2.

— Да, пап, всё в порядке. Спасибо! Сегодня Том празднует в саду, а после работы мы с ним пойдем гулять в парк. — Микки улыбался, плечом держа трубку телефона, одновременно печатая текст договора на поставку оборудования. — Мы перезнакомились со всеми нянями и воспитателями, и знаешь, нам очень повезло с садом. Тьфу-тьфу-тьфу, — он прервался и постучал костяшками пальцев по столу. — Спасибо за деньги, но не нужно было переводить, мы справляемся. Да, Томми скучает по отцу, но не говорит об этом. А как ты? Как твои розы в саду, не засохли? Давление не мучает? — Микаэль замер, выслушивая ответ папы и вспоминая родной дом, в котором прошло все детство. Папин голос успокаивал, но слезы все равно подступали к глазам, и он потер переносицу, чтобы сдержаться и не разреветься.

Дверь в приемную открылась, и в нее вошел высокий альфа, сразу как-то заполняя собой все пространство — своим запахом, своей фигурой и властной манерой держаться. Дорогой костюм, ладно сидевший на фигуре, и осанка напоминали что-то неуловимо знакомое, но омега никак не мог вспомнить, что именно.

— Я перезвоню вечером, — попрощался он с папой и поднял глаза на вошедшего, замершего перед столом мужчину.

— Ого! — знакомый голос ворвался в воспоминания. — У нас новый секретарь?

Узнавание постепенно затопило Микки. Едва уловимый запах коры дуба, слегка приглушенный туалетной водой, прямая спина, резко очерченное лицо, карие глаза и черные волосы, как у его Томми, тут же вернули в тот день, когда Лапушку забрал маленький вредный ангелочек Тим с характером чертенка.

Омега встал из-за стола:

— Микаэль Блед, секретарь фирмы «Спорт и Мы». С кем имею честь разговаривать?

За две недели с начала работы Мик узнал всех сотрудников, кроме тех, кто был в отпусках или командировках, и этого альфу он здесь видел впервые. Настроение сразу упало. Без Лапушки, с которым спал последние три года, Том теперь засыпал плохо, это был его единственный антидепрессант после развода, переезд в новый город действовал на них обоих слишком сильно и адаптация проходила хуже некуда. Чувство, что он, самый близкий и родной человек, предал сына, не смог отстоять и вернуть любимую игрушку, до сих пор жгло каленым железом внутри.

— Заместитель директора этой же фирмы, Эдвард Честер. Рад знакомству. Кстати, давайте я все же верну деньги за игрушку. Я понимаю, что этим друга не заменишь, но всё же… всё же… — Альфа полез во внутренний карман, доставая заготовленный заранее конверт, а у Мика отнялась речь, и он только разевал рот, как выброшенная на берег рыба.

— Как вы можете вот так, походя, меня унижать? — наконец-то выдохнул он, крепко стискивая губы. — Я вам ясно дал понять, что в ваших деньгах не нуждаюсь. — Он задрал подбородок, гневно глядя снизу вверх на мужчину, который не хотел понимать, что дело не в деньгах. «Скажи ему так, и он ответит «а в их количестве», и предложит сумму еще больше», — подумал Микки и вцепился кончиками пальцев в стол. «И как теперь с ним работать в одном коллективе?»

— Уберите. Ваши. Деньги. — Сквозь зубы процедил Микки, зло и непримиримо уставившись на начальника.

— Но тогда получается, что мы украли вашу игрушку. Понимаете? — Альфа явно чувствовал себя не в своей тарелке, не привыкший к тому, что приходится уговаривать строптивца, стараясь донести до недалекого омеги истину во языцех, кладя конверт на стол.

Микки даже рукой не дрогнул, так и стоял, вцепившись в стол побелевшими пальцами.

— Вот именно. Вы украли у моего ребенка единственную дорогую ему вещь. Я рад, что вы понимаете хотя бы это. Не суйте мне этот конверт, пожалуйста. Лучше верните игрушку. — Микаэль постарался сбавить обороты, выравнивая тон, потому что искренне желал вернуть Лапушку сыну, а общаясь таким образом, этого точно сделать не получится.

— Но как я заберу у Тимми зайца? — раздраженно закатил глаза Эдвард и убрал руку от конверта, глядя на омегу, как на идиота.

— Так же, как отобрали у Томми. У него больше нет игрушек, с которыми он спит. Полагаю, у вашего сына это не единственная игрушка? — Микки слегка наклонил голову и саркастично приподнял бровь.

— Да, не единственная. Но отобрать ее я не могу, — начал выходить из себя начальник, оттягивая воротник идеально отглаженной белой рубашки, оттенявшей свежий загар на шее.

— Отлично! — хмыкнул Микки. — Продолжайте потворствовать ему дальше, и в скором времени у вас вырастет еще один полноценный потребитель вместо сына. И знаете, что вы будете слышать вместо «Здравствуй, папочка!»? «Купи мне новый айфон, мотоцикл, машину, жениха!» Чудесный вариант стать для ребенка кошельком на ножках.

Омега опустил глаза вниз, разглядывая эти «ножки от кошелька», и внезапно смутился.

— Впрочем, дело ваше, как воспитывать своего ребенка. Я хотел сегодня отпроситься и уйти на час раньше с работы, у Томаса день рождения, но директор отсутствует, а беспокоить его по такому поводу звонком мне кажется бестактным.

— Сегодня? День рождения? Конечно, вы можете уйти. А сколько ему исполняется? — Эдвард смутился и наконец-то перестал выглядеть как напыщенный болван.

— Неважно. Спасибо, что позволили уйти пораньше, господин начальник. — Микки подчеркнул, что у них только рабочие отношения и он не намерен больше грузить своего работодателя домашними проблемами. — Кстати, у вас за две недели много почты накопилось. — Он прошел к шкафу и достал пачку писем, отложенных на имя Э. Ф. Честера.

Альфа взял корреспонденцию и почти уже вышел из кабинета, но притормозил и снова повернулся к Микаэлю.

— Вы позволите прийти сегодня с Тимми в гости к Томасу? Он часто вспоминает вашего сына, и мы могли бы…

— Сомневаюсь, что после случившегося Том будет рад видеть вашего сына. К сожалению, я должен отказать вам в визите. Простите. — Омега отвернулся и занялся текущими делами, давая понять, что разговор ему неприятен и он не намерен его продолжать.

— Простите. — Альфа наконец вышел из приемной, и Микки обессиленно рухнул на стул, чувствуя себя выжатым как лимон.

Микаэль про себя весь вечер благодарил папу за высланные деньги. Благодаря им он смог покатать Томми в парке на всех качелях, накормить его сладкой ватой и мороженым, после чего они с трудом добрались домой и съели вдвоем по кусочку торта, запивая вкусным чаем из тонких фарфоровых чашек — единственно дорогой для сердца памятной вещи, что забрал из дома Микки для себя лично.

Томми заснул за столом, не доев десерт, и папа перенес его на кресло, устало улыбаясь.

Он решил радоваться любым мелочам, чтобы не утонуть в депрессивных саморазрушительных мыслях. А сегодняшний день был хорошим, если не вспоминать разговор с замом и то, что бывший не позвонил поздравить сына с днем рождения. Впрочем, Трент всегда был таким, и если бы Микки не напоминал о важных датах, тот сам никогда бы не вспоминал о дне свадьбы, о днях рождения и смерти его родителей, как и о любой другой торжественной и памятной дате. А Тому он соврал, что отец звонил ему на работу и просил передать самые большие и теплые поздравления. Что он любит и ценит Томми и надеется, что тот вырастет большим и умным альфой.

Перемывая посуду, Микки устало думал, что все налаживается, он справляется, они с Томом большие молодцы и все у них будет хорошо. А проблемы — они у всех бывают, даже у богатых.

Звонок в дверь испугал его, и чашка из любимого сервиза выпала из рук, разбившись вдребезги. Поспешив к двери, чтобы трезвонивший не разбудил сына, взглянул на время и удивился, что на часах оказалось всего лишь без двух минут девять. Ему казалось, что уже значительно позднее, никак не меньше одиннадцати.

За дверью стоял и пах древесной корой господин Честер собственной персоной. В руках была большая квадратная коробка, перевязанная бантом, а другая, еще больше, стояла на полу.

— Добрый вечер, — как ни в чем не бывало поздоровался тот, которого, не прошло и нескольких минут, как вспоминали, — прошу прощения, что без приглашения и так поздно, но день рождения — это особый день, и именно в такие дни случается волшебство, — торжественно и громко произнес мужчина.

Микки молчал, возмущенно и удивленно глядя на того, кто при каждой встрече не оставлял его равнодушным: злил, выводил из себя, удивлял. Хоть они и виделись всего три раза, но ни одной спокойной встречи с ним еще не было.

— Зачем вы пришли? — даже не сдвинулся с места омега. — Хотя когда это вы прислушивались к тому, что вам говорят? Проходите. — Он развернулся и прошел в кухню, справедливо рассудив, что начинать проживание в квартире, устраивая бесплатный спектакль для соседей, не стоит. — Не шумите, пожалуйста, именинник уже спит, — шепотом предупредил гостя.

Подбирая осколки чашки, Микки с трудом сдержал слезы, чашку было жалко почти так же, как Лапушку. Услышав странные звуки в коридоре, он выглянул туда, успев заметить, как альфа крадется на мысочках прямо в обуви, неся перед собой обе коробки, поставленные одна на другую, заслонив ими проход и не видя, куда двигается.

— Стойте! — зашипел омега. — Вас разуваться не учили? И что это еще за коробки? Вы же знаете, что подарков от вас я принять не могу!

Альфа торжествующе улыбнулся, видимо, тому, что все-таки добился своего и проник в квартиру. Мик раздраженно вздохнул, злясь на себя, что впустил чужого мужчину, и на Эдварда за тупое альфье упрямство, граничащее с непрошибаемостью скальных пород, снял верхнюю квадратную коробку, чтобы она не упала и не разбудила Томаса, поставив ее на кухонный стол.

Потом смел осколки и пошел за шваброй, чтобы протереть пол, поглядывая, как разувается и осматривается гость.

Когда тот прошел на небольшую кухню, Микки выбрасывал осколки фарфоровой чашки в мусорное ведро, возмущенно шипя:

— От вас одни неприятности!

— Ну, чашку-то я вам не разбивал, — удивился альфа, присаживаясь на табурет, чтобы не мешаться.

— Я никого не ждал, и ваш звонок испугал меня. Вот результат. Моя любимая чашка… — всхлипнул, не удержавшись, омега.

— А у моего папы тоже есть такой набор. Мы всегда пьем чай из таких кружек, когда навещаем родителей, — радостно улыбнулся Эдвард, чувствуя себя непривычно.

— Простите. Вы не виноваты. Чашку я сам, — признал его правоту Мик, включая чайник, чтобы занять руки и выполнить долг гостеприимства. Это было вбито на подкорку его папой, и он действовал автоматически.

Альфа развязал большой бант, снял крышку с квадратной коробки, и там оказался огромный торт в виде дороги с разметкой, светофором и пешеходным переходом, с объемными машинками из мастики и большой цифрой «шесть».

— Я надеюсь, Томасу понравится. — Альфа не знал, куда деть руки, и пытался поменьше шевелиться на такой маленькой кухне, было видно, что он очень старается загладить вину, но действует неумело.

— Хорошо, торт я оставлю. Будете пить чай? — Все-таки чувство приличия победило и Микаэль решил, что еще пятнадцать минут он вытерпит этого альфу, так безмерно любящего свое чадо.

Эдвард оглядывался, рассматривая кухню, и омеге было неприятно, что их с сыном жилище выглядит так убого. Минимум вещей и уюта, все совершенно чужое и непривычное, но он еще тогда, при покупке этой скромной квартиры, решил, что не будет расстраиваться по этому поводу. Все наладится постепенно. Главное, они с Томом будут ходить по городу и не бояться нарваться на Трента с его малолеткой, на знакомых и знакомых знакомых, коллег по работе и прочих, кто так усердно перемывал косточки и довел Томаса до нервного срыва. Сам бы он выдержал, наверное, но Томми был слишком чувствительным мальчиком, вопреки стараниям отца, вознамерившегося вырастить из него сурового мужика, и все эти «телячьи нежности» у сына искоренял, как мог.

Чай пили в тишине, торт оставили для Томаса на утро, на стол Микки подал тот, начатый, который они с сыном не доели.

Микаэль не знал, о чем можно говорить с начальством, сидя на тесной кухоньке у себя дома. Да и сил развлекать альфу уже не осталось. Эдвард тоже молчал. Он еще ни разу не был в таких ситуациях, когда виноват и должен загладить свою вину, обычно всегда виноват был кто-то.

— Благодарю за чай, — так и не притронувшись к торту, альфа отставил кружку и поднялся.

— Ту коробку забирайте. Я предупреждал, что нам не нужны… — «подачки» — хотел он сказать, но передумал, — подарки. А за торт спасибо.

— А это не вам подарок. Это от фирмы подарок сыну. — Обуваясь, тихо проговорил Эдвард. — У нас принято дарить подарки, не думайте, что вы единственный, имеющий детей.

Альфа распрямился и почесал щеку, выходя из образа чопорного альфы, и это выглядело так неожиданно и так по-человечески — вопреки его позиции богатого и уверенного в себе мужчины:

— Не подскажете, что лучше всего купить от комаров? Заели напрочь! — пожаловался он внезапно, и Микки растерялся, хмыкнув.

— Домик в Исландии. — Мик закусил губу, чтобы не рассмеяться вслух, закрывая дверь за озадаченным альфой.

Открывая большую коробку, чтобы посмотреть, что же фирма дарит детям сотрудников, омега улыбнулся про себя. Его чувство юмора возвращается, значит, он оживает, и это хорошо. Секса странным образом не хотелось с самого момента развода. Даже на этого красивого представительного образчика альфьего племени организм омеги не отреагировал ни разу. Микаэль был вымотан и опустошен резкими и неожиданными переменами в жизни, и эти мысли даже не возникали в его голове, чему он был несказанно рад. «Что ты скажешь через месяц, когда придет течка?» — мелькнула мысль, и он поставил галочку, что завтра же надо забежать в аптеку и купить подавители и обезболивающее, чтобы лекарство было всегда при себе. Омеголог говорил, что стресс влияет на организм по-разному, и нервная система может выдать сбои в графике, чтобы он был готов к любому проявлению этих сбоев.