Часть II

— Ты сейчас прожжешь дыру в спине этого тёмного своим взглядом, — усмехнулся Киран, слегка хлопнув друга по плечу.

— С чего ты взял? Я просто любуюсь мужем. — Действительно, в традиционном эльфийском наряде, выбранном для этого дня, Мери выглядел великолепно. — Он так похорошел, правда?

Лейтенант посмотрел в зал: танцующего с Марлином эльфа можно было назвать сбывшейся мечтой Аллена. Беременность только украсила Мери — аквамариновый взгляд больших глаз светился счастьем, тяжёлый округлый животик, обтянутый расшитыми шелками, выразительно подчёркивал хрупкость и изящество тела омеги. Он не утратил прежней грации, лишь двигался немного медленнее, чем прежде, но танцевал без устали.

— Согласен с тобой, беременность твоему омеге очень к лицу. Но если всё так хорошо и замечательно, то чем тогда провинилась бедная вилка? — друг многозначительно посмотрел на кулак альфы, в котором был зажат согнутый пополам столовый прибор. — Или ты снова сходишь с ума?

— Что, так заметно, да? — вскинулся Аллен, смущённо отбросил обезображенную вилку и прикрыл её салфеткой. — Просто он приглашает Мери уже на третий танец. Совсем стыд потерял.

— Ну, дружище, Мерриэль ведь танцует не только с тёмным принцем, у твоего мужа все танцы ещё с утра были расписаны. Я сам видел его книжку. А что ещё такого совершил этот несчастный Марлин, что так разгневал тебя?

— Он всё время говорит с Мери по-эльфийски, Киран, а я не могу понять ни одного растреклятого словечка из его болтовни, — пожаловался лейтенанту альфа, не отводя глаз от мужа, талию которого обнимали руки тёмного. — Кто знает, что он там ему втолковывает?

— Вероятно, эти бесстыжие эльфы договариваются о любовном свидании прямо на глазах у объятого ревностью супруга, пользуясь его невежеством. — Лейтенант с лёгким смешком толкнул в бок юного короля.

— Вот умеешь ты утешать, Киран.— Юноша умоляюще посмотрел на друга. — Я что, действительно настолько смешон?

— Ну, есть немного… — лейтенант придвинул стул поближе и заговорил тише. — Аллен, пойми, ты должен научиться всецело доверять Мерриэлю. Вам ведь через такое пришлось пройти вместе. Вспомни, ты сам рассказывал, как твой эльф отказался быть освобождённым без тебя и предпочёл остаться в плену, но рядом с тобой. Вы же истинные, в конце-то концов, какого же демона ты так терзаешься?

— Ну ладно, не заводись… убедил. Почти. — Аллен вздохнул. — Просто между Мери и этим тёмным я вижу слишком много общего. Они даже внешне похожи… и им явно есть о чём поговорить. Вдруг это может как-то сблизить их?

— Мерриэль хоть раз дал тебе повод сомневаться в его чувствах к тебе за всё то время, что вы вместе?

Юноша молча покачал головой, а лейтенант, пользуясь паузой, решился заговорить о том, что волновало его последнее время больше всего.

— Аллен, помнишь, Эммиэль говорил, что они с Даэлином прибудут в Иарлейт ко времени рождения вашего малыша? Ты ещё не отправлял официальное приглашение?

— Нет, только собирался. До рождения ребёнка ещё примерно два месяца.

— Хорошо. Если ты позволишь, я хотел бы лично доставить это послание в Валлиэль. — Взгляд Кирана стал напряжённым.

— Зачем тебе ехать? У них будут провожатые… хотя… — Аллен оживился. — Ты что, хочешь повидать кого-то в озёрной долине? Неужели в тот раз тебя пленила красота какого-нибудь эльфа?

— Ну, не совсем эльфа. — Лейтенант почувствовал, как краска смущения заливает его лицо.

— А кого же ещё — в долине-то эльфов? Там и не живёт никто, кроме них. — Юноша недоумённо смотрел на друга, и тут его осенила догадка, — я знаю в Валлиэле только одного «не эльфа». Киран, признавайся, это наш малыш из замка Диксена?

— Раз тебе непременно нужно всё знать — да, Аллен, это он. Нелис.* Так что, разрешишь мне поехать? — Киран смотрел в серые глаза альфы так, как будто от его решения зависела вся его жизнь.

Какой же ответ мог дать ему Аллен?

— Ты ещё спрашиваешь! Собирайся в путь.

***

Несколько месяцев назад, когда Аллен только собирался впервые отвезти Мери домой в Иарлейт, Эммиэль настоял, чтобы Нелис остался в Валлиэле.

— Во-первых, я должен довести лечение до конца, — объяснял он сыну. — Во-вторых, ему полезно возиться с малышом — это поможет разбудить его природные инстинкты, которые он сейчас пытается в себе убить. Ты пока освоишься на новом месте, а к рождению твоего ребёнка мы вместе приедем к вам.

На самом деле Эммиэль знал, что Мери прекрасно мог бы завершить лечение омеги и сам, но у него были свои соображения. Проницательный эльф уже тогда заметил трепетное отношение к мальчику лейтенанта Сайруса, и хотел дать им обоим время — Нелису на то, чтобы вернуться к нормальной жизни после пережитого, а Кирану — на то, чтобы проверить свои чувства.

Лейтенант заметно погрустнел, но не в его праве было решать, где и как жить маленькому омеге — Мерриэль с Алленом официально назвали его своим воспитанником. К тому же, Киран твёрдо решил не открывать им своих чувств, чтобы они, желая помочь ему, не стали каким-либо образом оказывать влияние на Нелиса, ведь альфа видел, что о взаимности со стороны омеги сейчас не может быть и речи. Поэтому лейтенант просто старался в оставшиеся до их разлуки дни как можно больше времени проводить с мальчиком, сопровождал их с Эммиэлем на прогулки, заходил навестить. Он был очень огорчён, что, несмотря на все его старания, Нелис по-прежнему держался отстранённо и побаивался оставаться с ним наедине.

Утром в день отъезда Киран зашёл проститься, специально улучив момент, когда мальчик был один в своей комнате. Увидев лейтенанта, омега тут же вскочил, робко поклонился, попятился и прижался спиной к стене, опустив взгляд в пол.

— Не волнуйся, малыш, я не подойду ближе, — альфа предупреждающе поднял руки, — я только хотел попрощаться. Мы уезжаем, Нелис — ты знаешь. И мне даже неизвестно, когда мы снова увидимся с тобой.

Мальчик молчал и теребил в подрагивающих руках неоконченное рукоделие, а лейтенант с грустью смотрел на одинокую хрупкую фигурку, кротко склонившую перед ним белокурую голову. Их разделяло всего лишь несколько шагов, но Киран ощущал, что на самом деле между ними раскинулась бездна. Ему нестерпимо хотелось прижать к себе это беззащитное создание, погладить его по острому плечику, прикоснуться к мягким светлым волосам, утешить и увидеть его улыбку, но это было невозможно.

Киран чувствовал страх, безотчётный страх омеги и ясно понимал — даже если он сейчас пересечёт комнату и обнимет Нелиса, то нисколько не приблизится к нему, а напротив, ещё сильнее отдалится. Он ведь не прикасался к омеге с того самого дня, когда на руках вынес его из покоев Гарнетта, зная, что мальчик с трудом выносит даже само присутствие альф и бет. Поэтому, как бы Киран не желал снова почувствовать тепло его хрупкого тела, он не двинулся с места.

— Пусть ваша дорога будет приятной, мессир. — Наконец мальчик выдохнул заученную учтивую фразу. — И да хранит вас небо.

Киран все же сделал ещё попытку:

— Я буду скучать без тебя. Очень… сильно скучать. — Альфе было горько осознавать, что он не услышит в ответ желанное «и я тоже». Он чуть помолчал и прибавил, — Нелис, можно, я буду иногда писать тебе? И, знаешь, я буду рад, если ты сам напишешь мне, хоть совсем чуть-чуть. Ладно?

— Да, мессир. — Нелис снова поклонился.

— Я знаю, что здесь ты под надёжной защитой, малыш. Надеюсь, у тебя всё будет хорошо. — Лейтенант резко повернулся и направился к выходу.

Уже на пороге он услышал:

— Спасибо вам, мессир Сайрус. За всё, что вы сделали для меня.

Киран, не оглядываясь, замер в дверях, надеясь услышать что-то ещё, но продолжения не последовало.

— Я всегда буду рад помочь тебе, Нелис. Прощай.

Так и не повернув головы, альфа с тяжёлым сердцем покинул комнату.

***

Вернувшись в Иарлейт, лейтенант первым делом сел за письменный стол. Он не знал, о чём написать маленькому омеге, поэтому решил рассказывать обо всём, что казалось интересным: про то, как прошло путешествие, про перемены в их замке, про разные забавные случаи.

Отправив первое письмо, альфа две долгих недели томился тревогой, в волнении ожидая возвращения гонца из Валлиэля — ответит ли ему Нелис? — и когда среди стопки посланий нашлось одно, совсем тонкое, но такое важное, на сердце лейтенанта стало светло. Он читал и перечитывал аккуратные строчки, написанные круглым детским почерком, и бережно прижимал к лицу бумажный квадратик, который, казалось, хранил тепло маленьких рук.

Теперь Киран писал почти каждый день, и гонцы, отправлявшиеся в Валлиэль раз в неделю, неизменно получали от лейтенанта стопку писем, перевязанную зелёной шелковой лентой. Нелис прилежно отвечал, тон его посланий был всегда сдержанным, почти официальным, но и этого альфе было вполне достаточно.

На смену осени пришла зима, принесшая морозы и метели. Киран, который раньше не любил холода, теперь каждый раз, выходя на улицу, поднимал голову, с удовольствием подставляя лицо снежинкам. Ощущая их лёгкие прикосновения, он рисовал в воображении, как точно такие же пушистые белые хлопья сейчас касаются лица Нелиса, так же, растаивая, кристальными слезинками скатываются по нежной коже, и от этого ему казалось, что его мальчик совсем рядом. Альфа подолгу любовался елями, укутанными искрящимися на солнце снежными покрывалами — они напоминали ему печальные серо-зелёные глаза в обрамлении белокурых волос. Зимними вечерами Киран сквозь прихотливые морозные узоры вглядывался в бушующие за окном снежные вихри, надеясь, что Нелис тоже стоит у окна и смотрит в ледяную мглу. «О чём ты думаешь сейчас, мой мальчик?» — раз за разом выстукивало сердце лейтенанта.

Он так и не взял положенный ему отпуск. Напротив, полностью погрузившись в работу, Киран старался не оставлять себе свободного времени, которое грозило обернуться для него приступами тоскливого уныния. Он целыми днями тренировал своих воинов, обучал новобранцев, а когда заканчивалось время занятий — упражнялся сам, доводя себя до изнеможения, чтобы, вернувшись к себе, не мучиться бессонницей, а провалиться в сон и увидеть любимые глаза.

Аллен, обеспокоенный странным настроением друга, иногда заводил разговоры о его одиночестве:

— Тебе уже двадцать один, Киран. Неужели ты ещё не выбрал омегу себе по душе? Смотри, сколько их вьётся вокруг тебя в ожидании хотя бы намёка на твою благосклонность — целый цветник — Реган, Илве, Каэль, Эмери, другие… Разве тебе не жаль разбивать их юные сердца, мой жестокий друг?

Альфа только отшучивался и уходил от подобных разговоров. Действительно, Киран считался завидным женихом — ближайший друг и оруженосец короля, он готовился к посвящению в рыцари, после чего ему должен был быть пожалован титул герцога, замок и немалые земли. Придворные юные омеги, не скупясь, наперебой оказывали ему знаки внимания, награждали томными взглядами, надеясь очаровать. Но альфа с неизменной спокойной улыбкой ловко уклонялся от атак прекрасных глаз и недвусмысленных намёков, возвращаясь в мыслях к напряжённому и печальному серо-зелёному взгляду единственного омеги, которого он желал бы назвать своим.

Одной переписки ему было уже недостаточно, поэтому ко дню зимнего солнцестояния лейтенант решился и отправил Нелису в подарок небольшую подвеску из хризолита, излучающего светлую энергию весеннего солнца и молодой травы. Киран надеялся, что лучистый зелёный камень поможет согреть покрытую шрамами душу мальчика, и жил ожиданием далёкой весны, когда он сможет раскрыть Нелису своё сердце.

***

Чёрный фриз** Кирана проглатывал дорожные мили Иарлейта, словно голодный дракон свою добычу — жадно и неутомимо. Погружённый в свои мысли лейтенант смотрел на дорогу меж ушей жеребца, и привычно подбадривал его, стремясь скорее достичь своей цели. Он сокращал время остановок, заботясь в основном об отдыхе лошадей, и немилосердно поднимал вверенных ему людей в дорогу:

— В седло, ребята! По прибытии все будете отдыхать целые сутки!

Наконец маленький отряд пересёк границу Валлиэля. Долина озёрного клана была прекрасна, но Киран помнил её совсем не такой, и был поражён великолепием открывшейся его взору картины. Фрезии, отдыхавшие во время долгой зимы, сейчас ещё только наливали свои разноцветные бутончики, а вся поверхность равнины была устлана недавно пробившейся луговой травой ярко-зелёного цвета. От свежего аромата кружилась голова, Киран был безумно счастлив, что долгая разлука подходит к концу, что скоро он увидит своего мальчика, но на душе у него было тревожно — альфа беспокоился о том, как встретит его Нелис, каким он стал теперь, ведь столько времени прошло? Сомнения и вопросы не оставляли его: «будет ли он рад видеть меня или останется по-прежнему холодным и отстранённым?», «захочет ли он поехать в Иарлейт?» — и, пожалуй, самый страшный, — «а что, если его сердце уже занято?».

Когда вдали показались белые стены королевского замка, волнение Кирана достигло предела. Приблизившись к цели своего путешествия, он вдруг осознал, что не может вспомнить ни одного из тех слов, которые собирался сказать Нелису при встрече, — тех самых, которые так тщательно подбирал долгими зимними вечерами. В волнении лейтенант огладил шею своего коня, фриз перешёл на рысь, как будто понимая чувства всадника, и весь оставшийся путь Киран возносил богам горячие мольбы, прося, чтобы они помогли ему проложить дорогу к израненному сердцу омеги.

***

Препровождённый в приёмный зал, лейтенант почтительно склонился перед королевской четой:

— Мне оказана честь передать вам приглашение от короля Иарлейта и его младшего супруга.

*Нелис — от ирландского имени «Неис» — «один, единственный выбор»

**Фриз — краткое наименование фризской породы лошадей