Глава 4

Неделя пронеслась словно единый миг, я и опомниться не успела, как кутерьма учебы закружила меня, так что пришлось забыть обо всем на свете.

События на кладбище успели померкнуть в памяти и, похоже, не только у меня.

Если в первые дни все разговоры были о восставших мертвецах, то спустя пару дней с начала учебного года темы сменились на повседневно-студенческие. А именно: о страданиях студентов от учебы.

Лично я вот страдала от того вала знаний, который на меня обрушился одним махом. Пять лет пропуска — будто целая жизнь. Я отчетливо осознала, что в моей голове почти пусто, и мне просто жизненно необходимо восполнить все, что я когда-то знала от корки до корки. И если с большинством предметов я справлялась достаточно успешно, пользуясь неким блатом среди преподавателей (те, кто знал меня и трагедию моей семьи, давали послабления и возможность догнать остальных), то вот новые магистры требовали от меня по полной. Особенно злобствовала профессор истории магии. Ну вот казалось бы, на кой мне знать, в каком году умер первый траволог Великой Ритании, который получил Гномелевскую премию? Да я даже имени его не знала…

— Хельга, когда там твои сопливусы достигнут половой зрелости? — спросила я этим утром, глядя, как соседка читает им сводку новостей из свежей газеты. Оказывается, растениям даже это было полезно.

— Не сопливусы, а соптимусы. Через два месяца. А что? — немного отвлекаясь, спросила она.

— Хочу взять у тебя пару кустов и высадить их под окнами магистра Ризмар, — устало призналась я, потому что эта мысль упорно не желала покидать мою голову.

Рядом рассмеялась Виктория.

— Отличный план, Лизбет, — через хохот произнесла она, уже привычно сокращая мое имя. — Пусть они сожрут этой дряни голову, ну или хотя бы пару пальцев. Чтобы эта злыдня на зачеты не пришла. У нас как раз через два месяца первый!

Так я узнала, что с профессором истории нелады фактически у всех в академии, кроме…

— Да как вы можете? — возмутилась Хиткович. — Эти растения предназначены совершенно для других целей. А магистр Ризмар — прекрасная женщина, преданная профессии и науке.

— Бла-бла-бла, — отозвалась со своей кровати Виктория, чем, похоже, окончательно взбесила Хельгу.

Та подскочила с кровати и, отбрасывая недочитанную газету почему-то в мою сторону, кинулась на соседку. С кулаками.

Но драка не состоялась.

Не дойдя до кровати Стоун и двух шагов, Хиткович уткнулась в незримую стену, да так сильно, что, стукнувшись об нее, приплющила себе нос до крови.

— Ах ты! — еще больше взревела несчастная.

Но Виктория была невозмутима. Она достала из воздуха тот самый блокнот со схемами и с видом сумасшедшего ученого принялась его заполнять.

— Ага, так и запишем, — показательно громко продекламировала она. — Защита от сумасшедших мышек работает. Лапушка в безопасности!

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а, — взревела Хельга и умчалась прочь из комнаты, по всей видимости, в медпункт залечивать нос.

Двери за ней громко захлопнулись, а я, посмотрев соседке вслед, искренне ее пожалела.

— Зря ты так с ней, Виктория, — укоризненно произнесла я. — Она не заслужила подобного обращения.

— Да неужели? — вскинула бровь соседка. — Заметь, это не я на нее с кулаками бросилась, а она меня ударить хотела. А стена — всего лишь самозащита для меня и Лапушки.

Виктория посадила свою чудесатую куклу на подушку и бережно прикрыла ее одеялом.

— Ладно, мне пора. Через час пары. Кстати, у нас с тобой сегодня совместная лекция у Фенира. Кто-то в расписании додумался совместить общемагический факультет вместе с ведьмовским. Так что сядем вместе, заодно поможешь мне за ним понаблюдать. Нам нужно будет составить график частоты бросаемых на меня взглядов и мечтательных вздохов. Пора бы ему уже начать проявлять знаки внимания более активно.

— Нам? — удивилась я тому, как быстро меня припахали в работу над чужим проектом.

— Ну конечно же нам, — усмехнулась Виктория. — Кроме тебя и Хельги никто не в курсе о Лапушке. Но ее имя я не готова вносить в список помощников.

— А мое, значит, внесешь? — не поверила я такой щедрости.

— Само собой, — легко пообещала соседка и даже похлопала меня по плечу. — Все, Лизбет. Не скучай, я побежала.

Через пару мгновений дверь закрылась и за ней.

Так я впервые за долгое время осталась в комнате одна. Возможно, следовало бы тоже выйти пораньше и поспешить под двери аудитории, но я решила, что могу позволить себе еще минут десять отдыха. Например, за чтением газеты.

Развернув оную, я погрузилась в сводки местных Карингтонских новостей. Вот опять авария на переходе Пикси, кто-то сорвался в обрыв. Новый громкий арест какого-то преступника — Серые Пастыри провели задержание. Свадьба дочери мэра Мойса. Ну и так далее, много-много не особо интересной для меня информации.

По давней привычке я перевернула газету на последнюю страницу и заглянула в колонку, которая всегда интересовала меня больше всего. Некрологи.

Да, знаю, странное хобби. Но для меня было что-то успокаивающее в их чтении, особенно когда я не находила знакомых фамилий. Или находила. Например — свою вымышленную, которую в очередной раз решила похоронить, прежде чем кто-то догадается совместить разные трагические события с моим появлением. И понять, кто я такая…

Хотя я сама, если честно, не до конца понимала природу своего дара. Просто знала — если поймают, мне конец. Серые Пастыри предпочитают держать таких, как я, взаперти, а еще лучше в магической изоляции… а то, по мнению простого народа, мы беду кликаем. Приносим ее всюду — где бы ни появлялись. И проще избавиться от такой, как я, чем объяснять каждому, что он ошибается.

Итак, некрологи.

Я пробежалась по пяти столбикам взглядом, поскорбела вместе с прихожанами церкви святого Гоблина, у них умер святой орк. Опечалилась кончине местного художника, великий был человек. И даже уход неизвестной Сьюзен Колинз заставил взгрустнуть.

Я уже готовилась отложить газету, когда что-то кольнуло меня в грудь и заставило перечитать последний некролог еще раз.

“Коллектив гостиницы «Пристань путника» скорбит о потере Сьюзен Колинз. Она была лучшей сотрудницей и запомнилась всем нашим клиентам как превосходная актриса и певица. Светлая память тебе, наша солнечная Сью…”

Солнечная.

Рыжая.

В памяти вспыхнул образ той самой придорожной гостиницы, где я ночевала до приезда в академию, и утро, когда встретила Виктора Фенира. Он ведь спустился тогда с двумя девушками, и я точно помнила, что одну из них звали Сью, более того, кажется, я видела ее в своем видении позже…

Только потом забыла.

Она просто выскользнула у меня из головы, а ведь я даже собиралась наведаться в трактир снова. И вот сегодня прочла, что девушка мертва.

Я все же отбросила газету в сторону и схватилась за голову.

Неужели опять начинается? Но почему так быстро? Обычно у меня был хотя бы год тишины и покоя на новом месте. Почему я опять вижу все эти знамения зла?

Голову буквально разламывало от вопросов, и мне хотелось кричать. Я ведь не предсказатель, хоть иногда и вижу будущее, а иногда прошлое. Я — нечто другое. Худшее из всего, что могла себе пожелать. И мои видения — это только ужасы. Смерти. Убийства. Трагедии. Я — как маяк, что манит обреченные души показать мне свою ужасную судьбу.

От нервов начала задыхаться. Воздух буквально исчез из моей груди, и я обхватила себя руками, попыталась успокоиться, но тело меня предавало. Зрение вновь исчезало.

Стены комнаты подернулись дымкой и исчезли, являя вместо себя совершенно другое помещение.

Это был чей-то кабинет. Очень просторный, ярко освещенный солнечным светом и богато обставленный дорогой мебелью из красного дерева. За огромным рабочим столом лицом ко мне сидел мужчина — я сразу узнала в нем ректора Гордона Фенира. А вот его собеседник располагался ко мне спиной, но даже так я поняла, кто это — его брат Виктор.

— Ко мне приходил следователь по делу, — произнес ректор. — Сказал, что ты отказался давать показания.

— У меня нет времени на эти глупости, — Виктор отмахнулся от слов старшего брата. — К тому же мне пришлось бы пропустить лекции.

— Это не шутки, — стукнул по столу Гордон. — Умерли девушки. И так вышло, что ты знал обеих. Совпадение? Две девушки с разных концов города, Вик! Многие ли могут похвастать личным знакомством с обеими?

— Мне сказали, обе были представительницами очень древней профессии.

— Так и есть. Но убиты они одинаково. Через день после встречи с тобой.

— Думаешь, я их убил? — Из уст младшего брата слетел смешок. — Тогда арестуй меня.

— Я говорю тебе, что есть возможная связь! Ты ведь спал с ними.

— И что? Они обе были придорожными шлюхами. Да с ними мог спать кто угодно, так же как и убить. Гордон, поверь, если бы кто-то убивал всех, с кем провел ночь конкретно я, список его жертв был бы значительно шире.

Показалось, будто Виктор говорил об этом с гордостью, и я, даже будучи в видении, ощутила очередное разочарование в этом типе. И что только в нем находят, кроме смазливой морды? Кстати, о морде: моя точка зрения неожиданно сменилась, теперь я видела лицо преподавателя.

— Хорошо, скажи, кого там убили? — все же переспросил Виктор у брата.

— Если я скажу тебе их имена, ты все равно не вспомнишь. С твоей идиотской памятью. — Ректор принялся открывать ящики стола, пока не извлек оттуда папку. — Это оставил следователь и пока еще вежливо попросил, чтобы ты взглянул.

Папка перекочевала в руки Виктора. Внутри лежало два снимка. Первую девушку я узнала по рыжим волосам — Сьюзен. Кто-то убил ее, всадив что-то острое в сердце и изуродовав лицо глубоким кровавым росчерком. А вот волосы выделялись на фото ярким пятном, настолько ярким, что было сложно отвести взгляд даже от такого жуткого зрелища, как убийство.

А вот вторую девушку — брюнетку — я не знала. Зато Виктор явно вспомнил.

— Вот эту жалко, — цокнул языком он, показывая брату на второе фото. — Хороша чертовка была. Если не ошибаюсь, жила на Западном побережье возле Мидлтона. Я вел там лекции.

— Все верно, — подтвердил Гордон.

— А вот эта… — Виктор поморщился, явно напрягая память. — Рыжая. Ага, а ты говорил, я не вспомню. Отличный зад…

— Избавь меня от подробностей, — осадил его брат. — Тебе есть что сказать по делу?

Фенир-младший задумался. В кабинете повисла пауза. И все бы ничего, если бы мое внимание сейчас привлекал не сам Виктор, а тьма, клубившаяся за его спиной. Она обступала его плотной дымкой, жалась, ластилась к нему, будто котенок к матери-кошке. Буквально окутывала мужчину собой, словно одеялом…

— Нет, — захлопнул папку магистр, и вместе с этим хлопком тьма исчезла. — Мне нечего сказать. Пусть следователи ищут в другом месте, я точно ни при чем.

— Хорошо, — с тяжелым вздохом ответил ему брат. — Я передам им. А теперь иди, у тебя лекции, уже даже звонок прозвенел. На сегодня разговор окончен.

Стоило этим словам отзвучать, как и мое видение развеялось в никуда. Меня вышвырнуло из ректорского кабинета обратно в мою комнату… где я по-прежнему была одна и, кажется, уже опаздывала на пары.

***

Я прибежала на урок раньше, чем Виктор Фенир.

Ворвавшись в кабинет, быстро посмотрела на пустующее место за столом и сразу услышала крик Виктории:

— Сюда, Лизбет! — она помахала мне рукой, а затем похлопала по пустующему месту рядом с собой.

Я быстро пробралась к соседке и только успела сесть, как дверь распахнулась, являя нам невозмутимого и прекрасного покорителя сердец всея академии.

— Приветствую! — буркнул он на ходу. — Записываем тему урока! Нечисть!

Я удивленно уставилась на Викторию.

— Разве у нас не должно быть вводного занятия? Рассказа о том, что мы будем изучать на его предметах? И…

— Тихо! — шикнула на меня Вики. — Я из-за тебя ничего не слышу.

— Козуры. Кто это? Кто знает? — тем временем задал вопрос преподаватель.

Лес рук. Некоторые девушки даже привстали, чтобы их было лучше видно. Виктор Фенир ткнул в парня.

— Каменные чудовища, — проговорил студент. — С железными зубами. Живут в лесных чащах. Могут питаться и растительностью, но их излюбленной пищей все-таки остаются люди. Их изображают невысокими одноглазыми существами с крупными когтистыми конечностями. Жертвами козуров чаще всего становятся одинокие путники, потерявшиеся в лесу.

— Отлично. Следующее существо: буон. Кто это?

Снова лес рук. Снова Виктор выбрал молодого человека.

— Пожиратель снов! — радостно ответил парень. — Его можно призвать, когда мучаешься кошмарами, и тогда буон заберет плохие сны.

— И? — Фенир, подошедший к столу, раскрыл журнал, пробежался глазами по фамилиям.

— И… — Студент растерянно оглянулся на остальных. Не дождавшись помощи, продолжил сам: — Потом его надо прогнать, чтобы буон не стал воровать и хорошие сны. Потому что он всеяден.

— А как его прогнать? — Фенир посмотрел на отвечавшего, и тот совсем стушевался.

— Там что-то в пентаграмме призыва изменить…

— Прогнать его можно только жертвой, — припечатал Виктор. — Буон уйдет назад за грань лишь тогда, когда призвавший его отдаст частицу себя. И срезать волосы или ногти — это не то. Ему нужно что-то посущественнее, скажем, ваш палец.

— О-о-о, — прокатилось по аудитории.

— Об этом не пишут в учебной литературе второго курса, — усмехнулся Фенир. — Про призыв что-то есть, а как отделаться — ни слова. Думайте! Думайте, прежде чем совершать глупость, которая только на первый взгляд кажется вам безобидной! Дальше. Пикси, брауни. Кто расскажет о них?

Девушки не отчаивались, продолжая тянуть руки и выставлять напоказ декольте.

Я повернулась к Виктории, чтобы поделиться соображением насчет того, что пикси и брауни не совсем нормально причислять к нечисти. Все же они не могут причинить столь значимого урона, как козур или буон…

— Тоже заметила? — шепнула мне Виктория, не дав сказать и слова. — Он посмотрел на меня. Я записала. Счет открыт!

— Вы! — Тем временем Фенир кого-то выбрал для ответа.

Усмехнувшись, я взяла перо и записала тему урока.

— Вы глухая?! — донесся раздраженный голос профессора.

И тут же Виктория ткнула меня локтем в бок. Я подняла голову и поняла, что вопрос обращен ко мне. Вот уж подфартило!

— Оу! — Поднявшись, пожала плечами и сообщила: — Пикси — это небольшие милые создания ростом около фута-полутора.

— Милые? — Брови Фенира полезли наверх.

— Ну да, — осторожно подтвердила я. — У них острые ушки, маленькие прозрачные крылья… Есть несколько видов пикси: какие-то проживают у болот, какие-то в лесу, а некоторые в парковых рощах. Но для людей они практически безобидны. Иногда сбивают путников с пути, но…

— Без но! — Фенир покачал головой. — Сбивают с пути, и путники попадают в болота. Или — что гораздо интереснее — на изнанку мира, за грань! И правда, очень безобидные малые. А что вы скажете о брауни?

— Брауни — это домашние духи. Они невысокие, сутулые, с темным цветом кожи… Нелюдимые, но часто селятся вблизи людей, чтобы помогать по хозяйству. Заставить их работать на себя нельзя, но можно оказать им услугу, и тогда брауни могут убирать дом и помогать по хозяйству безвозмездно. Они почти незаметны — стараются не попадаться людям на глаза, приходят ночью и доделывают все, что не успели люди днем. И им ничего не нужно взамен, кроме миски молока и куска свежей лепешки.

Я улыбнулась, вспоминая ту самую гостиницу, где пришлось ночевать в последний раз. Жаль, самого помощника хозяина так и не довелось посмотреть.

— Какая идиллия, — умилился Фенир, дослушав меня. — А как насчет случаев перевоплощения брауни в боггартов? Злых маленьких уродцев, сводящих с ума обитателей дома? Вот не поставили вы любимцу миску молока. Или поставили, а оно прокисло. И все! Вы знаете, что боггарт привязан к дому? И все его пакости будут продолжаться, пока дом не сожгут дотла вместе с этой тварью!

Заканчивал свою речь Фенир очень громко, и его глаза сияли жаждой расправы. Натуральный псих, честное слово! Я собиралась уже сказать ему, что случаев перевоплощение брауни в боггарта за последние пятьдесят лет было ничтожно мало, но тут поняла, что стала объектом пристального внимания всех двух групп студентов. Они смотрели с осуждением, и казалось, стоит профессуру скомандовать “Фас!”, и меня растерзают.

— Вы осознали свою ошибку? — спросил Фенир после затянувшегося молчания.

— Всей душой! — ответила я, старательно пряча насмешку в уголках губ.

На миг показалось, что преподаватель недоволен ответом. Он прищурился и посмотрел на меня тем же взглядом, что и в гостинице несколько дней назад. Будто видел насквозь. Захотелось спрятаться под стол и не показываться до конца учебного года.

— Садитесь, студентка?..

— Элизабет Чарльстон, — отозвалась я, но преподаватель уже не слушал.

— Следующее существо…

Лекция продолжилась в прежнем режиме, только теперь мужчина чередовал по ответам и девушек, и парней. И каждый, кто не говорил ужасов о названных им существах, попадал в немилость. Потому что по версии Виктора Фенира опасны были все! Без исключения.

Дальше учебный день шел как всегда, и я уже предвкушала, как приду в свою комнату и свалюсь на час другой в крепкий здоровый сон, но тут случилось новое видение.

Я просто шла по коридору, когда поняла, что картинка впереди поплыла. Такого прежде никогда не случалось, потому все, что я ощутила — был дикий страх.

Видение перенесло меня на улицу, в городскую часть. Высокая красивая рыжая девушка прогуливалась по дорожке неподалеку от центрального рынка. Слышны были крики зазывал, приглашающих купить у них новинку сезона. А девушку тем временем догнал мальчишка лет одиннадцати.

— Рози! — крикнул он. — Скорее, Пит зовет. Клиент приехал и хочет только рыжую.

— У меня смена окончена, — с явным недовольством отозвалась красотка.

— Он платит двойную цену! Иди скорее, ты обалдеешь, когда увидишь, кто там!

— Хорошо. Беги вперед, скажи, чтоб Пит принес воды в комнату девочек. Я следом.

Видение испарилось.

Я без сил привалилась к стене и прикрыла глаза, пытаясь осмыслить увиденное.

Снова рыжая девушка. И клиент, желающий именно ее немедленно.

Виктор Фенир? Неизвестно. Но по всему выходило, что у неведомого убийцы появилась новая жертва. Как бы хотелось ошибиться с выводами!

— Эй, — меня тряхнули за плечо, и я открыла глаза. — Тебе плохо?

Передо мной стоял Миртон Ениган. Он обеспокоенно вглядывался в мое лицо и качал головой:

— Привет, Элизабет. Не знаю, помнишь ли ты меня. Миртон. Проводить тебя в медпункт?

— Нет. — Я улыбнулась через силу. — Привет. Конечно, я тебя помню. А со мной ничего страшного — просто учеба.

— Уверена? — Ениган поежился. — Ты так стонала. Тихо, жалостливо. У меня даже мурашки пошли по коже и волоски дыбом на руках. Честное слово. Вот, смотри.

Он поднес свою руку к моему лицу. Сама непосредственность во плоти!

Что бы он сказал, начни я кричать?

Я недовольно поджала губы. Мой дар — он же проклятье — усилился с возвращением домой и снова перестал подчиняться. И это было плохо, если не сказать ужасно.

— Все в порядке, — сказала тем временем, — голова немного разболелась, оттого и стонала. Слушай, если предложение еще в силе, ты и правда можешь кое-куда проводить меня.

— С удовольствием. — Он предложил мне опереться на локоть. — Куда?

Приняв приглашение, я, решившись на небольшую авантюру, сообщила:

— Говорят, у Виктора Фенира есть своя лаборатория? Мне туда.

— И ты? — с долей разочарования спросил Ениган. — Впрочем, это не мое дело. А лаборатория и правда есть. Нам налево.

Во время всего пути до лаборатории я думала о том, зачем вообще во все это ввязываюсь? Ну что мне мешает сейчас развернуться и пойти в свою комнату, проигнорировав зудящее в мозгу видение, и просто жить дальше?

Но по прошлому опыту я уже знала — так поступить не выйдет. Картинки в моей голове станут лишь настойчивее, такова природа данного мне судьбой дара…

К тому же я и сама не могла просто отвернуться. Образ девушки, увиденной в последних видениях, преследовал меня. Я чувствовала, что она все еще жива, но вот надолго ли?

Возможно, Виктор Фенир был ни при чем, но та тьма, которую я заметила за его спиной, вела к брату ректора. Это была единственная зацепка. Не просто так я ее увидела.

Мои “предчувствия” вообще редко были “просто так”.

Больше того, стоило вернуться домой, как видения многократно усилились, не дав мне и малейшей передышки! Они все меньше поддавались контролю, пугая меня до невозможности. Ведь если такая, как я, теряет контроль, то Серые Пастыри тут же оказываются рядом…

Способ избежать новых приступов был лишь один: выяснить, что к чему, раньше чем меня обнаружат и закроют в Обители Пастырей как опасную для общества.

— Ну вот, пришли. — Ениган указал на дубовую дверь с надписью: “Применение магии внутри помещения запрещено. Взрывоопасно”.

— Спасибо, — поблагодарила я и двинулась туда.

— Не за что, — совсем уж разочарованно протянул Миртон, видимо, окончательно приписывая меня к списку поклонниц Фенира.

Разубеждать я его не стала, хотя идея притвориться воздыхательницей этого хлыща меня совершенно не прельщала. У меня был другой план: подобраться и присмотреться к нему ближе. Понять, кто он и почему жутковатого вида тьма так благоволит ему.

Пока раздумывала, как начну разговор с профессором, дубовые двери неожиданно распахнулись и оттуда вылетел запыханный юноша со значком выпускного курса на вороте.

— Я будущий дипломированный специалист, магистр Фенир, — гордо заявил он. — В объявлении о поиске лаборанта для вас и речи не было про мытье полов!

— Еще скажи, что ты — выше этого, — раздался из-за двери насмешливый голос. — А вот по поводу твоего диплома стоит очень призадуматься. Кому нужен маг-белоручка? Мне точно нет. Если решил, что папочка все устроит, то зря! Он сунул тебя в академию и протежировал все годы обучения, но это не значит, что я готов терпеть выскочек, Мойс.

Выпускник лишь фыркнул, напрочь игнорируя замечание магистра. Я же напрягла память, вспоминая, где слышала эту фамилию.

Точно! Видела утром в газете, когда читала новости о свадьбе дочери мэра Мойса. Стало быть, его сынок только что отказался работать у Фенира?

Что ж, это мой шанс!

Стоило только пятикурснику исчезнуть за поворотом коридора, я уже стучалась в дубовые двери.

— Что? Передумал? — раздалось с той стороны. — Входи. Ведро и тряпка под умывальником.

Я толкнула дверь и тихо шмыгнула внутрь лаборатории. Быстренько огляделась. Старые, сильно истертые столы, какие-то приборы, наборы колб и мензурок на подставках. Причем грязных и пыльных. Особенно выделялась одна — двухлитровая с загнутым набок узким горлом. Ее будто век не мыли.

Не совсем так я представляла лабораторию магистра по магическим существам, и тем не менее, магическая химия — это тоже популярная сфера науки.

— Не понял! А ты еще кто? — Виктор Фенир хмуро разглядывал мою персону, сидя за столом у окна над огромным фолиантом.

Меня он, похоже, вновь не узнавал, хотя с лекции прошла всего пара часов.

— Элизабет Чарльстон, — снова представилась я.

И только в этот миг проблеск понимания мелькнул на лице профессора.

— А! Любительница пикси и брауни, — вспомнил он, захлопывая книгу и поднимаясь из-за стола. — И что ты тут делаешь?

— Пришла устраиваться к вам лаборанткой, — мило улыбнувшись, выдала я. — Слышала, вам срочно нужен новый помощник.

— О как! Клянусь, слухи в этой академии разлетаются быстрее, чем я успеваю их генерировать! — Фенир, почему-то прихрамывая, обошел свой стол и присел на его краешек, скрещивая руки на груди. — Что ж, совершенно верно, мне нужен помощник. Только вы не уловили сути, леди. Нужен именно парень: сообразительный, физически развитый, пригодный для тяжелой и опасной работы, а не вот это вот все!

Он показательно обвел руками мой женский силуэт, явственно показывая, какое именно “все” его не устраивает.

В этот миг меня наконец осенило. Похоже, от женского внимания в стенах академии Фенир все-таки утомился или его припугнули последствиями связи со студентками… В любом случае мужчина старался тщательно оградить себя от неуемных гормональных всплесков жаждущих любви девиц.

— Вы не поняли, — опять начала я. — Мне бы действительно место лаборанта. Именно работать, а не “вот это вот все”.

И я тоже показательно обвела руками, только на этот раз не женский, а мужской силуэт.

Фенир вскинул брови. Несколько секунд стояла оглушительная тишина, а потом он заржал. Громко, откровенно и открыто.

— А ты ничего, — неожиданно оценил профессор. — Допустим, я поверю, что ты не очередная романтично настроенная милашка. И что ты умеешь делать? Почему я должен выбрать именно тебя?

Произнес он это таким тоном, будто за дверью собралась очередь из желающих. Я уже хотела сказать, что там пусто, но тут же передумала. Если учесть, сколько девушек сохнет по Фениру, стоит только профессору щелкнуть пальцами, и за дверями действительно окажется толпа жаждущих мыть полы.

— Я могу вымыть вашу колбу! — выдала я, вспоминая об огромной пыльной штуке за моей спиной. — Уверена, ни один парень не справится с этой задачей лучше!

Брови профессора полезли наверх.

— Мою? Колбу? В высшей степени оригинально. Продолжай, — одобрительно разрешил он.

— Я даже наполировать могу, — радостно произнесла я, чувствуя, что нащупала слабое место Фенира: его любовь к чистоте. — До блеска! Будет не стыдно людям показать!

Глаза магистра округлились. Почудилось, что он даже икнул.

— Мне, конечно, всякое предлагали, но твоя форма подачи, пожалуй, самая оригинальная. Даже грех отказываться.

— Так не отказывайтесь! — настойчиво продолжала я. — Сейчас все сделаю в лучшем виде, и вы убедитесь наглядно! Только за ершиком сбегаю!

Фенир подавился, закашлялся.

— З-зачем ершик? — сдавленно выдавил он, пытаясь побороть кашель.

— Что значит зачем? Не голыми же руками мне все это делать?

С этими словами, пока Фенир не опомнился, я нашла ту самую раковину, о которой он кричал бывшему претенденту на должность, и, вооружившись обычным ведром, полным воды, и ершиком, повернулась к профессору.

— Сейчас-сейчас, — пообещала совсем ошалевшему от счастья преподавателю. — Вы не пожалеете!

Он отступил, ударился об угол стола и зашипел.

Я в это время двинулась к цели.

Почти двадцать минут я занималась чисткой той самой гигантской колбищи под недоверчиво-хмурым взглядом Фенира, который обошел меня по широкой дуге и теперь смотрел от двери, будто готовый бежать в любой момент.

Сил потратила немало, жалея лишь о том, что применять магию в лаборатории нельзя. Так бы пара заклинаний — и все у меня здесь засияло!

Правда, запоздало подумала, что почистить всю эту магохимическую утварь можно было бы и снаружи. Но решив, что это тоже могло оказаться опасным (мало ли что в этих мензурках раньше было), поняла — руками и водой с ершиком надежнее.

— Ну как? — спустя некоторое время спросила я, демонстрируя свою работу.

Колбища сияла и переливалась на свету. Красотища!

— Действительно отполировала, — мрачно выдавил мужчина. — Только это не колба, мисс Чарльстон, а реторта. Очень важно не путать такие понятия.

— Ой! — Решив, что он прав и в моем возрасте положено и самой знать подобные вещи, потупила взгляд и покаялась: — Простите, профессор. Я готова выучить все названия.

— Не нужно, — отмахнулся Фенир, все-таки приближаясь. — Мне эти склянки все равно не нужны. Я же не химик. Данное богатство досталось от предшественника. Еще вчера должны были вынести, но не успели.

— Ой! — Я издала еще один дурацкий звук, а про себя чертыхнулась. — Так все зря, что ли?

Настроение испортилось, а я ощущала себя круглой дурой. Надо же было так опростоволоситься.

— Почему зря?

Фенир пригнулся, придирчиво осмотрел реторту, потом ершик в моих руках, усмехнулся каким-то своим мыслям и снова, прихрамывая, вернулся к стулу, на котором сидел, когда я вошла, и только тогда озвучил решение:

— Считай, твоя кандидатура меня устроила. Завтра жду после занятий здесь. Поможешь с уборкой.

— Да, конечно, — возрадовались я своей, пусть и нелепой, но победе.

Хотя было бы чему радоваться. Меня взяли поломойкой. Меня! Леди Чарльстон. Отца бы удар хватил.

Но чего только не сделаешь, чтобы разобраться с видениями.

— Сейчас я могу идти? — уточнила, понимая вдруг, как сильно устала.

— Да, — сев за стол, отмахнулся Фенир, будто тут же меня забывая.

Я уже была у двери, когда магистр окликнул:

— Стой. Ну-ка, подойди сюда ближе.

Пришлось вернуться к самому столу и замереть.

— Что-то еще?

— Не совсем. Просто постой так. Дай-ка я тебя рассмотрю. — Фенир принялся пристально изучать меня взглядом.

Это было странно, но он будто медленно меня ощупывал. Захотелось сбежать куда подальше, потому что поведение профессора выглядело как минимум странным.

— М-да, — недовольно выдохнул он спустя некоторое время. — Не получается. Ладно, может, в следующий раз. Идите, Элизабет.

Он указал рукой в сторону выхода, на этот раз уже окончательно, а я так и не решилась спросить, что же у Фенира там не получается.

В любом случае профессор точно был психом. Самым натуральным, с нехилыми такими странностями. Поэтому, если когда-нибудь выяснится, что он каким-то образом действительно причастен к убийствам девушек, я не сильно удивлюсь.

С другой стороны, за себя, как ни странно, я совершенно не боялась. Жуткий дар, проявившийся во мне пять лет назад, не только предупреждал о чужих несчастьях, но и меня оберегал. Если бы рядом с Фениром было опасно, я бы чувствовала.

Остаток дня прошел без происшествий, а вот перед сном меня ждал сюрприз.

— Это правда? — гневно сверкая глазами, спросила Виктория, врываясь в нашу комнату и надвигаясь на меня с видом тарана, не ведающего преград на пути. — Ты будешь прислуживать Лапушке?!

Я прикрыла учебник по истории магии и покачала головой:

— Ничего подобного. Прислуживать Виктору Фениру меня не заставит никто и ничто.

— Да? А говорят иначе!

— И что говорят? — я усмехнулась. — Расскажешь?

Виктория нахмурилась, села на мою кровать и выдала без тени раскаяния:

— Мол, некая Элизабет Чарльстон, восстановившаяся в академии после долгих лет отсутствия, каким-то непостижимым образом заарканила Виктора! И он уже даже оформил тебя официально! Через ректорат записал в личные лаборантки! Короче, по слухам, ты — его любовница! Это невероятно! Как ты этого добилась?

Я отложила книгу, поняв, что читать сегодня больше не стану.

— Определись, пожалуйста, — попросила я, яростно блеснув глазами, — меня взяли прислуживать или в любовницы?

— Какая разница? — не поняла соседка.

— Огромная.

— Не заговаривай мне зубы, Лизбет! Одно другому не мешает! Скажи, что из этого правда?

— Ни то, ни другое. Я не служанка, а леди из рода Чарльстон! Что касается второго пункта — если я когда-нибудь захочу стать чьей-то любовницей, то точно не Фенира! Надеюсь, провидение меня убережет! На твоем Лапушке пробы ставить негде. Это отвратительно!

— На ком пробы?.. — переспросила Вики. — Ты в своем уме, Лизбет? Про мужчин так не говорят! Он просто… просто востребованный у женщин. Потому что красив, умен, силен и…

— И залапан сотнями женских рук, — кивнула я. — Он — как одежда с чужого плеча, ношенная множеством других женщин. Понимаешь? Пропитан их запахами, ничего своего для тебя или для меня у него не осталось!

Меня просто трясло от гнева.

— Вот ты ненормальная! — поразилась Виктория. — Может, и замуж пойдешь за чистого и невинного? Ты хоть представление имеешь, о чем говоришь, Лизбет? Так завестись из-за ерунды! Девственники, между нами, девочками, — еще хуже! Они будут смотреть на тебя и не понимать, что делать. Вот это — действительно отвратительно. Поверь! Рози Боун с моего факультета пробовала завести отношения с одним таким… Ох и смеху было, когда она рассказывала о его метаниях!

Из противоположного конца комнаты раздалось тихое презрительное фырканье. Оказывается, Хельга, так же как и я, прекратила читать учебник и внимательно слушала наш с Вики разговор.

— Если уж на ком-то и негде ставить пробы, то это на вашей Рози, — сказала она. — Вот уж точно прекрасная пара для Виктора Фенира. Они бы нашли чем развлечь друг друга, а потом Рози долго и со вкусом рассказывала бы каждую подробность в громкоговоритель.

— Вы посмотрите, кто заговорил! — вскинулась Виктория. — Тебе ли жаловаться? Хоть послушаешь, как у других людей отношения развиваются!

— Кого ты считаешь людьми?! Тех бездарей, что…

Я закатила глаза к потолку, устало вздохнула и навела на себя палец, проговаривая вполголоса заклинание временной глухоты.

Девушки махали руками, корчили рожи, мимо несколько раз пролетели подушки. Я отрешенно следила за всем этим со своей кровати и думала о том, что день грядущий мне готовит. Слух о том, что Фенир кого-то выделил среди студенток — это ерунда только в том случае, если именно тебя не записали в его любимицы. Теперь жди массы недовольных, требующих отстать от “принца” их грез.

С этими мыслями я и уснула, чтобы проснуться от ругани между соседками.

Сначала даже решила, что заклинание перестало действовать слишком быстро, но нет — оказалось, утром у Хельги и Виктории нашелся новый повод для споров.

Лапушка пропал!

— Верни! Верни его! Хуже будет! — кричала Вики.

— У меня его нет! Хоть обыщи, — отвечала Хельга, прыгая рядом со своими растениями и загораживая их собой. — Не тронь соптимусы! Убью!

— Это я тебя убью! И зелень твою в суп скрошу!

Я откинула одеяло и громко застонала, массируя виски. Затем решительно вскинула руки, потрясла пальцами для расслабления и… проговорила заклинание, указывая на скандалисток. Они замерли в весьма неудобных позах. Наступила благословенная тишина.

— Как же вы меня достали, — сказала, не представляя, как еще унять этих двоих, если не применить магию. — Простите, но у меня не было выбора. Придется вам минут десять постоять так, обдумывая все гадости про себя.

За то время, пока действовало заклинание, я сходила умыться, оделась, собралась и ушла, не чувствуя себя виноватой и не извиняясь.

В столовую входила, с интересом прислушиваясь к шепоту окружающих. Спустя несколько минут поняла очевидное — слухи про меня и профессора действительно расползлись, как заразная болезнь, а я снова стала местной знаменитостью. Впервые это случилось больше пяти лет назад, когда в пожаре погибли родители, и вот повторение… Теперь я прославилась с новой стороны. Прелесть. Спасибо Виктору Фениру.

Завтрак с трудом проваливался по пищеводу в желудок, а в голове то и дело проносились нехорошие мысли. Зачем я пошла к профессору вчера? Нужно было придумать иной план!

— Ага! — Рядом с моим подносом опустился другой. Напротив села Виктория. — Ловко ты нас! Думаешь, я обиделась? Вот и нет. Хотя при случае отомщу, тут уж не обижайся, такова моя ведьмовская суть. Чего грустишь, Лизбет?

Я устало посмотрела на пышущую оптимизмом соседку.

— Есть причины.

— У тебя есть? Да брось! Вот у меня!.. Кстати, Лизи, — Виктория перешла на шепот, — ты не представляешь, что произошло. — Она чуть пригнула голову и, округлив глаза, сообщила: — Мой Лапушка пропал ночью. Собственно, поэтому мы и ругались с Хиткович!

— Я его не брала, — решила сказать сразу.

— Угу. Я на тебя и не подумала! — кивнула Вики. — А мисс Травоведение давно на него покушалась! Понятия не имею, как она все провернула, но даром ей это не пройдет. И знаешь, обидней всего, что я не заметила, как она его назад подложила! Теперь Хиткович называет меня ненормальной. Говорит, я сама уронила Лапушку под кровать, а потом на нее налетела.

— Не понимаю. Так кукла нашлась?

— Да, мой ненаглядный уже на месте, — Вики поджала губы, покачала головой, — но это было жутко. Проснуться и не найти его. Клянусь, я трижды смотрела под кроватью! А уж сколько раз под одеяло заглянула — не сосчитать. Ну и… Само собой, решила, что это Хиткович. Ты все слышала.

— Так он лежал под кроватью? — усмехнулась я.

— Не нужно так говорить, — Виктория стукнула открытой ладонью по столу. — Я ведь сказала — его там не было. Она подложила его после! Чтобы… чтобы свести меня с ума! И у меня есть доказательство! У Лапушки пропали сапоги.

— Что, прости? — я закашлялась.

Виктория постучала меня по спине и повторила шепотом:

— Сапожки. Помнишь, такие кожаные? Я сама их ему сшила. И теперь они испарились. Куклу-то она мне подложила, а обувь потеряла!

Кивнув, я продолжила жевать кашу.

— Не веришь? — Соседка загрустила. — Зря! На их факультете… этом биологическом… знаешь какие штуки делают? Они растения дрессируют, как животных! Так что, когда у тебя что-то пропадет, сразу смотри на ее соплименуса!

Отодвинув от себя поднос, я уточнила:

— И где кукла сейчас?

— Спит, — отозвалась Виктория. — А куда мне его было девать? Создала вокруг защитный кокон и ушла на учебу. Не носить же Лапушку с собой?..

— А может, он у тебя сам ходит? — в шутку предположила я. — Как растения Хельги. Тогда его можно было бы признать нечистью, и ты таки получишь свою Гномелевскую премию.

— Смеешься надо мной? — взвилась Виктория. — Что ж, я докажу! Она обязательно снова посягнет на мой проект, но я буду готова! Вот увидишь! И вообще, пора на занятия, а то опоздаем!