4

От страха Аглую замутило. Ее бросило в жар. Выступившие на коже капельки испарины попали в раны, и те защипело еще больше. Ее била жуткая по силе дрожь. Зубы стучали. Страх превращал кости в лед. Аглая хотела зажмуриться, но даже это не получилось. Она смотрела на жуткую женщину и не могла отвести глаз. Веки и скулы у той превратились в черную древесную кору, как будто обожженную и покрытую бархатистым пеплом. В трещинах «коры» переливались и пульсировали алые ручейки, напоминающие вены. Радужка тоже загорелась алым. Ее взгляд парализовал Аглаю. Она не могла даже пошевелиться. Все мысли вылетели из головы. Ей бы молиться о спасении, сделать хоть что-то, но Аглая просто смотрела на своего двойника. Голова была совершенно пуста.

— Закончила ныть? Наконец-то. А теперь слушай и запоминай. Да не проворонь ни единого моего словечка – тебе же, дуре, хуже будет.

Аглая закусила губу, чтобы ненароком не застонать. О, да… Она выслушает чокнутую стерву. С сумасшедшими спорить нельзя. Пусть болтает. А Аглая послушает. Даже покивает ей. Дождется, пока эта извращенка отвлечется, и сбежит. Как-нибудь. Господи… Она же связана по рукам и ногам! На ней живого места не осталось. И она раздета. А еще этот страшный алый круг, обжигающий кожу… Но ведь это невозможно. Не существует подобного в реальности. Она тоже сходит с ума? Неважно. Ничего неважно. Даже если это все реально, она найдет способ выбраться. Пусть чокнутая болтает, а она сделает вид, что слушает…

— Внимательно слушай, дорогуша. Очень внимательно. Болтать тут много не стоит. Будешь языком молоть – себе же хуже сделаешь. Тебе, конечно, никто не поверит, что ты иномирянка. Можешь даже не стараться. Сочтут болезной и запрут. А ты же не хочешь всю жизнь просидеть в покоях? Отныне, звать тебя Аглаида. Ты – старшая княжеская дочка. У тебя есть мачеха и сестра – жуткие мерзавки. Держись от них подальше и не верь ни единому слову. Ты родилась особенной. То есть я родилась… Но скоро и ты станешь такой же… Я наделю тебя самым ценным, что существует на свете. Ты станешь ведьмой. Как и я…

Рот наполнила горечь. Аглая с трудом сглотнула. Она бредит. Точно бредит. Все это не по-настоящему. Ей кажется. На самом деле…

— Мне открывается будущее, прошлое и настоящее. Я видела себя в волчьем логове. С этим поганым зверьем. Не бывать такому. Никогда! Ты займешь мое место, а я уйду. Никому и в голову не придет меня искать, потому что будешь ты. Лицом – как я. Отец ни о чем не догадается.

Аглая закусила губу, чтобы не всхлипнуть. Ей хотелось плакать. Рыдать, свернувшись клубочком. Уткнувшись в мамины колени. Под теплым пушистым одеялом.

Аглая не выдержала. Тихо всхлипнула. По щеке покатилась горячая слеза. Хлесткая пощечина обожгла щеку.

— Хватит выть! Ты будешь обладать тем, что тебе и не снилось. Я видела твою жизнь. ТАМ ты никому не нужна. А здесь княжной будешь. И дар от меня получишь. Великий. Чародейный.

Аглая попыталась отползти от жуткой женщины, так на нее похожей и так сильно отличающейся. Трещины в покрытой корой коже пульсировали. Она задрала подол платья и вытащила из-за резинки чулка красивый пузырек. Аглая с ужасом смотрела то на ноги, обтянутые темной тканью, то на сверкающую стекляшку. Мозг работал отдельно от всего тела и начал осознавать происходящее. Это не сон. Не бред. Не галлюцинации. Это беда. Она попала в жуткое место. К чокнутой незнакомке. И если не придумает, как отсюда выбраться, то закончится все очень плохо. От страха перед смертью и возможной болью, сердце заколотилось о ребра, как сумасшедшее. Аглая поняла, что задыхается. Пыталась дышать нормально и не могла.

Перед глазами возник крошечный пузырек. По форме он напоминал перевернутую слезинку. В нем как будто клубился темно-серый туман и мерцали странные вспышки, похожие на молнии.

— Знала бы ты, каких сил стоило его раздобыть. Пришлось ждать, пока ведьма, обладающая им, сдохнет и отдаст чары мне. А я их сохранила. Для тебя. Это твоя чародейская сила.

Она нависла над Аглаей. Подул пахнущий гнилой листвой ветер. Этот могильный запах забился в ноздри. Пепельные пряди сумасшедшей вновь упали Аглае на грудь и плечи. И опять ощущение, что ее опутывает жуткая холодная паутина. От волос исходил странный приторно-цветочный аромат. Ощущение, что она находится на кладбище, усилилось. Аглая уже не могла дышать. Перед глазами от страха и напряжения темнело. Звон в ушах превратился в шум. Громкий и жуткий. Так шумит море перед бурей. Страшно. Как же страшно. Господи, да за что же ей это все?! Пожалуйста, Боженька, сжалься… Она ведь добрая. Никому ничего плохого не делала. За какие грехи так расплачивается? Зачем уехала от мамы? Оставила ее одну, обидела. Вот теперь получает…

— Чары никуда не исчезают. Они передаются от одной женщины другой. Старухе, которая обладала этими, – девушка потрясла пузырьком, и туман внутри стал еще гуще, окрасившись в угольно-черные краски, – некому было их передать. Я с трудом извела старую каргу, чтобы забрать ее чары – для тебя. Они слабые. Но даже такая ворожба – величайший дар, какой ты только можешь получить. Вот как я тебе заплачу за пребывание здесь.

Она подняла с земли деревянную плошку, наполненную странной жидкостью ярко-голубого цвета. Аглая снова попыталась отползти. Дергала связанными руками, пробуя хоть немного ослабить узлы, но веревки лишь сильнее впивались в кожу. Аглая не позволяла себе сдаваться. Нужно выбраться отсюда. Как угодно, но выбраться. Странное предчувствие разрывало грудь: если она не сделает это сейчас, то потом уже не успеет. Аглая потянула одну руку вверх, до крови сдирая кожу о грубую веревку. Ничего, это все можно пережить. Веревки не поддавались, как бы она ни старалась. Только еще больше сдирала кожу. По рукам поползла липкая теплая кровь. Аглая закусила губу. Плевать. Люди и большую боль терпят. Нужно только преодолеть странные горящие символы. Аглая сжала зубы. Она перетерпит и эту боль. Если хочет жить и выбраться отсюда.

Аглая бросила взгляд на чокнутую извращенку. Та поставила чашу на край каменного стола и откупорила стеклянный пузырек. Тут же в воздухе запахло грозой и дождем. В отдалении послышались раскаты грома. Чокнутая, кажется, ее звали Аглаидой, подняла голову и задумчиво посмотрела на едва виднеющееся в просветах ветвей небо.

— Хм… Странно…

Аглая воспользовалась тем, что она отвлеклась и заставила себя ползти к краю стола. С трудом управляя измученным и раненым телом, Аглая продолжила ползти. Она уже приблизилась к самому краю. Неизвестные символы, переливаясь, слабо мерцали. Аглая зажмурилась, приготовившись испытать боль, и бросила свое тело вперед. Адская боль, какой она прежде никогда не испытывала, взорвалась в голове. Каждую клеточку тела прошило раскаленной стальной иглой. До крови Аглая впилась зубами в губу, лишь бы не закричать. Яркое сияние ослепляло даже через зажмуренные веки. Кажется, боль рождалась где-то внутри нее. Пульсирующий шар взрывался раз за разом. Но Аглая заставляла себя двигаться хоть куда-то… Кажется, ноги потеряли опору и свесились с края столешницы. Ей удалось… Удалось! Аглая с трудом приоткрыла слезящиеся от боли глаза. Лес расплывался, как за мутным стеклом. Алое сияние дрожало и мерцало. Боль проникла в каждую клеточку тела. Затопила. Казалось, что ее режут на куски, сшивают по живому и снова режут. И так раз за разом. Новая боль, совсем иная обожгла кожу головы. За волосы Аглаю потянуло назад. Холодные пальцы впились в рану на плече. Злобный голос, похожий на скрип веток, проскрипел над головой:

— Ах ты тварь! – С неожиданной силой чокнутая девица оттащила Аглаю в центр и швырнула на камень.