План

Я должен переродиться, я должен стать другим. Чтобы покинуть этот корабль, мне нужно начать с начала, начать с себя. Вселенная услышит меня только тогда, когда я покажу ей всю свою тягу обратно к Земле, обратно к Дереку. Вселенная привела меня сюда и отсюда проводит. Я должен лишь начать все с чистого листа.

— Шепард? — Татри появился позади меня, сидящего в кресле пилота. Я смотрел в Пустоту и, без сомнений, она успокаивала и дала собраться с мыслями.

— Как же здесь тихо, — пробормотал я, — на Земле все иначе, там постоянно шум, гам, нет ни секунды подобной тишины.

— Шепард, у нас большой избыток элемента, который можно использовать как топливо, пока двигатель еще в состоянии работать на минимальной мощности.

— И что ты хочешь от меня, Татри? Кажется, ты принимаешь уже все решения сам.

— Так как вы единственный живой представитель экипажа «Тайги», я полностью и беспрекословно исполняю ваши приказы.

— Правда? Вот тебе приказ — доставь меня домой, сию секунду.

— Я не могу выполнить этот приказ, Шепард. Мне вновь доложить вам по какой причине это невозможно?

— Вот видишь, ты не исполнил моего приказа. Что с тобой не так, а? Ты лжешь мне?

— Я не могу вам врать, Шепард. Это не заложено в моей программе.

Я встал с кресла и почти подошел вплотную к Татри.

— Да? Возможно это и так, только вот есть факты, Татри, факты, которые указывают только на твою причастность ко всей этой гребанной мистике на корабле. Тебе сказать, какие из них? Да вот самый простой пример — шлюзы! Какого черта они закрываются тогда, когда мне нужно, чтобы они были открыты? Помимо меня только ТЫ на корабле можешь ими управлять. А что на счет камеры? Той самой, которая вдруг внезапно отключилась, когда образовалась брешь в корабле и туда попал этот червь? Именно в тот самый момент! Насколько я знаю, только ты в состоянии включать и отключать камеры слежения. Но да ладно, черт бы с этим всем, возможно, это и правда все сбои, внезапно возникшие в неподходящее время в неподходящем месте, только вот одно мне не дает покоя, совсем одна крохотная деталь. Ты там не отключился случаем? Так слушай сюда, слушай! Та самая деталь из разговора Филипса и Бориса, случайно услышанную мной, где они обсуждали тебя. Филипс был очень зол, когда узнал, что тебя не успели перепрошить перед вылетом. Наверняка эта прошивка, или как там её, нужна была для устранения твоей лжи, твоего непонятного и неясного до сих пор поведения.

Красные глаза Татри во время моего разговора то и дело потухали и вновь ярко начинали гореть. Как только я закончил отчет обо всех своих подозрениях, он произнес:

— По каждому вашему пункту подозрения я могу составить подробный отчет, если вы того пожелаете.

Мои руки опустились, и я вновь сел в кресло.

— Не нужно никаких отчетов, ничего не нужно, — произнес я почти шепотом, — я хочу верить тебе, Татри, но после таких совпадений это сделать очень трудно.

Мои подозрения на счет Татри были сильны, но не до конца обоснованы. Татри, как и немногие другие роботы, созданные человеком, всегда придерживались трем законам робототехники, согласно которым они не могут нанести вред человеку. Если бы я был силен в робопсихологии, как доктор Сьюзен Келвин из рассказов Азимова, возможно, мне бы и удалось объяснить такое возможное поведение Татри, но я им не был.

— Шепард, я хотел бы вернуться к обсуждению избытка элемента в грузовом трюме. Какой будет ваш приказ относительно использования элемента?

— Что ты там предлагал?

— Использовать элемент как топливо, пока двигатель находится в рабочем состоянии. Пока что это единственный оптимистичный вариант для нашей с вами ситуации.

— Пролететь еще километров пятьдесят и сдохнуть через лет семь, оставаясь на одном месте и надеясь на призрачный шанс спастись? Очень оптимистично.

— Я могу сообщить вам расстояние, которое мы можем проделать, если вы мне позволите вновь сообщать вам вычислительные данные.

— Валяй.

— Элемента на борту хватит, чтобы проделать путь длинной в двадцать пять тысяч семьсот тридцать шесть километров, двигаясь со скоростью пять километров в час.

— Если двигатель не загнется раньше, — сказал я, — и куда нас это приведет? Мы только истратим попросту элемент. Нет, так дело не пойдет. Еще варианты?

— Иных вариантов нет, Шепард. Без полностью рабочего двигателя кораблю не проделать длинных путей.

Стоило Татри в очередной раз упомянуть про двигатель, как в памяти тут же всплыла картинка. Момент, когда я последний раз видел двигатель и кусок трупа под ним. В мыслях по-прежнему были эти взмахи, эти удары, это отделение плоти. Я был не в себе уже второй день, как только это все закончилось.

— Там под двигателем лежит туловище нашего механика, мы должны убрать его оттуда. На борту и так хватает всякого дерьма, а вот призраков мне тем более не надобно, — сказал я, а затем добавил: — к тому же, у меня появилась одна мысль касательно элемента, но мне нужно попасть к двигателю.

— Что вы хотите от меня, Шепард?

Я встал с кресла, подошел к Татри и дотронулся до его боковой обшивки. Элемент, из которого он был сделан, был холоден и мягко вибрировал от нескончаемых механических процессов внутри. Дружеским тоном я обратился к роботу:

— Пообещай мне, что шлюз не закроется вновь.

— Я не могу обещать вам, Шепард, это не заложено в моей программе. Я могу обеспечить закрытие и открытие шлюза по вашему приказу, но если шлюз вновь закроется по неведомой мне причине, я не смогу ничего сделать.

— Ну, раз двери не закроются, то ты останешься совсем один, друг мой. Кислорода в костюме хватит на часок, я помру, а ты будешь сам думать, как выбираться.

— В чем заключается ваша идея?

— Она безумная, но все же стоит попробовать.

— Вы посвятите меня в неё, Шепард?

— Да, как только окажусь возле двигателя. И, Татри, я думаю, нам еще предстоит долго быть друг с другом, поэтому называй меня просто Стэн, от моей собственной фамилии уже начинает тошнить.

— Хорошо, Стэн.

***

Прежде чем войти в двигательный отсек, я позаботился о замене баллона в костюме. Сделать это, как оказалось, было не сложно, даже Дерек на моем месте сделал бы все за считанные минуты. Он у меня сообразительный парень, наверняка вырастет гениальным ученым или пойдет по стопам матери.

Интересно, как он там? Знает ли, что произошло?

Я так хочу к нему вернуться, обнять его, сказать все то, что накопилось за этот месяц. Вспомнилась его загадка, которую он загадал мне за день до отлета: «Назови мое имя, и меня нет». Я обязательно подумаю над ответом, у меня еще есть время.

Шкала, показывающая количество кислорода в баллоне, была на максимальной отметке, я мог находиться в открытом космосе около часа. На всякий случай прикрепил к поясу еще один баллон, заранее наполненный кислородом. Пояс костюм не предусматривал, поэтому я просто прикрепил его скотчем, ну и глупо же это выглядело. Обязательно одел очки, так как они были частью плана.

Мое доверие к Татри по-прежнему висело на волоске, все эти события, произошедшие необъяснимым образом, никак не позволяли принять его слова всерьез. Я знал, что сейчас иду на рискованный шаг и у него есть отличная возможность вновь закрыть шлюзы, и дать мне умереть, но иного пути нет. Я должен воспользоваться шансом и выбраться отсюда, иного пути я до сих пор не вижу. Чутье и интуиция требуют идти вперед, и, пожалуй, я подчинюсь им. Заодно и проверю верность Татри.

Когда костюм был одет, я подошел к шлюзу и остановился, сам не зная зачем. Я дотронулся до двери и даже сквозь перчатки ощутил холод корабля. Он такой холодный, словно умирающий человек, лежащий в теплой кровати и готовый оставить жизнь в любой момент. Его главный орган — сердце — перестало работать правильно, перестало биться так же сильно, как прежде. Этот корабль не просто кусок элемента, он дышит! Он такое же живое существо, как и я, как и все мы! Я должен помочь ему, я знаю, что должен это сделать, несмотря на опасности, подстерегающие меня на пути к его исцелению.

Мой план, ровно, как и моя задумка, крепко осели в голове, я был готов на все ради воплощения их в жизнь.

— Татри, я надеюсь на твою помощь, — прошептал я чуть ли не сам себе.

— Я сделаю все, что заложено в моей программе, Стэн.

— Тогда открывай.

Шлюз открылся и через пару минут я оказался в Пустоте. Хоть времени и было достаточно, я не хотел находиться здесь слишком долго и принялся за дело.

Шар внутри двигателя крутился по часовой стрелке с крохотной скоростью. Последний раз, когда я наблюдал за его работой, он был резвым, да такой, что я зрительно не успевал следить за оборотами шара. Он был быстрым, будто пропеллер вертолета, крутившийся в тысячу раз быстрее. Его окружали разряды тока, но теперь лишь небольшие искры.

Я взялся за поручень и опустил голову вниз, дабы еще раз разглядеть тело, находящееся под двигателем. Плоть уже успела замерзнуть и превратиться в ледяной фарш. Кожа не была розовой. Ее словно накрыло белой пленкой, появляющейся на застоявшемся молоке.

— Татри, ты на связи?

— Да, Стэн.

— С дверями... все хорошо?

— Да, Стэн.

— Это радует, хоть и не прошло пяти минут. Так, ты должен подключиться к моим очкам и видеть все, что вижу я, получится?

— Да, Стэн.

— И давай как-то разбавь ты уже свои: «Да, Стэн». Отвечай проще, разнообразнее, идет?

— Ладно, Стэн.

— Ну, это уже лучше.

Татри подключился к моим очкам и теперь смог наблюдать моими глазами.

— Ты видишь двигатель? — спросил я.

— Угу, Стэн.

— Теперь момент истины, тот самый план, который я намерен тебе поведать. Ты мне сказал, что у нас избыток элемента, еще с астероида. А что, если мы не будем тратить его впустую, а построим новый двигатель или починим этот? Просто посмотри и скажи мне, что это возможно сделать. Ты разбираешься в технической составляющей корабля, в тебе есть огромная база данных по эксплуатации корабля. В отсеке запчастей должны быть нужные инструменты, я уверен. Ты знаешь, из чего состоит двигатель, каждую его деталь. Что скажешь, Татри?

Сердце не переставая барабанило, капли пота текли по очкам. Я надеялся на положительный ответ Татри, ибо знал, что больше не в состоянии что либо придумать.

— Технически, такое возможно, Стэн.

Я улыбнулся, сердце перестало беспорядочно биться. Мне стало хорошо и на секунду я даже оглох от счастья.

— Вот видишь, Татри? Я знал, знал, что мои чувства не обманут меня! Сколько это займет времени? Неделю, месяц?

— На Земле двигатели этой модели обычно строят несколько человек. Необходимо соблюдать особые технические правила и прочие тонкости работы. Пять человек строят двигатель в течение года и больше. Они меняются сменами каждые пять суток и работают до двадцати часов. Учитывая тот факт, что вы всего один и не владеете техническими навыками, то на постройку уйдет куда больше времени.

Радость, словно призрак, исчезла с лица и по коже прошлись мурашки.

— Татри, сколько времени займет создание двигателя с нуля?

— С учетом всех вышеперечисленных фактов, ссылаясь на результаты моих анализов, постройка будет продолжаться пять или шесть лет с момента начала.

— Этого не может быть, как можно строить так долго?

— Стэн, я могу перечислить вам все необходимые действия для постройки двигателя, но на это уйдет около суток, вы готовы к прослушиванию?

— Нет, нет, не надо. Хорошо, а что на счет починки этого? Мы сможем его починить?

— Починка данного двигателя возможна, но это все равно, что начать постройку с самого начала. Затраты времени схожи с теми же, что и с постройкой.

— Боже, неужели... нет, я... неужели нельзя сократить время на постройку или починку?

— Если вы готовы спать по два часа в день, то на постройку может уйти около года, но данный вид работы не желателен, ибо вы, будучи не выспавшимся, можете упустить крохотную деталь, которая в дальнейшем повредит двигателю. Самый оптимальный вариант — работа в течение пяти лет, с учетом десяти часов сна в день.

— В голове каша, мне нужно будет подумать, тут никак не место для раздумий. Хорошо, Татри, я попробую убрать тело, будь на связи.

— Разумеется, Стэн.

Я протянул руки к туловищу Бориса и словно до камня коснулся. В голове никак не укладывалось, что этот ледяной кусок некогда был человеком, теплым, ходячим, живым. Он был первым, кто объяснил мне, как пользоваться костюмом перед выходом на астероид. Это было так недавно, но казалось, что прошло уже много времени.

Я со всех сил принялся тянуть тело вперед, но оно даже не шелохнулось. К тому же, наэлектризованный шар внутри двигателя продолжал крутиться, сбивая меня с толку. Попытавшись это делать снова и снова еще несколько минут, я оставил это дело. Тело не вытащить, никак. Оно словно примерзло ко дну двигателя.

— Татри, нам нужно избавиться от тела. У тебя есть предложения?

— Да, но последствия могут быть нехорошими.

— Последствия?

— Я могу отключить двигатель и поднять его на несколько сантиметров, благодаря чему вы сможете вытащить тело.

— А что на счет последствий?

— Двигатель при повторном включении может не заработать. Корабль потеряет какую-либо мобильность.

— Проклятье.

Мне хотелось ненавидеть себя, ненавидеть Татри за его ужасные прогнозы, ненавидеть всех. Руки опустились, мысли спутались.

— Раз ты сказал, что разницы между починкой двигателя и создания его с нуля нет почти никакой, то я думаю, ответ очевиден. В любом случае, не смогу же я заниматься починкой, когда рядом будет лежать труп? А точнее половина трупа...

— Так что мне делать, Стэн?

— Поднимай, — незамедлительно ответил я, — будем надеяться на лучшее.

— Приступаю.

Почти сразу после слов Татри двигатель перестал крутиться и под ним образовался пар, чьего шипения я не мог услышать из-за вакуума. Двигатель принялся медленно подниматься, а я схватился за тело и принялся тащить. На этот раз оно поддавалось тяге, постепенно. Спустя некоторое время, мне все же удалось вытащить туловище полностью. Как только это было сделано и часть Бориса оказалась у меня в руках, я испугался и бросил тело в Пустоту. Размозженная голова, ровно, как и грудь, уже ни капли не напоминали Бориса, а скорее, это был сплющенный кусок твердой плоти. Холодный кусок тела улетел прочь и оставалось только гадать, где оно окажется через много лет.

— Они не заслужили умереть вот так, не заслужили, все они этого не заслужили, — прошептал я сам себе, провожая взглядом Бориса.

— Стэн, мне включать двигатель?

— Да, попробуй.

К сожалению, удача обошла меня стороной. Двигатель не подал каких-либо действий, больше не шумел и не вибрировал как прежде. Казалось, что он умер окончательно, но я посчитал иначе. Он всего лишь пал в глубокий сон, как и весь корабль. Только я, с совместными усилиями робота, могу помочь кораблю вновь зажить жизнью. Впереди много работы, но для начала нужно все обдумать.

— Открывай шлюз, Татри, нам нужно многое обсудить.

***

Огромная бочка, доверху наполненная элементом (так показывала шкала возле дна цистерны) напоминала огромную сторожевую башню, стоящую во мраке. Ее края были наполнены доверху, за что пришлось заплатить чудовищную цену. Иногда риск не стоит того, чтобы начинать с ним игру, жаль, что этого не понимают многие. Я дотронулся до металлической бочки — холодная, как смерть. Я бы хотел сжечь её, уничтожить, утопить. Сделать так, чтобы она никогда не существовала, ибо содержимое её напоминало горькую утрату и все те бедствия, что свалились на меня, как снег в майе. Но я не мог этого сделать.

Я заметил лестницу, ведущую на платформу, где была возможность рассмотреть содержимое бочки. Ноги сами принялись идти по лестнице и остановились только тогда, когда моим глазам открылись тонны жидкого элемента. Цветом жидкость была похожа на ртуть, только чуть темнее.

— Татри, почему элемент стал жидким? — поинтересовался я.

Татри находился прямо подо мной. Он обратил свои ярко-красные глаза вверх, в мою сторону.

— Элемент нагревается в бочке до жидкого состояния для более удобной транспортировки.

Тут же вспомнился последний мною наблюдаемый перенос Элемента с места на место. Глаза принялись искать крохотного смельчака размером с мяч. Я обнаружил его в дальнем углу комнаты в выключенном состоянии. Логично, что элемент плавился, иначе совсем не представлялось, как эти круглые товарищи выкатываются из отсека корабля как шары для боулинга.

— Даже не верится, что весь этот элемент может уйти на постройку одного двигателя, — сказал я почти шепотом.

— Большая часть элемента при создании просто уничтожается и только около десяти процентов уйдет в эксплуатацию. Конечно же, я еще учитываю количество элемента, которое предстоит использовать для постройки стены двигательного отсека.

— Стены? Разве нельзя просто перенести двигатель?

— Нет, двигатель не может быть перенесен по техническим причинам.

— По техническим причина? Каким же?

— Стэн, анализ вашей речи, ваших манер, ваших действия позволяет мне сделать выводы, что вы — человек, не разбирающийся в технике, области инженерии, механике и прочем. Я, на основе своих анализов, могу лишь дать вам пояснение понятное вам.

— Ты анализируешь меня? Без моего ведома и разрешения?

— Я сделал это еще при взлете корабля.

— Вот оно что, да ты прямо чертов психолог. Ну, давай, объясни мне на моем языке.

— Двигатель корабля — это как человеческое сердце. Представьте, что сердце вы заставите работать в области кишечника.

— Я понял тебя Татри, я понял. В таком случае, это просто прибавит работы. Надеюсь, стены не пять лет строятся?

— Вы можете потратить на это месяц, может и больше, может и меньше, в зависимости от ваших усилий.

— Ну, это воодушевляет. Ладно, построим мы стены, что дальше?

— Дальше вы можете приступать к постройке двигателя, используя уцелевшие запчасти от предыдущего, коих достаточно мало.

— Стало быть, двигатель точно не починить?

— Это возможно, но я бы не советовал. На починку и постройку уйдет почти одинаковое количество времени, как я уже сказал, но, в случае создания нового, шанс, что он заработает, гораздо выше.

Я принялся думать и осознавать, что мне предстоит делать, с чего начать постройку стен, но вдруг Татри сказал то, чего я совсем не ожидал услышать от него:

— Стэн, я засек в вашей каюте признаки движения.

— Что ты сказал?

— Я не могу увидеть источник, камера именно в вашей каюте не работает.

Я мигом спустился вниз и механически схватил мультиинструмент, лежащий на столе с другими неизвестными мне пока что инструментами. Я покинул отсек и бегом направился к своей каюте. Когда я ходил по коридору, то свет впереди меня загорался, освещая путь. Свет горел до тех пор, пока я не отходил на определенное расстояние от него, а затем потухал, давая загораться новому, что был впереди. Все это мне напоминало некий строго исполняющийся караул. Пост сдал! — кричала лампа позади за секунду до того, как померкнет. Пост принял! — отвечала следующая лампа, загоралась на несколько секунд, и кричала следующей. И так постоянно. Секунду, с каких это пор я вообще предполагаю, что лампы умеют разговаривать? Одиночество сведет с ума любого. Экономия электричества делало свое дело, адреналина в организме прибавлялось еще больше. Я чувствовал себя беспомощным, даже держа в руках уже приготовленный топор. Вдруг не все так плохо и Татри просто обознался? А может, это спасатели? Может кто-то остался жив? Лили? Может это она? Я ускорил шаг.

Отсек с восемью шлюзами был у меня под носом. Слева были комнаты Линды, Филипса, Стивена, Лили. Справа — Бориса, Скотта и... моя, шлюз которой то приоткрывался, то закрывался, словно его заклинило. Внутри горел свет.

— Татри, ты здесь?

— Да, Стэн.

— Ты видишь шлюз?

— Вижу.

Я сделал шаг в сторону своего шлюза и поднял топор над головой.

— Кто там, а ну выходи!

И почему-то я еще добавил:

— Лили, это ты?

Тишина. Я сделал еще один шаг и услышал щелчок, после которого свет внутри моей каюты погас, а потом и во всем коридоре. Я услышал шум, что-то падало, и звуки падения были все ближе и ближе.

— Татри, ты видишь что-нибудь?

Татри молчал.

— Татри! Татри отзовись!

Я принялся махать топором, сражаясь с темнотой один на один, пока не наступил на какой-то предмет и упал, выронив оружие из рук. Я сильно ударился головой и почувствовал, как нечто шершавое и склизкое дотронулось до моей руки. Я тут же отдернул руку и попятился назад, пытаясь руками нащупать топор.

Свет вдруг загорелся и все, что я успел заметить, это тень, ускользающую в следующий коридор.

— Стэн?

Сзади меня появился Татри и сильно меня напугал.

— Ты видел это, видел?! — я быстро дышал из-за накопившегося адреналина внутри меня.

— Видел что, Стэн?

— Я не знаю! Что-то! Оно ушло к мостику.

— Стэн, здесь никого нет и не было с тех пор, как погибли другие члены экипажа. Вы велели мне провести расчет о количестве элемента, который мы будем использовать для постройки стены, а сами ушли в свой отсек и зачем-то схватили часть кабеля.

Я посмотрел влево и в действительности обнаружил кусок кабеля, который несколько минут назад был мутиинструментом.

— Что же это со мной происходит, — глаза не отрывались от кабеля, одиноко лежавшего у меня под ногами. — Галлюцинации?

— Возможно, Стэн. Вы оказались в стрессовой ситуации, да и по-прежнему в ней прибываете. Длительный стресс и отсутствие взаимодействий с людьми могут вызвать галлюцинации.

Я попятился назад и прижался к стене. Не хотелось верить, что я схожу с ума, но факты были на лицо. Сначала те желтые глаза в мусоропроводе, потом Стивен, а теперь это.

— Татри, на корабле точно нет никого? — неуверенно спросил я.

— Я не улавливаю никаких признаков движения и не получаю никакого визуального контакта. На корабле только вы и я, Стэн.

Одному спятить совсем просто, учтивая еще то, что ты находишься на огромном корабле. Я попытался встать, но голова невыносимо затрещала. Я и совсем забыл, как ударился, когда упал споткнувшись обо что-то.

Почесав немного голову, словно надеясь, что это поможет изгнать боль, я зашел в свою каюту. Заходил я медленно и осторожно, мысли, что там еще кто-то есть, не давали покоя, однако когда шлюз был открыт полностью, я обнаружил обычную картину. Кровать была заправлена, компьютер для работы был включен. Единственное, что выбивалось из всего этого чистого пейзажа, так это игрушечный космонавт, лежащий на полу. Космонавт Джек, которого Дерек отдал мне перед полетом, лежал обычно возле иллюминатора и оттуда наблюдал за всей бесконечностью Пустоты. Сейчас, по какой-то причине, он был не на своем обычном месте.

— Должно быть, упал, — сказал я себе и взял в руки игрушку.

Я вспомнил момент, когда Дерек мне подарил его, вспомнил обещание данное ему. Я как можно крепче стиснул в руке игрушку и обернулся.

Татри висел прямо у входа, передвигая свои красные глаза из стороны в сторону, словно пытаясь взять меня в объектив и сфокусировать.

— Все в порядке, Стэн?

Я посмотрел на космонавта, затем прижал его к груди и сказал:

— Нам предстоит много работы, Татри, давай приступим. Меня ждет сын.

Так начался мой первый рабочий день, всего один из тысячи.