Глава 4

Сильные руки сжимают талию, поддерживая на весу вполунаклонной позе, суповая жижа планомерно пропитывает одежду, а золотисто-карий взор прожигает насквозь, притом с такой интенсивностью, что американский чаудер уже не кажется настолько горячим, как в первые секунды.

— Опять ты?!

Мужчина так и не отпускает, пока я в ужасе осознаю, насколько же паршивый у меня сегодня день.

— Нет, Святая Дева Мария, млин. Тебе показалось! — огрызаюсь, дёрнувшись назад, и оглядываюсь по сторонам в поиске выпавшего телефона.

Гаджета нигде не видно. А чужая хватка становится лишь крепче. Более того, продолжающиеся поиски телефона бесцеремонно прерваны. Брюнет обхватывает пальцами за подбородок, поворачивает моё лицо и фиксирует в одном ему выгодном положении, вынуждая смотреть исключительно на него.

— Ну, Дюймовочка… — протягивает он угрожающе. — Ты что здесь забыла? — добавляет требовательно.

Участвовать в его допросе у меня нет не только желания, но и времени, поэтому предпринимаю новую попытку освободиться. Тоже тщетную.

— Я? — отзываюсь вынужденно. — Тебе-то какое дело? Ты сам-то здесь что делаешь? — бросаю встречно. — И может быть, отпустишь уже?

Не тут-то было.

— Зачем? Чтоб ты на меня ещё что-нибудь пролила?

Обречённо вздыхаю.

Да, я виновата. Но ведь проблема не только во мне. Какого чёрта он не отпускает? Опять. Мне необходимо завершить разговор с сестрой, оставить подпорченный обед на посту охраны, а ещё лучше — заказать новый, потом отпроситься у шефа и отправиться, наконец, на поиски матери, которая запросто может попасть под машину, не заметив ту, или же просто-напросто заблудиться, а потом уснуть под первым кустом. И кто знает, когда потом мы её вообще найдём. Осенние ночи — действительно холодные.

— Я спешу, — проговариваю сквозь зубы. — Правда. Я очень спешу! — подчёркиваю для особо непонятливых. — Тысяча извинений и всё такое, — заверяю, надеясь, что это поможет вернуться к своей настоящей проблеме. — Я правда тебя не заметила. Снова, — каюсь спешно. — Но я не специально! — заверяю. — И мне очень нужно идти! Меня ждут!

На этом временный приступ моей вежливости, приправленный плохо скрываемой ноткой раздражения, заканчивается. А всё потому, что...

— Тебе нужно идти? — издевательски неспешно повторяет брюнет. — А мне нужна чистая футболка.

— Нужна — купи. Твоя проблема. И отпусти! — в очередной раз дёргаюсь в его своеобразных объятиях.

На этот раз мои усилия оправдываются, полунаклонная поза становится вертикальной, а взгляду, наконец, попадается злополучный мобильник, который валяется у горшка с фикусом. К нему я и направляюсь. На удивление, мой телефон в целости и сохранности, более того — вызов не прерван. Подобрав гаджет, я слышу ворчливые причитания сестры и не только их:

— Мама! — доносится на том конце связи, наряду со сбившимся тяжёлым дыханием Ариши, которая в настоящий момент явно куда-то бежит. — Варька, всё! Я нашла её, не отпрашивайся! Не приезжай, не надо!

Она отключается ещё до того момента, как успеваю ответить. И это, наверное, даже хорошо, потому что с даром речи в настоящий момент возникает большая проблема. Едва я выпрямляюсь и отворачиваюсь от фикуса, как в меня летит мужская футболка. Ловлю её скорее машинально, нежели осознанно, в тихом шоке рассматривая накаченный обнажённый торс, на котором прежде красовалась эта самая деталь гардероба.

— Я сказал, мне нужна чистая футболка. И это твоя проблема, Дюймовочка. Не моя.

И стоит такой весь в себе и своих словах — уверенный! Даже охрана — и та тихонько фигеет от происходящего. Впрочем, не только они. Прежде заполняющие временный пропуск на пункте контроля девушки банально зависают, как и я, бестолково пялясь на полураздетого самца. Посмотреть там, к слову, действительно есть на что. Как какая-нибудь долбанная девичья мечта — без единого изъяна. Он определённо посещает спортзал: все восемь кубиков стального пресса чётко прорисованы, ничего лишнего, рельеф мышц, проступающий на загорелой груди и широких плечах, так и вовсе… Стоп! Какое мне дело до его внешних данных? Пусть никуда спешить мне уже не нужно, появляются и другие проблемы, требующие срочного решения. На них и сосредотачиваюсь. Почти сразу.

— Да? — удивляюсь в ответ на сказанное им. — И с чего бы вдруг это стало моей проблемой? — перекидываю его футболку на сгиб локтя, попутно открывая приложение, через которое совсем недавно заказывала обед своему начальству.

Заказ шефа — дублирую, с пометкой “срочная доставка”. Чужую одежду — нет, не возвращаю. Хотя очень хочется швырнуть её обратно, желательно прямым попаданием в кое-чью наглючую физиономию. Решаю поступить иначе. Раз уж он настолько уверен в собственных деяниях, пусть за них же сам и расплачивается.

— Потому что, если это перестанет быть твоей проблемой и станет лично моей, тогда тебе это очень дорого обойдётся, Дюймовочка, — всё так же нахально-самоуверенно сообщает брюнет.

Что-то глубоко внутри меня навязчиво подсказывает: совсем не о деньгах он сейчас говорит. Но подсказки интуиции я игнорирую.

— Во-первых, если проблема не моя, а твоя, то и платить не мне — твоё заявление выглядит как минимум нелогично, — неспешно поднимаю сжатую в кулак руку в воздухе и разгибаю указательный палец так, чтобы он видел. — Во-вторых, — разгибаю средний палец, — если твоей гордыне станет легче, просто озвучь сумму и номер счёта, я перешлю тебе стоимость твоей испорченной одежды. В-третьих, заметь, — разгибаю ещё один палец, — встречных претензий я тебе не предъявляю, хотя могла бы, потому что не я одна виновата в том, что ты не смотришь, куда идёшь, так что скажи спасибо за то, что, в отличие от тебя, я такая вежливая и великодушная, — замолкаю, но ненадолго. — Ну а в четвёртых, — разгибаю тоже четвёртый по счёту палец, — я тебе никакая не Дюймовочка, сам ты — Гулливер недоделанный!

Понятия не имею, с чего бы меня вдруг прорывает на такую многословность. Наверное, всё дело в том, что вокруг — полно свидетелей. Об их наличии вспоминаю не я одна. Тот, к кому я обращаюсь, недовольно косится на всё ещё наблюдающих за нами охранников (им только попкорна в руки не хватает, с таким азартом смотрят то на меня, то на моего оппонента), после чего в пару размашистых шагов сокращает дистанцию между нами. Мне стоит больших усилий в эти секунды не сорваться с места. Уж больно вид у него угрожающий. Нависает надо мной, поджав губы, а в глазах — столько гнева, что невольно сглатываю, моментально жалея о том, что не сдержалась.

Вот что стоит промолчать?

Мне же не привыкать…

Да только поздно.

— Лучше бы ты просто снова попросила прощения, — подтверждает вслух мою последнюю мысль брюнет. — А так… — недоговаривает, подозреваю, намеренно.

Зато продолжает пристально смотреть, словно собирается взглядом прожечь во мне дырку. И это жутко нервирует.

— А так… Что? — не выдерживаю затянувшейся паузы. — Снова будешь угрожать, что запихнёшь в багажник? — задираю подбородок, надо же казаться хоть немножечко выше.

На мой вопрос он не отвечает, лишь прищуривается, в демонстративном ожидании складывает руки на груди, неопределённо ухмыляясь.

— Футболка, Дюймовочка. Я жду.

Ждёт он, видите ли…

Я тоже много чего жду от этой жизни.

Но никого же не волнует.

— Футболка, значит. Ну ладно, — на этот раз не спорю, убираю в задний карман джинсов телефон, удобнее перехватываю картонный пакет с пострадавшим обедом и, выдавив из себя наимилейшую улыбочку в адрес того, кто никак не отстаёт, разворачиваюсь в сторону уборной на первом этаже.

Безусловно, ту, на чьей двери обозначено “Ж”. И отстирывать пятна от чаудера я, конечно же, собираюсь на своей собственной одежде. А он… пусть там дальше стоит и ждёт. Без футболки.

Мне-то какое дело?

Тряпица от “Tom Ford” с моей лёгкой руки отправляется в первую попавшуюся мусорку неподалёку от того самого фикуса, где остаётся брюнет.