ГЛАВА 2

Дрожащими руками я попытался снова запустить двигатель. Само собой — безрезультатно. После пятого раза я оставил пустую затею и просто сидел, глядя перед собой.

— Войцех, — горло пересохло настолько, что раздался лишь сип.

Сглотнул и повторил:

— Войцех?

— Злотый, ты чего там, уже пива холодного прям кабину заказал? Чего хрипишь?

— Я падаю, — голос снова пропал.

— Что?

С трудом сглотнул, прокашлялся и сказал:

— Я падаю, Войцех.

После секундной паузы, напарник завопил:

— Куда падаешь?! С трапа?! Ты чего?! Что за прикол?!

— Движки сдохли оба. Сесть не получилось. Высота…

— Ты где? Я не вижу тебя! — перебил Войцех. — Златов!

Кое-как, я начал справляться со страхом и вернул контроль над мышцами. Огляделся. «Беркут» летел в прогалину между двумя пиками Хейберской гряды. Они как-то назывались, но память не хотела помогать.

— Две горы, они прямо по курсу.

— Джил и Джо?

— Да! — на секунду обрадовался я, удивляясь самому себе, а потом снова помрачнел: — Точно. Джил и Джо.

— Вижу те…бя, — со странной интонацией проговорил напарник, и я почувствовал, что следующие его слова меня уже не обрадуют.

И оказался прав:

— Рома, тебе не хватит высоты, зацепишь гребень, — проговорил Войцех, упавшим голосом.

Я приподнялся, посмотрел.

— Может, и нет.

Отвернуть в сторону я мог, возможно, радиуса хватит, чтобы избежать столкновения со скалами, но потом единственным вариантом посадки будет сверкающая расплавленным песком радиоактивная Зеркальная пустыня.

Нет уж, лучше о скалы, чем загибаться от лучевой болезни.

А хотя… во мне вдруг вспыхнул азарт обречённого.

— Войцех! — бодро позвал я.

— Что?! Заработал?!

— Нет, — я рассмеялся, чувствуя, как бодрость приятно разливается по телу, возвращая его к жизни. — Я попробую посадить «Беркут» на снежный склон, за прогалиной. Мне кажется высоты достаточно.

Напарник какое-то время молчал, а потом сказал:

— Топливо сбрось.

— В процессе, — горючку я начал сливать уже несколько секунд назад.

— Я буду рядом, поищу место, где смогу сесть…

— Отставить! Лети к Хо, придумай, как вытащить меня, раньше, чем я замерзну. И, прежде чем садиться, сделай заход, убедись, что полоса чистая.

— Понял тебя.

Джил и Джо приближались, вызывая невольный благоговейный трепет пугающей массивностью и жутковатой красотой. А мне становилось понятно, что напарник был прав: высоты не хватало.

«Беркут» летел прямо в заснеженный гребень между двумя пиками. Мне не доставало буквально пары метров, чтобы её перелететь.

Но сделать я уже точно ничего не мог.

По мере приближения к скале, появилось ощущение скорости. И оно было пугающим. Расстояние сокращалось устрашающе быстро, время будто ускорилось, я едва успел подумать, что, может, зря не рискнул с пустыней…

Хотелось зажмуриться, но ужас парализовал, и я во все глаза смотрел на приближающуюся смерть.

— А-а-а-а-а!

Я завопил, и «Беркут» врезался в белую стену.

Меня бросило вперед, ремни впились в тело. Я вскрикнул от боли, и мгновенно наступила темнота.

А следом резкий свет резанул по глазам, ослепив.

Раздался треск и хруст, меня бросало из стороны в сторону, будто я пытался объездить дикого жеребца из отцовских конюшен. Я ничего не видел и слышал только бесконечные грохот и шум. А ещё тряска. Наверное, демоны смерти, решили таким способом добыть мою душу.

В какой-то момент, сложно сказать когда именно — спустя минуту после столкновения, две, а может час или бесконечность — всё закончилось.

Я погрузился в темноту и тишину….

Стук.

Раздражающий, повторяющийся, назойливый.

Он беспардонно ворвался в сознание и перемешивал его, как суп половником. Обрывки воспоминаний переплетались, перескакивали, толкались и пихались, сменяя друг друга. Барьер, пожар, скалы, овцы, ракеты, белая стена о которую я разбился…

Всё это вызывало жуткую боль.

Я невольно застонал.

Но стук не прекращался. Вместе с ним откуда-то издалека доносился голос Войцеха, зовущего меня по имени.

— Злотый! Злотый! Очнись!

Что ему надо? Почему нельзя оставить меня в покое? Я наконец сплю, какого рожна ещё от меня нужно? Почему он мне всё время мешает спать?!

Я не стану открывать глаза. Как же холодно. Может я умер и уж теперь-то высплюсь в волю?

— Пошёл ты.

— Он жив, жив! — завопил Войцех. — Рома! Ахаха! Удачливый ты, сукин сын! Копай, копай! Цепляй лучше!

Голос напарника удалялся.

Сознание скользнуло в темноту.

Следующее, что я почувствовал — меня сильно качнуло. Ощущение времени полностью исчезло. Сказать, сколько пробыл в забытье я не смог бы при всём желании. Да и какая разница, раз теперь передо мной бесконечность?

Открыв глаза, я увидел кабину «Беркута». Самолет был мёртв, как и его хозяин. Приборы не работали, кроме одного. Альтиметр показывал, что я нахожусь на приличной высоте. Но что-то маловато для рая. И не знал, что туда можно на самолётах.

Вскинув голову, я посмотрел сквозь покрытый каплями воды и кусками замерзшего снега, пластик фонаря. Да, я действительно летел… Под брюхом двух грузовых цеппелинов с иероглифами на бортах. Китайцы, что заключили контракт с небесной канцелярией на доставку душ? Они могут.

Ох.

Я поморщился. Каждый вдох отдавался болью в рёбрах.

Стоп. Какой вдох? Я же…

И тут, наконец, до меня дошло: я жив.

Жив… Жив! Чтоб меня!

Малейшие движения вызывали болезненные ощущения, но даже им я был искренне рад.

У меня получилось! Получилось! Каким-то чудом, но я уцелел! А Войцех придумал, как доставить меня на платформу Дядюшки Хо, да ещё и вместе с «Беркутом»!

И на меня снизошло спокойствие. Именно так — снизошло. Я расслабился в кресле и смотрел перед собой ни о чём не думая. Просто наслаждаясь тем, что жив.

Выбраться из «Беркута», после того как его опустили на платформу, я не мог ещё достаточно долго: дверь перекосило, и пришлось выламывать замок.

Я замёрз так, что едва мог шевелиться. И следующие два часа меня отогревали, растирали какой-то жидкостью сильно похожей на самогон и отпаивали горячим чаем на травах три пожилые китаянки. Я предпочёл бы видеть на их месте особ помоложе лет так на тридцать-сорок, но выбирать не приходилось.

После меня осмотрел доктор Тан. Тощий, с потемневшей от загара кожей, бесцеремонный и с извечной сигаретой в зубах.

— Жить будешь, — вынес он вердикт, закончив осмотр как раз к тому времени, когда в моём номере появился Войцех.

— Старина Тан, — поляк деланно поклонился с самым серьезным видом. — Как поживаете? Как драгоценная супруга, всё так же прекрасна и доброжелательна?

— Сам пошёл! — огрызнулся доктор и добавил на китайском явно что-то неприличное.

Войцех ответил тем же и расхохотался ему вслед.

— Слушай, — сказал я, когда за Таном закрылась дверь, — разве это не глупо — издеваться над единственным врачом на платформе?

— Глупо, конечно, но ведь весело! Ты же знаешь его жену?

— Все знают эту грымзу. Врагу не пожелаешь такого «подарка».

— Вот-вот! А ему-то ещё и спать с ней приходится!

— Может, он мазохист.

— Однозначно! Это… как там по-русски… к бабушке не ходи?

— Почти!

Мы расхохотались.

— Ладно, — протянул напарник. — Ты как?

— Уже лучше. Зубы перестали стучать, — улыбнулся я. — Спасибо тебе.

— Ну, будешь должен! — Войцех хлопнул меня по плечу. — Я отнёс Хо шкатулку. Как он обрадовался, ты бы видел.

— Здорово. Оплату забрал?

Войцех молча достал кошель и рассыпал на прикроватном столике солидную горсть золотых.

— А не многовато?

— Ну, я пообщался с Хо, и он согласился со мной, что животные на ВПП — инцидент достойный дополнительной оплаты, как и ремонт твоего «Беркута».

— Ого! Слушай, где ты раньше был? Почему мы с тобой так мало летали вместе?

— Я же на контракте у Обрулина подвис. Забыл?

— А, точно. У этого борова, — я фыркнул. — Не представляю, как ты с ним работал.

— Да нормально! — Войцех отмахнулся. — Уж не знаю, что вы там не поделили.

С корнетом Обрулиным у меня взаимная неприязнь родилась ещё в Академии. Вспоминать про это козла, именно сейчас хотелось меньше всего.

— Забирай свою долю, и полетели в бар! Я угощаю.

— Уже забрал, — напарник похлопал себя по карману, отозвавшемуся тихим звоном, и довольно улыбнулся, увидев, как округлились у меня глаза. — А это всё твоё. Да-да, Дядюшка Хо был исключительно щедр, хотя и не особо доволен.

Вместо слов, я сгрёб деньги в кошель, напарника в охапку, и мы отправились в бар.

Едва мы вошли в полутёмное, пропахшее благовониями помещение на второй палубе платформы, как трое поднялись из-за столика возле стены и радостно завопили:

— Голди! Рома! Ура!

Меня подхватили и начали трясти. Костедробильные объятия Фрэнка Стюарта ни с чем не спутать.

— Фрэнк, а ну поставь его, что ты как горилла! — осадила мужа Элис, невысокая, хрупкая, особенно по сравнению со своей гигантской второй половиной, но на удивление сильная. Белозубая улыбка сверкнула на её темном лице.

— Рома, иди сюда, дорогой! — она отпихнула супруга, обняла меня за шею и уверенно притянула к себе, лишний раз доказывая, что внешность может быть обманчива. — Мы уже думали, что потеряли тебя.

— Пока твой муж не вернет мне пять золотых юаней, даже не надейся, — засмеялся я.

— Тогда ты будешь жить вечно! — загоготал Фрэнк.

Хавьер — третий участник встретившей меня компании — лишь протянул руку и сказал чуть громче, чем обычно:

— Отлично летаешь.

— Спасибо, Хави, — поблагодарил я, а потом нашел взглядом официанта и подозвал: — Неси еды, чего-то мясного на всех и вино самое лучшее, что есть. Мы празднуем!

Рассевшись за столом, продолжили беседу.

— Вот скажи, Голди, — Фрэнк обнял меня, и я слегка крякнул под весом его здоровенной ручищи, — ты знал, что летишь в снег, а не в скалу?

— Нет. Просто думал, что хватит высоты перелететь гряду. Но не хватило. Когда врезался, сразу подумал, что ты стал на пять монет богаче.

Фрэнк с улыбкой, делавшей его похожим на эдакого добродушного светловолосого ящера, указал пальцем на жену и Хавьера:

— Гоните монеты!

И без зазрений совести сграбастал деньги.

— Повезло тебе, Голди! — продолжил Фрэнк. — Три дня назад сильный снегопад был. Мы как раз из-за него задержались.

Он хитро посмотрел на жену и подмигнул:

— И не только из-за него, да дорогая? Миссис совсем вымотала своего мистера.

Элис стукнула мужа по бедру эбеновым кулачком.

Тот деланно охнул и продолжил:

— Снега навалило столько, что ты как на перину упал. Пробил снежный гребень сначала — это было феерично, кстати, такой белый взрыв — а потом рухнул на склон.

Мне подумалось, что изнутри это всё ощущалось вовсе не так «феерично».

— Кстати, — вклинился Войцех. — Ребята помогли мне откопать тебя.

Я посмотрел на них и проговорил, растроганный до глубины души:

— Спасибо! Парни, Элис… спасибо.

Хавьер кивнул с таким видом, будто оказывает мне честь, принимая благодарность, Элис кажется смутилась, что на неё было совсем не похоже, а Фрэнк почему-то покраснел.

— Да ладно, — Здоровяк убрал с меня руку и даже чуть отстранился. — Ты сделал бы то же самое. Эй, официант, где моё пиво?

Я недоумённо смотрел на него, не понимая реакции.

— Что? Я что-то не то сказал?

— Нет, нет, всё нормально, — Фрэнк по-прежнему избегал смотреть мне в глаза.

Войцех тихо посмеивался.

— Что? Что такое? — я неуверенно улыбнулся, обводя их взглядом.

После непродолжительной паузы, здоровяк не выдержал:

— Вот дерьмо… в общем, те овцы на ВПП… были мои. Кто-то из служащих не запер загон, — он перехватил суровый взгляд жены и сконфужено скривился: — Ну или я забыл, по рассеянности. В общем, ты извини.

Мне было одновременно смешно и досадно.

— Чтобы загладить свою вину, предлагаю тебе провести ночь с моей женой, — здоровяк бросил на Элис задиристый взгляд.

Она не осталась в долгу:

— Конечно, Рома, я буду рада расплатиться за нерадивость этого увальня.

Элис посмотрела на меня томным взглядом.

— Эй! — тут же воскликнул Фрэнк, не рассчитывавший, что жена ответит на его провокацию.

— Не втягивайте меня в свои сексуальные игрища, — я, смеясь, выставил руку в останавливающем жесте.

— Ты не знаешь, от чего отказываешься, — Элис подалась ко мне и с придыханием зашептала на ухо: — Убила бы эту здоровую скотину, да он скоро станет отцом.

— Эй! — снова воскликнул Фрэнк и развёл нас в стороны, словно невесомых кукол.

Мы расхохотались.

Здоровяк пристальным взглядом посмотрел на жену, потом опять расплылся в улыбке и повернулся ко мне:

— Она тебе сказала? Да? Сказала? — И не дождавшись моего ответа завопил: — Я стану отцом, чувак! Стану отцом!

В очередной раз стиснул меня в своих каменных объятиях.

Я не сумел сдержать стона от пронзившей боли.

— О, прости, прости! — он сразу отпустил, но успел получить от Элис.

В этот момент принесли еду и напитки.

Мы звякнули бокалами с вином, пивом и водой и принялись вкушать яства старины Хо.

В хорошей компании время летело незаметно. В какой-то момент возле нашего стола вдруг появился сам управляющий платформой.

— Дядушка Хо! — воскликнул Фрэнк, успевший изрядно набраться. — Присаживайся!

Китаец в строгом черном шёлковом халате до пят, вежливо поклонился и проговорил:

— Благодарю. Но, к сожалению, вынужден отказаться от вашего щедрого предложения. Я лишь хотел поинтересоваться самочувствием господина Златова, и всем ли он доволен?

— Спасибо. Всё хорошо.

— Тебя удовлетворила компенсация за испытанные неудобства?

Подмывало раскрутить старого скупердяя ещё и на этот ужин, но показалось слишком мелочным.

— Вполне, — я церемонно склонил голову.

— Замечательно. В таком случае, могу ли я оторвать тебя от трапезы и попросить пройти со мной?

Я перехватил удивлённый взгляд Войцеха.

Меня тоже это слегка смутило. Кроме того, что Дядюшка Хо вообще редко появлялся в баре, предпочитая вести дела в личном кабинете на обзорной палубе, так ещё хотел поговорить о чём-то на ночь глядя.

— Да, конечно.

Когда мы немного отошли от стола, Хо негромко сказал:

— Я прошу прощения, но на самом деле с тобой хотел поговорить не я, а вон тот господин.

Он ладонью указал на дальний угол заведения, где за отдельным столиком, с бутылкой вина и нетронутой тарелкой лапши удон, сидел какой-то странный субъект.

— Он попросил меня передать тебе приглашение, и я был бы крайне признателен, если бы ты его принял.

Мне показалось, или Хо действительно нервничал?

Слегка сутулился, постоянно потирал указательным и средним пальцами подушечку большого, периодически облизывал губы.

Будь я чуть трезвее, то подумал бы, что управляющий платформы попросту боится.

Хм, как интересно. Ну что же пойдём посмотрим, кто заставил Дядюшку Хо так напрячься.

— Веди, — велел я.

Когда мы подошли, незнакомец, не вставая, окинул меня пристальным, изучающим взглядом.

— Это господин Джереми, — представил Хо.

— Джеремая, — поправил мужчина.

Хо продолжил.

— Он под большим впечатлением от твоего сегодняшнего полёта, и у него для тебя есть предложение.

Хо указал мне на стул, подождал пока я присяду, после чего поклонился и отошел на несколько шагов назад.

Такая манерность управляющего невольно настраивала на серьёзный лад.

Джеремая по-прежнему молчал, всё так же разглядывая меня.

Я рассматривал его в ответ и ждал.

Тип был странным. Среднего роста, насколько я мог определить — он так и не встал со стула — темные волосы зачесаны назад и блестели, широкое лицо, волевой подбородок, густые брови, карие, почти чёрные глаза и тонкие, плотно сжатые губы. Одет был во всё черное: рубашка, брюки, боты, тонкий плащ. Таких нарядов мне не встречалось за время моих путешествий. В скупых движениях ощущалась сила, хотя особо крупным я бы его не назвал. Мне почему-то показалось, что под плащом у него скрыто оружие. Хотя складывалось впечатление, что, если дойдёт до драки, оно ему не понадобится. При взгляде на него в голове крутилось одно слово: «опасный».

А может во мне просто говорила усталость и бутылка сливового вина.

— Я видел, как хладнокровно вы действовали утром, — вдруг «ожил» Джеремая.

Он быстро развернул салфетку, заправил её за воротник рубашки, потом взялся за приборы и перемешал лапшу. Переход от сосредоточенного разглядывания и молчания к беседе произошёл так резко, что захотелось обойти сзади и поискать, где у этого типа выключатель.

А между тем разговор продолжался, будто мы вели его уже продолжительное время:

— Мои познания в авиационном искусстве слишком малы, чтобы воспринимать всю полноту картины, но тем не менее, я оценил ваше мастерство. Я правильно заметил: первый раз вы пытались сесть на платформу с уже неработающими двигателями?

В его голосе слышалось неподдельное любопытство. Это если не располагало, то как минимум не отталкивало.

— Ага.

— Впечатляет, — Джеремая многозначительно покивал. — Трудный выдался полёт?

— Бывали и легче, — я пожал плечами. — Но, на самом деле — ничего особенного. В такие моменты главное — сохранять спокойствие.

— Вина?

— Нет, благодарю.

— Тогда «за спокойствие», — собеседник отсалютовал мне бокалом.

Отпив глоток, он вдруг спросил:

— Вы русский? — и добавил: — Не доверяю русским.

— Я не торгую доверием, у меня работа попроще, — я сделал движение, намекающее, что готов встать и уйти.

Мне кажется, я уделил ему достаточно внимания и был совершенно не в настроении тратить время на светскую болтовню.

— Знаете, — он будто и не заметил моего движения. — Хо выдал вам самые лучшие рекомендации, что я вообще слышал о пилотах, а потом и сам смог убедиться в его правоте. Поэтому хочу предложить вам контракт.

— Если честно я немного устал, да и не планировал брать заказ в ближайшее время, — от этого типа так и веяло неприятностями.

— Если возьмётесь за контракт, — сказал Джеремая, — то сможете очень хорошо заработать, и получить постоянные бонусы.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Заказ крайне важный, очень срочный и весьма... деликатный.

— О какой сумме и каких бонусах речь? — поинтересовался я небрежно, всё ещё демонстрируя готовность встать и уйти.

— Если справитесь, вознаграждение составит две тысячи золотых юаней или монет любой другой чеканки в эквиваленте. Техническую поддержку в трёх Пределах без лишних вопросов. И регулярные заказы.