5

— У нас были разработки подобного гена, чтобы в парах неистинных могли рождаться щенки и чтобы пара стала настоящей. Истинные — редкость, — тихо начал рассказывать я. Слова давались с трудом, горло словно высохло, и голос стал хрипеть. — Ген встраивался в ДНК омеги, но ничего не получилось… Проект был свёрнут, щенки в таких парах погибали, смысла продолжать не было.

— Ты задавал себе вопрос, почему среагировал на меня как на омегу? У вас же даже вакцина есть от подобных сбоев. Значит, не впервые подобное случалось?

— Ты же знаешь, что нет. Некоторые омеги могли реагировать на людей, но альфы — никогда.

— Тогда кто ты: альфа или омега?

— Я гамма.

Парень напротив приподнял брови и криво усмехнулся, а моё сердце скатилось куда-то в желудок.

— Ты зверь, и ловушку на тебя поставили как на зверя. Только вот жертвенным агнцем выбрали кровника-охотника. Забавно, да? Этот ваш Милашка так спешит вам отомстить, что подгадил по всем направлениям.

— Костя…

— Тебе надо держаться от меня подальше. Потому что я заточен на то, чтобы убивать таких, как ты. Я опасен для тебя, пойми ты наконец. И вся это твоя игра в напарников…

— Не поверил? — неожиданно выдохнул я, испытав удовольствие: это он меня, что ли, обманул, что всё забыл?

— Поверил. Потому что не чувствую угрозы, я тебя, блядь, чувствую как своего, и запах этот твой, такого раньше не было. И вот я собираюсь избавится от всего этого, и этот докторишка — либо сам, либо я его заставлю — избавит меня от того, что успел сделать. Я не собираюсь быть приманкой для оборотней. Вот весь мой план.

— Ты не для всех, Костя. Никто тебя не тронет из оборотней.

— Я не собираюсь это обсуждать. У меня волосы на голове зашевелились, когда я понял, что проделывали в лабораториях. Все эти их медицинские проверки, анализы — дерьмо сплошное. Отбор по крови, как реагирую на внесённые изменения. Как я реагирую, потому что испытания проводили на мне. Не самое приятное открытие — узнать, что в тебе что-то изменили, а ты даже не в курсе был. Этот проект стоит уничтожить, потому что я даже думать не хочу, как будут реагировать охотники на подобные подставы.

— Ты знаешь ещё… таких же?

— Нет, я один, блядь, такой, но это пока. Если этого умника не остановить, неизвестно, до чего он ещё додумается. Уже есть пробирники и ими в отличие от кровников легко управлять. Только одного понять не могу: если крышу срывает альфе, почему я тебя чувствую?

— Когда это началось?

— Запах. Я сегодня только понял, что это твой запах, — парень рассерженно откинулся на сиденье, проведя рукой по шее, там, где я поставил метку. — И ты мне тут по ушам ездишь, что так легко можешь этого доктора взять? Да если бы вы могли, давно бы его достали. Мороз этот ваш не просто так пытался попасть к нам: он старый лис, скорее всего, догадывался, что, что-то происходит.

— Догадывался, но кровники, тем более такие, как ты, не могут меняться. Ваша кровь уничтожает всё, что несёт угрозу, насколько мне известно…

— И как давно тебе это известно? Ты какого хрена вообще полез к нам?

— Ден сказал, что я должен стать ангелом-хранителем того… кого почувствую. Я не знал, что отреагирую на тебя как альфа. Кровников уничтожали, а на ваше место приходили пустышки, как оказалось, подверженные обороту. Понятно, что он был заинтересован понять, что происходит. И да, я достал то, что его интересовало, только ты, мой дорогой, выкрал всё это, поставив крест на моих трудах. И судя по тому, что происходит, не вернул своим, а начал собственное расследование. И если так называемые твои поймут, что их секрет у тебя, они же не станут вспоминать, кто их защищал всё время, а уничтожат тебя. От тебя уже пытались избавиться.

— Ага, когда к вам отправили, — усмехнулся мой бедовый возлюбленный.

— Да ещё с сюрпризом, и если бы мы с тобой тогда… короче, у тебя был код на смерть, и ты, судя по всему, год ходил по краю, пока к нам не попал и мой братец этот код не ликвидировал.

— Я охотник.

— Ты был геморром, Кость. Я считался мёртвым, ты выполнил то, что от тебя требовалось и к чему тебя готовили: убил доминанта-альфу без сопротивления с его стороны. Милашка уже увидел, что его разработка подействовала, и ты стал отработанным материалом. Пойми наконец, малыш, что и меня не просто так “не заметили”. Можно запутать человека, но зверя невозможно. И рапорт твой отклонили, я порвал его, Кость. Уже тогда мы подбирались ко всем этим лабораториям и ставили своих людей, но меня на тебе переклинило, и всё встало. Мы с тобой расстались на месяц, а ты уже в курсе всей этой мышиной возни, а главное, знаешь секрет, о котором, похоже, никто из твоего бывшего вышестоящего начальства даже не догадывался. Как и о том, что разработками вашими занимается омега и у него свои планы. А Мороз — он безопасник, для него благополучие нашей семьи — главное. Знаешь, сколько врагов у клана? Наш мир более жесток, чем вы привыкли думать. Мы убиваем врагов, не позволяя им подняться, жалость — это слабость.

— Твой отец не такой.

Я замолчал. Конечно, доминант-омега, возможно, тогда совершил ошибку. Хотя, не отпусти он Милашку, мы бы сейчас не стояли с Костиком друг против друга, выясняя отношения. Не было бы никаких отношений.

— Хорошо, это всё понятно, но с чего вдруг я-то тебя чувствую? — вернулся к неудобному вопросу Костя, глядя прямо мне в глаза. Меня обдало жаром, и внутри всё сладко заныло: хотелось заграбастать этого упрямца, утащить в наше логово и не выпускать его оттуда, утоляя его и своё желание. Он, в отличие от меня, только начинал гореть, ещё едва заметно, но я разожгу этот огонь, чтобы он не смог отступить.

— На тебе моя метка, — тихо произнёс я.

— Что? — мне не поверили. Охотник замер, глядя на меня, словно я несу бред.

— Метка, Кость. Я не знаю, как так получилось…

— Не знаешь? — парень сузил вмиг почерневшие глаза, и вот тут мне прилетело, и неслабо так. — Я убью тебя, скотина!

Он откинул меня ударом с байка, я моргнуть не успел, как оказался на земле.

— Когда? — и вдруг, что-то вспомнив, замер. — В пещере? Не знаешь, как так получилось? Сука, знаешь, похотливое животное. Метки на охотниках не остаются, что ты сделал?

— Круг, Костя, мы были в круге.

— Так не бывает. Ты не можешь обернуть меня. — Его голос дрожал от ярости. Правда — она всегда такая, с мордобоем.

— Метка не оборачивает. Она определяет принадлежность, не более, — моя попытка успокоить взбешённого охотника потерпела неудачу, он разозлился ещё больше и, кажется, решил меня тут прикопать.

— Заткнись вот сейчас, — парень сам отступил, прекратив мордовредительство, снял с головы шлем, швырнув им в меня, сидящего с разбитой рожей. Я чувствовал его ярость, она приносила боль. — Эта ваша вакцина — она подействовала?

— Нет, — я очень чётко отследил его мысли по этому поводу. Мат, даже ментальный, — это мало приятного, особенно от него. — Метка — она привязывает меня, не тебя, Кость.

— Ты идиот, Андрюха, круглый дебил. Я же сказал держаться от меня подальше, — Кот сел рядом, сжимая и разжимая ладони с разбитыми об меня костяшками, скидывая напряжение. — Я так понимаю, не заряди меня этот докторишка, ничего бы не было?

И это ему ещё предстоит понять, что уже ничего не изменит даже тот самый докторишка. Мы связаны, хочет он или нет, и крепко, не разорвать. Раз он начал меня чувствовать, то назад дороги нет для него, только вперёд, ко мне, и никак иначе. Я связал не спрашивая, потому что мой, и он это поймёт, почувствует. А мой охотник, как всегда, верный себе, сначала отпинал, а потом сел думать как меня же и спасти. Вот как его не любить?

Смена ярости на спокойствие почти айсберга меня не удивила. Если он начал меня чувствовать, так и будет, пока не привыкнет, что мы теперь одно целое.