Глава 5

Пока иду к туалету, так и чувствую, как он продолжает прожигать меня своим негодованием. Тем прямее разворот моих плеч, увереннее осанка и чеканнее походка. Чёрт возьми, я почти ощущаю себя моделью на подиуме…

И шумно выдыхаю, сгорбившись, прислонившись спиной к закрытой на замок двери. На этом мой приступ смелости заканчивается. Нервно кусая губы, я достаю мобильник и проверяю статус своего повторного заказа обеденной доставки. Курьер уже в пути, так что у меня остаётся минут десять—пятнадцать на то, чтобы отстирать одежду и привести её в относительно божеский вид под сушилкой для рук. С пиджаком из жаккарда такой метод быстрой стирки и сушки вряд ли прокатит, а вот с тонким шифоном блузки — вполне. Отослав сообщение Лизе, удостоверяюсь, что терпение Быкова пока не на исходе, своего секретаря он ещё не ищет, быстренько скидываю с себя пиджак, уложив тот на мягкий пуфик около напольного зеркала, а затем принимаюсь за отмывание пятен на блузке, попутно набирая сестре. Та берёт трубку не сразу, лишь спустя череду долгих гудков.

— Варь, я же сказала, всё нормально, я её нашла, — тут же отчитывается Ариша. — Мы уже дома. Она в порядке. Дома закончился хлеб, и она пошла в продуктовый. Вернулась даже с хлебом, — хмыкает довольно, с ноткой гордости.

Учитывая мамино состояние — действительно достижение.

— Хорошо, — улыбаюсь я вяло. — Но я не поэтому звоню. Задержусь сегодня. Приду после одиннадцати, — делаю паузу, с содроганием сердца заранее представляя всё то, что меня ждёт этим вечером. — Может быть, после двенадцати, — добавляю с небольшой запинкой.

На том конце связи воцаряется тишина.

— Ариш?

— Кхм… — закашливается моя близняшка, снова молчит, а дальнейшее звучит уже с неподдельным энтузиазмом: — Ты что, себе парня нашла?!

В этот момент я осознаю, почему она молчала. Переваривала. И переварила совершенно неправильно.

— Ариш, я на работе задерживаюсь, причём тут парень?! — возмущаюсь встречно. — Ты, как никто другой, знаешь, что никакого парня у меня не было, нет и быть не может! Я буду работать! Как и всегда!

Два из пяти пятен побеждены с помощью горячей воды и дезинфицирующего средства, так что моё возмущение не такое уж и категоричное. Иногда учишься радоваться мелочам.

— А-а… На работе, — уныло отзывается девушка, опять замолкает. — Что это вдруг за работа такая ночная? — оживляется снова. — И ты же помнишь, что у меня сегодня смена с восьми?

Тяжело вздыхаю, принимаясь тереть третье пятно.

— Работа как работа. Шеф заключает контракт с иностранцами, всё в спешке, им без разницы, какое время суток. Поэтому и звоню. Ты можешь подмениться?

— Нет, только не сегодня. Сегодня у нас ревизия. Все выйдут. Даже те, кто на больничном, — с сожалением произносит Ариша.

— Паршиво, — вздыхаю тоскливо, заканчивая с третьим пятном, переходя к четвёртому. — Договоришься тогда с тётей Наташей? Чтоб присмотрела, — тру сильнее, крепче прижимая плечом телефон к уху, потому что это пятно — самое большое и просто так не сдаётся моим манипуляциям.

Наталья Тимофеевна — соседка по лестничной площадке, которая выручает нас с сестрой в подобных ситуациях. Надеюсь, и на этот раз не откажет. Иначе я банально не знаю, что делать.

— Да, как раз видела её перед тем, как зайти домой, и говорила, что мне сегодня на смену. Вроде бы она свободна, — соглашается моя близняшка. — Я тебе потом отпишусь в WhatsApp, как узнаю.

— Угу…

Обязательно добавила бы что-нибудь ещё вместо подобного скупого прощания, но предпоследнее пятно на блузке исчезает, и я, прежде чем взяться за последнее, ненароком бросаю мимолётный взгляд на своё отражение. А оно там не только моё! Большую часть зеркала занимает загорелая гора литых мышц, наряду с самодовольно ухмыляющейся физиономией… я уже даже не знаю, как его назвать! Как и не имею ни малейшего понятия о том, как он тут оказывается, ведь я точно помню, что поворачивала механизм затвора на дверной ручке. Как и звука открытия самой двери не слышала, хотя последнее из-за шума воды с крана и того, что я была занята беседой с сестрой… но не в этом же суть!

— Какого?.. — только и успеваю выдохнуть в неподдельном шоке, прежде чем гора литых мышц (до сих пор ничем не прикрытых!) приближается вплотную, после чего впечатывает меня собой в тумбу с умывальником.

Затылка касается чужое обжигающее дыхание. Сильные руки, сомкнутые в кулаки, упираются по обе стороны от меня о край фаянса, заключая в своеобразный капкан. Золотисто-карий взор, как и мой — направлен исключительно на наши отражения, глаза в глаза. Мой пульс моментально учащается. Сердце стучит громче. А немного погодя тихий вкрадчивый шёпот пробуждает мириады знойных мурашек по позвоночнику:

— Мне понравилось твоё приглашение, Дюймовочка.

Терпкий аромат мужского парфюма с отголосками имбиря проникает в лёгкие, просачивается в вены, ускоряя кровоток. По коже проносится холодок. А тепло плотно прижимающегося мужского тела лишь обостряет эти ощущения, застаёт врасплох. Я замираю, пытаясь смириться с непривычными чувствами. Ни в коем случае нельзя им поддаваться.

— Какое ещё приглашение? — буквально заставляю себя заговорить, абстрагируясь от начинающейся войны в моей голове, резко отталкиваюсь и разворачиваюсь, глядя в нахальные карие глаза. — Я тебя никуда не приглашала! — бросаю категорично.

И совершенно зря я это делаю. Моя речь никого здесь не пронимает. Брюнет заново прижимает меня собой к тумбе. А на этот раз я ощущаю не только силу и тяжесть его веса, но и кое-какую сугубо индивидуально-мужскую часть тела, что чувствуется всё отчётливее и отчётливее, всё сильней упираясь мне в живот.

— Как это не приглашала? — насмешливо отзывается тем временем он. — Или скажешь, не ты меня несколько минут назад провоцировала принять вызов, гордо задрав свой симпатичный носик? — заканчивает неожиданно мягко, почти ласково.

Его взгляд плавно соскальзывает с обозначенной части моего лица ниже, к горлу. Надеюсь, он не замечает, с какой силой бьётся пульс на моей шее. Особенно в тот момент, когда внимание нахала смещается ещё ниже, к зоне декольте и узору чёрного кружева, прикрывающего мою грудь.

— Я не бросала тебе вызов, — поджимаю губы.

Что у этого психа только в голове творится?

— Неправда, Дюймовочка, — всё так же на удивление мягко звучит от него, а один из кулаков, упирающихся в край раковины, разжимается, после чего он заносит руку выше в явном намерении прикоснуться, отчего я невольно вжимаюсь в тумбу сильней, хотя это совсем не помогает возвести хотя бы на сантиметр больше дистанции между нами. — Сперва испортила мою одежду, потом унизила, потом оставила ни с чем… Ты же не думаешь, что я это просто так проглочу?

Ни о чём таком я правда не думаю. Разве что о том, что мне катастрофически не хватает кислорода. Дышать становится всё сложнее, будто весь воздух в одночасье выкачивают из помещения. Но объясняться с ним по этой части я, конечно же, не собираюсь.

— Как ты сюда вообще попал? — прищуриваюсь подозрительно, меняя тему разговора.

И вздрагиваю, когда его пальцы всё же касаются моего плеча.

— Вскрыл замок. Он у вас ненадёжный, — безразлично откликается мужчина, пока я пытаюсь уклониться от его нового прикосновения. — Миленькое.

Не сразу до меня доходит, что речь о моём нижнем белье.

— Прекрати! — требую в ответ и отклоняюсь назад, раз уж никакой другой альтернативы пока не приходит в мой разум. — Не надо. Не делай, — добавляю уже не столь уверенно.

С чего бы ему меня слушать?

— Не делать… как, Дюймовочка? — интересуется встречно брюнет. — Так? — подцепляет пальцами бретель и тянет в сторону.

Ударяю по его руке ещё до того, как осознаю всю полноту своей реакции. Он же — непонятно чем довольный, в полнейшем снисхождении улыбается на мои действия. А потом...

— Или так?

Тут я громко охаю. Ровно в тот момент, когда широкие сильные ладони крепко смыкаются на моей талии. Секунда — я приподнятая и усажена на тумбу. Ещё одна — колени разведены в стороны, и я вынуждена обнимать ногами мужской торс. Вода в кране до сих пор течёт, отодвинусь назад — вся вымокну, грохнувшись задницей в раковину, так что альтернатива — так себе. Но и оставаться на месте — тоже последнее дело.

— Да прекрати ты! — скатываюсь в истерику, толкаю обнаглевшего и приставучего, хотя все мои попытки тщетны.

Моя реакция его лишь забавляет.

— Тише, Дюймовочка, тише, — успокаивающим баюкающим тоном шепчет он мне на ухо, надёжно фиксируя меня около себя, не позволяя отстраниться.

Обнимает, поддерживая за спину, проводит по волосам.

— Будешь громко кричать, кто-нибудь прибежит, а ты тут полураздетая, трёшься об мой стояк… Что народ подумает: чем мы тут с тобой занимаемся? — звучит уже в откровенной издёвке.

Теперь я начинаю задыхаться по-настоящему.

От возмущения!

Приходится утихомирить свою панику, глубоко вдохнуть, медленно и плавно выдохнуть, призывая дзен.

— Я тебе никакая не Дюймовочка, — отчеканиваю мрачно. — Или я должна тебе ещё раз сто повторить, чтоб ты это усвоил?

— М-мм… Ещё сто раз? То есть ты рассчитываешь, что эта наша с тобой встреча — не последняя? — интерпретирует на свой лад брюнет.

Дебилизм процветает, короче!

Однако я до сих пор стойко стараюсь не поддаваться.

— Не Дюймовочка. Варя. Варвара. Конкретно для тебя — Варвара Андреевна. Демидова.

Через мгновение я начинаю сожалеть о том, что выдаю ему своё настоящее имя. Впрочем, не всё так плохо.

— Глеб. Филатов, — любезным тоном представляется в ответ мужчина. — Обойдёмся без отчества, — дополняет с новой улыбкой.

И тут происходит нечто странное. Потому что я улыбаюсь ему в ответ. Да и вообще, вся моя нервозность куда-то испаряется. Просто потому, что невозможно не улыбаться. Слишком заразительная, беззаботная и открытая у него улыбка. Остаётся лишь странное тепло, исходящее от сильного мужского тела, впитывающееся под кожу, просачивающееся в вены, оседающее где-то настолько глубоко внутри, что так сразу и не определишь…

Имя, вернее фамилия, кажется знакомой, но я списываю это на то, что она весьма распространённая. Хоть улыбаться, как последняя дурочка, быстренько перестаю, и то спасибо.