5.

Костюм — естественно, белый — был готов, сегодня состоялась окончательная примерка.

Я люблю красивые вещи. Дома любую депрессию лечила шопингом. Всегда помогало. Даже не шопингом, а зырингом. Иногда примеряла, но не покупала, разные юбочки-платьишки, и попускало. А бусики? А колечки? Надеть и полюбоваться никто не запрещал, еще и подсовывали другие — только выбирай.

В толпе людей, среди ярких красивых шмоток и побрякушек, я всегда отдыхала душой, и депрессия неизменно отступала.

Но здесь, когда впереди ждало официальное изнасилование и жизнь в темнице с маньяком, этот костюм, очень красивый, не спорю, подчеркивавший мое стройное и гибкое тело, вызывал у меня лишь ненависть и раздражение.

Бессонная неспокойная ночь, постоянное напряжение, истерика и борьба с женихом вымотали настолько, что во время примерки я готова была упасть и заснуть прямо в момент переодевания. Одна только ненависть и держала меня в сознании и на плаву.

Движения стали раскоординированными, мысли вяло шевелились, как водоросли под водой, руки-ноги жили своей жизнью и не слушались совершенно. Пару раз меня дергали за рукав, потому что я тупо смотрела на говорящего и не могла понять, что от меня хотят. Мне надо было поспать, и, желательно, в кровати, иначе могла заснуть на ходу прямо в коридоре и спать, стоя у стены.

Папа заметил мое состояние, особенно, когда я постоянно хваталась за голову и морщила лицо, давая понять, что плохо себя чувствую, и отправил меня отдыхать.

Сразу после примерки я поплелась к себе в комнату, намереваясь вырубиться и выспаться, чтобы на свежую голову хоть что-то придумать, обмозговать, как быть дальше, какую тактику применить, какие шаги распланировать, но перед моим лицом возник молодой и красивый юноша, который взволнованно открывал и закрывал рот.

Пришлось включить мозг, звук и разуть глаза.

— Биби! Ты меня слышишь? Что с тобой? Ты готов бежать?

Я сморгнул, но парень никуда не делся. Он нервничал и беспрестанно оглядывался.

Мозг выхватил слово «бежать» и внезапно действительно проснулся. Бежать! Бежать!

Я ухватил юношу за руку и потянул за собой, припустив, как заяц.

Втолкнув его в свою комнату, осторожно выглянул в коридор, никого не увидел, и закрыл дверь. Защелки на двери в моей комнате не было.

Я потащил его в ванную, запер дверь, усадил на пол, а сам сел на унитаз и приложил палец к губам.

— Ты сказал «бежать»? — шепотом произнес я.

— Биби! Милый! Любовь моя! — он потянулся ко мне всем телом, явно собираясь поцеловать.

Охуение на моем лице его не остановило, даже наоборот, он как-то весь вдохновился и, если бы не моя рука, затормозившая его у самых губ, то набросился бы и завалил меня прямо на полу.

— Стоп. Биби? Любимый? — Я недоверчиво уставился в его честные, влюбленные глаза.

Да это просто какой-то атомный взрыв! Что-ты-такое, Биллиатт Лау? Что ты натворил? Что задумал? Во что меня втравил и как теперь разобраться во всем этом, не съехав с катушек?

Я прислушался к себе, вдруг что-то вякнет, дернется, даст знать — что за человек передо мной и что я к нему чувствую.

Тишина. Полнейшая. Как в штиль на море. Единственное, что ощутил, что Ромео недоделанный, ухвативший меня за руку и целующий ее со всем пылом, ощущался мною, как Солис. Он не был похож ни на папу, ни на Мэдирса.

Фак! Фааак!!! Выходит, папа и я — омеги, жених и его друг — альфы, а Солис и Ромео — беты?

Мозг заработал на повышенных оборотах, пробуксовывая.

— Так. Быстро. Коротко. Внятно. Имя? Пол? Состояние родства со мной. План побега. — Я отобрал у него свою руку и выжидающе уставился на Ромео.

Он был красив, молод, каштановые волосы убраны в небольшой хвост, большие оленьи карие глаза пожирали меня с какой-то инфернальной страстью. Одежда на нем была такая же, как на Солисе.

— Так это правда! Ты ничего не помнишь, милый? — он всхлипнул и приложил ладонь ко рту. Но тут же взял себя в руки и четко, шепотом, произнес:

— Тусио. Бета. Мы с тобой любим друг друга. Ты составил план побега, если не удастся отговорить папу от свадьбы. Бежать надо сегодня, Биби!

«Биби! Тогда уж златокудрая Жози, — промелькнуло в голове. — Санта-Барбара какая-то». Свадьба в Малиновке, нах.

Что-то в этом Ромео было не так. Нет, он был привлекателен, красив, силен. Но какая-то неправильность была во всей этой ситуации.

— Расскажи план побега. И, пожалуйста, пока все не вспомню, никакой любви и телячьих нежностей. Ясно? И как я собирался бежать с гребаной течкой?

— Все очень просто, милый! Мы с тобой проработали все детали побега до мелочей. Сегодня вечером в 20:00 тебе нужно быть на дороге, которая находится за воротами имения. Мы с тобой садимся в дуэсс, отъезжаем на километр, и выходим, говоря, что забыли кое-что. Возвращаемся через лес назад, в имение, в старую, заброшенную сторожку у развалившейся часовни, я там припрятал продукты, воду, одежду.

— А что с течкой? Как быть с ней?

— Биби, любимый! У тебя же есть я!.. Ну, и подавители ты отложил вместе с другими лекарствами. Вместе мы справимся! — Тусио на четвереньках подполз ко мне и уткнулся лбом в мои колени, прижимаясь к ним и целуя мои ноги, с трепетом заглядывая в глаза. — Тут, в имении, никто не будет нас искать. Мы пересидим здесь неделю, пока не уедет твой жених. А поиски переместятся в другое место. А потом ночью доберемся до города, оттуда купим билеты на другой континент и там снимем жилье. Устроимся на работу. Я буду работать и содержать нас. Я много умею, любимый. Я смогу.

— А деньги? Где мы возьмем деньги? — План был такой тупой и глупый, что мог и сработать. По крайней мере, надежда во мне зажгла небольшой, но светлый огонек радости в том мраке, который мне предстоял с Мэдом.

— Продадим твои кольца, они очень дорогие. На первое время нам хватит.

Ох, бляяя! Продадим кольца… Ну-ну… Во-первых, их так просто за полную стоимость не продашь. Во-вторых, быстро это не сделаешь. В-третьих, это слишком опасно — они к тому времени, как пить дать, уже будут в розыске вместе с моим лицом.

— Нас будут искать и быстро опознают первые же встреченные нами жители.

— Нет, любимый! В сторожке, в подвале, есть парик и одежды инока. Ты хотел состричь волосы и перекрасить их для маскировки, но я не могу позволить тебе уродовать такую красоту. Я на той неделе съездил в город и купил парик для тебя, моя радость.

— Тусио. Никаких «моя радость»! Иначе никакого побега не будет. — От его рук и губ у меня поднималось ощущение, как будто в трамвае ко мне сзади пристроился извращенец и лапает меня, трется — тело не давало никакой подсказки, куда делась моя любовь к бете.

— Как скажешь, Биби! Но раньше ты звал меня Тус. Я верю, что ты скоро все вспомнишь, милый. Мне нужно идти, а то хватятся, что меня нет на месте, и весь план пойдет насмарку. — Он встал с пола и потянул меня за руку, помогая встать. — Поцелуй меня, любовь моя! Я так скучал по тебе, не имея возможности подойти и прикоснуться!

Тус прильнул ко мне, закидывая руки мне за голову, притягивая к себе.

— Ты совсем с ума сошел? — взбрыкнула я, стряхивая его руки. — Ты хочешь, чтобы Мэдирс учуял на мне твой запах и запер до свадьбы на замок? — Уж что-что, а про чертовы омежьи запахи и подставы, с этим связанные, начитана, спасибо фикбуку.

— Прости, прости! У меня совсем крышу сносит от тебя, милый!

Я открыла дверцу ванной комнаты, высунула нос, никого в своей комнате не обнаружила, и вышла сама. Выглянула в коридор, и помахала рукой, подзывая Тусио к себе. — Беги, пока никого нет. В 20:00 буду на месте. Как туда дойти?

— Пойдешь прямо отсюда, выйдешь на первый этаж, спустишься по лестнице, увидишь выход. Это парадный. Туда не иди. Есть три черных выхода для прислуги, тебе надо будет выйти через левый. Смотри же, никому не попадись по дороге. А на улице тебя встречу я.

— Договорились! — У меня в груди сжалась пружина, как перед большим приключением, пока глядела, как Тус быстрым шагом удаляется по коридору.

Я закрыла дверь и, превозмогая усталость, подошла к столу, решив поискать записи, деньги, заначки, хоть что-то, что может мне пригодиться в побеге.

В двери постучали.

— Войдите, — устало сказала я.

— Мистер Лиатт, меня прислал мистер Нилсир, чтобы подготовить вас к обеду. Он будет через час. В чем вы хотите пойти? — спросил вошедший Солис.

Остановите Землю, я сойду. Этот блядский калейдоскоп, в который втянуло меня, крутился с бешеной скоростью, не давая свободно вздохнуть и обдумать свои дальнейшие действия.

Пока слуга собирал меня, одевал и причесывал, я раздумывал над планом побега. Итак, имеется план А — выйти замуж за Мэда и попробовать подмять его под себя, живя то ли в золотой клетке, то ли в застенках. И план Б — бежать сегодня с Тусио в неизвестность, стать никем и ничем в мире, о котором ничегошеньки не знаю. Оба плана — говно. Нужен план С, должен быть еще один выход, но схемы эвакуации с этим планом в голове не было, хоть плачь.

Логика никогда не была моей сильной стороной. Я больше любила спокойную работу с документами, чем с людьми, хоть и была душой нашей компании.

А сейчас, когда все закрутилось в таком сумасшедшем темпе, от которого меня постоянно тошнило, то вообще не могла соображать связно, двигаясь как болванчик, как кукла на ниточках в руках дебильного шизоидного кукловода.

— Солис! Как я называл папу, когда ластился к нему? — внезапно мне пришла в голову идея, раз уж вынужден идти на обед, использовать все возможные варианты, узнать как можно больше об этом дурацком мире. И лесть — не последнее оружие, которое могу использовать.

— Мистер Лиатт, я работаю у вас всего три года и такие нюансы мне не известны, к сожалению… Но, когда вы заболели и метались в горячке пару лет назад, ваш папа сидел возле вас, и вы в бреду сказали «мими папА, мими папА», он заплакал и погладил вас по голове.

— Спасибо, Солис! За обедом попрошу своего жениха, чтобы он взял тебя на службу к себе моим слугой. Если он не согласится, не расстраивайся. Став его мужем, я смогу вызвать тебя к себе, оплатив собственными деньгами переезд и службу, даже если он будет против. Я обязательно что-нибудь придумаю, ты веришь мне?

— Да, мистер Лиатт! Спасибо!

Я посмотрел в зеркало — бледное лицо, оттеняемое рыжиной сложенных в замысловатую прическу волос, отлично сидящий костюм из зеленых брючек в облипочку, подчеркивающих мой округлый зад, и темно-зеленой приталенной рубашки, идеально облегающей торс. К бою готов.

Надо еще раз поговорить с женихом, катер ему в бухту, с «мими папА» — чтобы он прояснил некоторые нюансы, и после этого решать — бежать или избрать честный пусть отрабатывания задом своего будущего.

— Солис, понюхай, пожалуйста, мне кажется от меня пахнет чем-то неприятным. — Напоследок решил проверить, не осталось ли на мне запахов Тусио.

— Мистер Лиатт, сожалею, но я бета, и мы не ощущаем запахи так, как альфы или омеги. Нашего обоняния хватает только на обычные, приглушенные запахи, и хочу вам сказать, что от вас приятно пахнет.

— Спасибо за комплимент! Скажи, пожалуйста, что насчет разводов в нашей стране? Это возможно?

— Боже упаси, мистер Лиатт! Хорошо, что вы не спросили об этом за столом! Это не принято. Омеги не работают. Они находятся на полном обеспечении мужа, таким образом, если бы омеги разводились, им не на что было бы жить.

Йо банни роут!!! Мерзейший патриархат в расцвете. Альфаархат, вернее.

Священные белочки, присните, мне, пожалуйста, другой мир!

Мы со слугой дошли до столовой, в которой все уже были в сборе и ждали опять только меня.

Жених, чтоб его подбросило и опустило, и его безымянный друг, встали, приветствуя меня, при этом друг тепло улыбнулся и подмигнул, а суженый-ряженый вперился злющим взглядом, сканируя с ног до головы рентгеновским взглядом.

Я молча прошла на свое место за столом и без сил опустилась на стул, придвинутый Солисом.

Я так устала и заебалась со всем этим трипиздаблядским мандопроёбом, происходящим со мной с момента осознания себя в этом мире, что совершенно не переживала, сделаю ли ошибку, взяв не тот прибор. Солис положил мне что-то похожее на салат на тарелку, я взяла вилку и стала тупо есть, не глядя по сторонам. Судя по всему, поговорить ни с кем не удастся. От слабости и головокружения сил совсем не осталось.

В глазах внезапно потемнело и я вцепилась в скатерть, чтобы не упасть лицом в салат.

Последнее, что помню — звон посуды, гул в голове и благословенная темнота поглотила меня.

— …кладите его на кровать, мистер Кайрино.

— …истощение, усталость, предсвадебный мандраж… рано, Нилсир, ты разрешил ему вставать с кровати. Да и предстоящие… кхм… особенности организма — всё это довело до простого обморока, — произнес кто-то голосом доктора. — Господа, освободите комнату, ему не хватает кислорода. Солис, откройте окна пошире. Мистер Кайрино, смею вас уверить, ничего страшного не случилось, у молодых омег перед свадьбой так часто бывает. Вот он уже и приходит в себя, видите, щечки порозовели.

— Прошу, господа, пройдемте в столовую, — послышался голос папы, и шорох известил о том, что мою комнату покинули.

— Солис, — слабым голосом позвала слугу, не открывая глаза. — Дай мокрое полотенце на голову, пожалуйста, и таз. Кажется, меня сейчас стошнит. — Головокружение, млявость, слабость не давали шевелиться и качали на волнах.

Мокрое холодное полотенце, приложенное к голове, сразу облегчило мои страдания, и качка постепенно прекратилась. Я рискнула открыть глаза и тут же закрыла их обратно. На кровати вместо преданного слуги восседал заботливый женишок.

— Что вы здесь делаете? — спросила, закрывая глаза, не в силах смотреть на это исчадие ада.

— О, мистер Лау наконец-то вспомнил о манерах? Приятно слышать, — издевательски сказал Мэд.

— И всё же? Зачем вы остались со мной, никчемным, не оправдавшим ваших альфячьих надежд, обморочным женихом?

— Хотел лично убедиться, что вы не загнетесь за шесть дней до свадьбы, мистер Лау. И сможете обеспечить меня всем, прописанным в договоре. На вашу честь надеяться не приходится, поэтому доверять вам — последнее, на что вы можете рассчитывать. И, будучи вынужденно прерванным в нашем последнем разговоре вашим родителем, я не закончил начатое…

Я в ужасе распахнула глаза, вспомнив мокасин, мои прыжки и взбешенного Мэда.

— Ну, вот вы и открыли глазки, мой сладкий мистер Лау. Не вздумайте опять валиться в обморок. Я вас бить не собираюсь. Сейчас, по крайней мере. Видите ли, мистер Лау, я никогда не бил омег, даже шлюх. Но и себя никогда не позволял бить. Однако с вами многие правила и законы, почему-то, не работают. Так вот, хотел вас предупредить, что больше не позволю вам поднимать на себя руку и оскорблять разными неизвестными словами.

— Приношу вам свои извинения, мистер Кайрино. Я бы хотел поговорить с вами очень серьезно, отринув все недоразумения, что были раньше. Вы ведь знаете, что отношения в семье невозможно выстроить одному человеку. Если второй будет противиться и вставлять палки в колеса. Мы ведь можем попытаться создать нормальную семью, если принять за точку отсчета этот разговор и не вспоминать, перечеркнуть то, что было раньше. Я хочу поговорить с вами, как с умным, взрослым человеком, добившимся того, чем вы владеете сейчас и находящимся на вершине благосостояния.

— Странно слышать такие разумные слова от… от вас, мистер Лау. Зная вашу сущность, изворотливость и скользкие манеры. Но хорошо, дам вам такую возможность. Говорите.

— Мистер Кайрино, я бы хотел попросить вас взять с собой моего слугу Солиса. На чужбине это будет единственный знакомый мне человек.

— Он вам не пригодится. У меня достаточно верных слуг, от которых я не буду ждать подвоха. Дальше.

Я выдохнула и сцепила руки, прокручивая подаренные женихом кольца на пальцах. — Так как не помню условий договора, хотел бы спросить о возможности развода. Раз я вам не нравлюсь, не подхожу, вы не доверяете мне, возможно ли, после выполнения контракта и рождения вам двоих детей, надеяться на развод, как двум умным, порядочным людям?

Смех Мэда ударил по перепонкам издевательским тоном.

— Порядочным? Развод? У вас горячка, мистер Лау? — Рука Мэда протянулась к моему лицу и я дернулась в ужасе, отворачивая голову. Но он положил руку мне на лоб и подержал несколько мгновений.

— Не прикасайтесь ко мне! — выдохнула я.

— Вот как? А пару часов назад вы были очень даже рады, когда я прикасался к вам, мистер Лау. К черту условности! — он наклонился надо мной, уставившись своим зеленым глазом с расстояния в пару сантиметров. — Даже не мечтай о разводе, тоу! Когда я только познакомился с тобой, то приказал приготовить тебе апартаменты в главном дворце с самыми навороченными новинками и технологиями, каких нет даже в лучших и богатейших домах планеты. Но теперь эти покои будут отданы моему любовнику. А тебе готовят совсем другие комнаты. В загородном доме. С толстыми обитыми мягким стенами, одной большой кроватью и цепями с наручниками. С доверенными мне людьми, откуда сбежать невозможно.

Внешность обманчива, сладкий тоу. — Мэд провел пальцем по контуру моих губ, с ухмылочкой глядя на мою реакцию. — Ты никогда не уйдешь от меня. Никогда! — И он впился губами в мой рот, терзая губы в жестком поцелуе.

Я лежала сломанной куклой, придавленная весом этого садиста, приказывая себе молчать, не отвечать, и понимая, что он не оставил мне выбора.

Мэд оторвался от моих губ, тяжело дыша.

— Что же ты не плачешь? Где слова ненависти? Почему не молишь пощадить тебя, сладкий тоу?

Я отвернулась от него, закрыв глаза, и сдерживаясь из последних сил, чтобы не заплакать.

— Молчишь? Вот такой ты мне больше нравишься — покорный шлюшонок, зацелованный и оттраханный.

Мэд поднялся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

А я поняла, что с садистами договариваться бесполезно. Надо готовиться к побегу.