Глава 6

Спустя часа полтора-два, — когда на лица атаманов снизошел жаркий румянец, а их движения стали неспешными и плавными, после чего мужчины расстегнули жупаны и ослабили пояса, — с кубком в руке поднялся куренной Шило. Невысокий, вертлявый, остролицый. В общем, с виду неказистый и неприятный мужичок, но зато, неглупый и хозяйственный. Да и в бою далеко не последний рубака.

— Слава, — он демонстративно выпил до дна, а потом проговорил задумчиво. — Я вот о чем сомневаюсь, братове атаманы... Хан Владивой, безусловно, доказал в Роще Смирения свое право надеть обруч Ханджара, да и сам обруч его принял, как мы все тому свидетелями стали. А вот — пернач…

— Ты к чему это клонишь, трясця его матери? — вскочил на ноги куренной Трясцяегоматери, бешено поводя глазами. — Что Ханджар, трясця его матери, не достоин быть Ханом? Ты что оглох, когда сам Громовержец, трясця его матери, подтверждал право Владивоя на ханское звание? Какие тебе еще, трясця его матери, доказательства нужны?

— Погоди, Трясця, не горячись, — потянул его обратно за полу, сидящий справа, Тарапунька. — Шило дело говорит.

— И ты туда же?! — вызверился на соседа тот, привычно нашаривая на поясе рукоять сабли. Но сегодня, как велит закон: в дом Хана все атаманы пришли безоружными. Почти… Ножи и перначи куренных, будучи в умелых руках куда смертоноснее меча или сабли, тем ни менее оружием не считались. — А ну, выходи на улицу, трясця его матери!

— Ну-ка, утихните оба! — шикнул на них Медведь, пользуясь властью есаула. — Шило не новик в степи и зря болтать не будет. Дайте выслушать его резоны… Надеюсь, никто из вас не подозревает достойного атамана в желании оскорбить хозяина дома?

Глядел Медведь при этом прямо в глаза Шилу. И если у того и возникала подобная мыслишка, то огласить ее во всеуслышание, после столь явного предупреждения, не отважился б и самый бесшабашный удалец. Коим куренной никогда не был, в основном удерживая власть тем, что харцызам его куреня всегда жилось сытнее и вольготнее, нежели остальным.

Спорщики утихли.

— Говори, Шило, слушаем тебя, — поддержал Медведя Лунь. И авторитета скарбничего, как всегда, хватило, чтобы шум за трапезным столом на время поутих.

— Я это к чему сказал, — продолжил Шило, оглаживая усы, чтобы собраться с разбегающимися от хмеля и тяжелого взгляда есаула, мыслями. — Взять пернач в руки может каждый, штука не сложная…, а вот удержать — труднее, чем угря будет…

— Ты дело говори, — оборвал его словоизлияние Секирник. — Чай, не песню слагаешь…

— Да, да… — посерьезнел тот. — Чтобы вся степная вольница безоговорочно признала власть Хана, надобно Владивою проявить себя не только искусным бойцом, но и атаманом — мудрым и удачливым. Одним словом, поход нужен… Большой поход!

— А ведь верно гуторит, Шило, — пробормотало сразу несколько голосов. — Должен Ханджар показать себя воинам в деле. Иначе, найдутся среди наших башибузуков и сомневающиеся в его праве повелевать. Особенно, когда смерть им в глаза заглянет…

— Дельный совет, — произнес негромко Медведь, на правах есаула сидящий по левую руку от Владивоя. — Подумай над этим, Ханджар. Уверен, желающих встать под твой бунчук, будет больше, чем надо. Отберем самых лучших. А после похода, организуем из них твою личную гвардию. Знамения и клятвы — это все хорошо, а полсотни верных только тебе одному воинов, никогда не помешает. Да ты, небось, и сам это не хуже меня знаешь.

Владивой понимал, что ему действительно стоит показать себя грамотным, удачливым командиром. Подчиняться куда проще тому, кого видели впереди войска, на баском коне, под реющими на ветру знаменами, нежели рубаке — все достоинство которого в крепкой руке. Он поднялся и хотел было огласить атаманам о принятом решении, но не успел.

— День добрый, честной компании… — негромкий и знакомый каждому, присутствующему здесь, старческий голос, донесшийся от двери, привлек внимание лучше самого заполошного ора. — Что-то тихо тут у вас, атаманы?.. На площади и то повеселее будет…

На пороге хаты, опираясь на дорожный посох, стоял известный всей Степи, слепой провидец Али Джагар ибн Островид.

— Я тут слышал, вы Ханджара на поход подбиваете… — продолжил он все так же негромко, неторопливо приближаясь к столу. Прислужницы быстро поставили еще один стул и почтительно подвели к нему седого старца.

Куренные только переглянулись. С другой стороны, чему удивляться? На то он и провидец, чтобы все знать заранее. Даже то, о чем ты и сам еще толком и подумать не успел.

— Простите, атаманы, но какой бы удачной вам эта мысль не казалась, я должен этому воспрепятствовать.

— Почему? — за всех сразу спросил Владивой, и сам не ожидающий старика в гости. — Ведь и в...

— Да все потому, Ханджар, что тебя дела гораздо более важные, чем захват дюжины селянок ждут, — ворчливо и чуть ли не с упреком прервал его Островид. — А вы, молодцы, не печальтесь. Не минует и двух седмиц, как весь Зелен-Лог будет доступен воинам Степи, как связанная пленница.

— Твои слова, Али Джагар, всегда сбываются, — будучи летами не очень-то и моложе провидца, скарбничий Лунь не испытывал к старцу столь благоговейного трепета, как другие, более молодые атаманы. — Но позволь мне усомниться и спросить: с чего вдруг?

— Человеку свойственно сомневаться, в этом нет ничего предосудительного, — спокойно заметил Островид. — А секрет прост. Вскоре на земли королевства придут другие враги. И Беляне придется отправить к Бобруйску все войска. В замках да городах останутся только бабы, дети и старики, не способные оказать никакого сопротивления… Вот тогда и настанет ваше время. Час, когда сможете взять все, что захотите. И даже остаться там хозяевами…

Куренные атаманы переглянулись. Кто недоуменно, кто растерянно, а кто и с хищным блеском в глазах. Подобного известия в Кара-Кермене не ожидал никто. И тем более сладко оно прозвучало — что до сего дня, сказанное Али Джагаром непременно сбывалось.

— Бобруйск? — все-таки переспросил Шило. — Это значит, что на Зелен-Лог нападут северяне? Орден серых братьев?! Но как же они через Пролив сумеют переплыть?.. Прости мудрец, но если бы это было возможно, островитяне давно подмяли бы под себя королевство. Еще после Моровицы...

— Ну, все в этом мире когда-нибудь, раньше или позже случается. Даже самое невероятное и невозможное. Вон, тебя который год кряду переизбирают куренным, и никто этому не удивляется.

— И все же… — обижено засопел Шило, под дружный хохот товарищей. — Как ты это объяснишь?

— Вообще-то я провидец, а не мудрец и куда больше зрю, чем понимаю, но — скорее всего, это случится потому что кокон, удерживающий Темна в заточении, слабеет. И хоть я не уверен, но думаю: именно чернокнижник сумеет устроить так, что боевые суда Ордена «Благоденствия» преодолеют воды Пролива.

— Невероятно… — таким был общий смысл многоголосого гомона, возникшего в светлице.

— А теперь, прошу простить мою бесцеремонность, братья атаманы, — как бы смущенно прокашлялся старец, — но мне необходимо переговорить с Ханджаром, с глазу… вернее… — он указал на свои закрытые веки, — нос к носу. О важности предстоящего разговора, можете судить хотя бы по тому, что я сам поспешил в Кара-Кермен, а не стал дожидаться его очередного приезда на заимку.

— Конечно, конечно, — заторопились куренные, словно приструненные старшим новики. — Как не понимать… Поговорите себе, потолкуйте.

— Далеко не уходите… — бросил провидец им вслед. — Проветритесь чуток и возвращайтесь к столу. Я не отниму у Ханджара много времени, а бросать такое великолепное пиршество в самом разгаре, проявить неуважение к Ладе и Роду. Да и сам Громовержец вас не поймет.

Но как только дверь закрылась за последним атаманом, облик и голос Али Джагара ибн Островида изменился до неузнаваемости. Вернее, Владивой с легкостью узнал своего давешнего странного ночного гостя — Артаса.

— Ну, что, господин барон? — без предисловия спросил тот. — Помнишь наш уговор? Готов исполнить свою часть? Надеюсь, я нынче не зря во время твоей инаугурации с небес громыхал?

— Уже? — только и смог спросить Владивой, ощущая неприятное посасывание в области подвздошной кости, как в минуты предчувствия неведомой и от того еще большей опасности. — Прямо сейчас?

— Нет, до полуночи можешь веселиться с атаманами, ну а потом седлай коня и скачи в степь. В любую сторону, я сам тебя, как достаточно удалишься от города, подхвачу и в нужное место доставлю. Еды прихвати, питья… Дня на три-четыре. Точнее сказать не могу, но, похоже, супротивник твой вот-вот к Ущелью Снов подойдет. А я очень расстроюсь, если он сумеет пройти в Запретные Земли. Надеюсь, мы понимаем друг друга без лишних слов и угроз, господин Хан?

— Да.

— Вот и отлично… — усмехнулся Артас. — Рад, что не ошибся. А теперь я опять слепцом побуду, еще немного. Слышу, кошевые обратно к столу торопятся. Похоже, от новостей моих, атаманы мигом протрезвели.

— А ты серьезно, о нападении на Зелен-Лог? Или так просто, ради красного словца?

— Стал бы я выдумывать подобные мелочи, — возмутился бог. — Нападут, нападут. Можешь не сомневаться. Кстати, заодно, подумай: кем тебе дальше быть охота… Повелителем Степи или первым в истории королем Зелен-Лога? Трон королевства во многом зависит от того, куда развернутся лезвия харцызских сабель. А после того, как конница Ханджара сбросит смертельного врага в Пролив, кто сможет воспротивиться твоей воле? Хоть на себя самого корону напяливай, хоть вместе с королевой тащи под венец, а потом в опочивальню. Беляна, врать не стану, сам не видел, но сказывают, очень даже хороша. А если старое свербит, можешь ее удавить, а рядом с собой Анжелину усадить. Чай, на троне падчерица точно артачиться не станет. Посговорчивее станет. Ха-ха-ха…