, но и не таили особенной опасности. Если б не десяток Змиев, чьи неподвижные силуэты, словно высеченные из серого гранита статуи, четко выделялись на фоне более светлого известняка.

Стражи Прохода внимательно следили за приближением чужака, и их пронзительные взгляды отчетливо напомнили мне то, давнее, уже полузабытое ощущение, когда на тебя наводит прицел и берет на мушку вражеский снайпер. А ведь я даже пароль не знаю… Вот будет забавно, если спросят. Как там Али-баба к закрытой скале подмазывался? «Сим, сим, откройся?» В общем, будем надеяться, что служба оповещения у Змиев поставлена на должном уровне, и о том, что я временно свой — Стражей уже предупредили.

Отвесные склоны обрывались так круто, что если хозяева Прохода передумают, мне из узкой расщелины (еле-еле хватает места, чтобы протиснуться паре идущих рядом лошадей) деваться будет некуда.

М-да, похоже, поторопился я разоблачаться. Надо было еще немного походить в латах чернокнижника. Хоть на другую сторону гор перебраться. Но я давно привык доверять интуиции. И коль она трезвонила во все колокола, что обманувший один раз, легко может сподличать снова — к ее ответственному мнению стоило прислушаться. С Артаса станется, оставить меня, в самый неподходящий момент — так сказать, посреди бала — в трусах и ластах.

Нет, что не говорите, а старенькая кольчужка Мышаты, хоть и не так убойно прокачана, как доспех Темна, зато подарена от чистого сердца, и послужит исправно. Как и костюм из драконьей кожи… Который я, из понятных соображений, тоже пока вез запакованным в мешок. Проверять предел добродушия стражей Прохода, демонстрируя обновку из их сородича, может и весьма смело, но глупо. Ну, и нечего переть на рожон. Человеку, в довесок к уму-разуму, за тем и даден природой-матушкой страх, чтобы соизмерять реальную опасность с собственными возможностями. Как говориться: на Бога надейся, а бегать кроссы на любые дистанции учись смолоду…

Экспериментальным путем установлено, что в неизвестных условиях имеет больше шансов уцелеть не тот боец, который вооружен до зубов и считает себя круче Терминатора и Ильи Муромца вместе взятых, а тот — кто осознает свою уязвимость, а потому предельно собран и всегда начеку.

Исходя из этих соображений, я тоже решил основательно разгрузиться, дабы не дать шанса излишней самоуверенности возобладать над разумной предосторожностью. И захватил с собой только самое необходимое… В перечень которого, по уже изложенным причинам, даренный мне Артасом, полный рыцарский доспех не вошел. Вот и наслаждался теперь всем букетом острых ощущений по самое «не хочу». Так и подмывало нырнуть под корпус коня, чтобы хоть как-то укрыться от цепких взглядов чудовищ, изучающих меня, словно аист лягушку. В ленивом раздумье: проглотить, или пускай себе скачет?.. Врете, гады! Человек — это звучит громко! Особенно если водка на столе давно закончилась, а официант не торопится. И вообще, русские просто так не сдаются… С нас еще, сперва, фольгу соскоблить надо!..

А тем временем, пока я старался держать спину и в недержании мыслей нащупывал психологическую опору, служебный мерин — который в этом мире «не роскошь, а средство передвижения», а так же друг, товарищ и почти что близкий родственник — неторопливо цокая по каменной осыпи подковами, потихонечку вывез меня из жуткого ущелья на простор.

«Из-за острова, на стрежень…»

Степь распахнулась внезапно, словно рывком отдернули занавес.

Крутой поворот, и беспредельная равнина, на которой не зацепиться взгляду, так неудержимо и стремительно ринулась в глаза, что даже слезу вышибла. И я едва успел подхватить отпадающую челюсть…

Очуметь! Феерическое зрелище! Непостижимое... Такое, что мне, выросшему в горах, а после демобилизации поселившемуся на морском побережье, вдруг захотелось, подчиняясь какому-то подспудному велению, возникшем на генном уровне — гикнуть, свистнуть, хлестнуть коня нагайкой, и пустить его вскачь, в запредельном экстазе вопя что-то разудалое и непристойное! Матерясь и богохульствуя…

Леса и рощи, морская гладь и седой шторм, дороги и проселки, села, города, замки и прочие селения — все это и рядом не стояло с великолепьем степи. Вот где ширь, вот где ори что хочешь, все равно никто не услышит.

Подсознание тут же, уловив ключевое слово, привычно подсунуло анекдот в тему. Заблудился как-то охотник в лесу. Стрелял, стрелял, чтоб внимание привлечь, пока патроны не закончились. Стал кричать. Подходит к нему медведь и спрашивает: «Чего орешь-то?». «Да вот — заблудился, понимаешь. Кричу, может, услышит кто», — отвечает охотник. «Ну, я услышал, — ухмыляется медведь. — Легче стало?..»

Откат от безудержного восторга саданул так, что аж под ложечкой заныло.

И куда я такая ничтожная букашка лезу?! Да ведь в сравнении только с этим миром, я меньше любого собственного микроба. А миров энтих, как мне тут давеча объяснили, дофига и еще пара дюжин. Вот же, блин, угораздило записаться добровольцем! Раздайся море, г-герой плывет…

Эмоциональный маятник долетел до очередной крайней точки и лопнул с таким звоном, что уши заложило. Мотнув головой, прочищая слух, я ощутил прилив здоровой злости.

Это что еще за левый уклонизм и прочее разгильдяйство, товарищ Ракитин? Вы венец творения или пивка попить вышли?! Ну-ка, прекратить панику, смирно и равнение на впередсмотрящих…

Фу, ну и бредятина. Это я так разнервничался, или надышался в ущелье каких-то галлюциногенных испарений? Ладно, кроме Змиев моего паникерства никто не видел, а сам я никому об этом не расскажу. И вообще — бояться не зазорно, главное не дать страху собой овладеть…

Я отер ладонью лоб, стирая с него побочный продукт мыслительного процесса, а так же волнительного восторга, и уже более осознанно вгляделся в раскинувшуюся впереди ширь, привольно расстеленную во все стороны от горизонта и до… горизонта.

И некоторые злопыхатели еще смеют утверждать, что у нас не дороги, а направление? Хотел бы я услышать их мнение сейчас, когда и направления-то никакого нету! Даже непременного камня с упреждающей надписью поставить не удосужились! Езжай, путник, куда глаза глядят, может, если очень повезет, куда-то приедешь и упрешься.

Ха!.. А ведь мысль грамотная! И в самом деле — упрусь… в Барьер. Его, как я понял, где-то там, поперек всех Полуденных Земель поставили. Значит, мимо не проскочу. А раз так, то и тень на плетень нечего наводить, погоняй до яма… В смысле: до того приятного момента, который диетологи рекомендуют отдать врагу. Только пусть губу не раскатывает— лично я, пропустив обед, ужин намерен слопать самолично, хоть он, враг, и дерись…