Глава 4

Утром он проснулся в тепле трёх пушистых тел. Альфы вернулись спать к нему, и Винце от умиления чуть не всплакнул, так приятно принимать их появление за примирение. Он осторожно приобнял спящего к нему лицом Пита и лёг ближе. А потом понял, что зря он это сделал. Впервые Винце рассматривал их быстро повзрослевшие тела и чувствовал смущение. Бастеты раздались в плечах, усы загрубели, кончики ушей покрыл тёмный мех. Пит прижимался к нему всем телом, густая пегая шёрстка покрывала плечи, манишку на шее и руки. А от шерстистой груди по животу спускалась под бельё густая светлая поросль. Винце вздрогнул, заметив утреннюю эрекцию весьма внушительных размеров, и резко сел, костеря себя за крамольные мысли. От его движений Пит проснулся, приподнялся на одном локте, гибко по-кошачьи выгнулся.

— Винце, — позвал он.

Стряхнув с себя глупые мысли и смущение, Винце повернулся к нему с улыбкой.

— Что такое, сынок?

— Мы не твои дети, — почему-то помрачнел Пит.

— Да, знаю, — пробормотал Винце, чувствуя, как от обиды к глазам подбираются слёзы, — но я вскормил вас своим молоком и всегда буду считать своими детьми.

Чтобы не расплакаться перед бастетами, он быстро вскочил с кровати и сбежал в душ. В тот день Винце старался быть чутким и вежливым, извинился за своё поведение, но альфы всё равно мрачно морщили носы и не хотели с ним говорить. Только к ужину они остыли, обняли смущённо и, пожелав сладких снов, перебрались в отдельную комнату.

В последующие недели у бастетов сформировались характеры. Миллс, галантный и учтивый, обаятельно улыбался и легко поддерживал разговор. Нил — задумчивый и скрытный, вежливый и не болтливый. А Пит — весельчак, юморной и задорный, лёгкий на подъём, но временами взрывной, мог разозлиться без причины и заразить своим настроением остальных братьев. Винце такими их не понимал и немного боялся. Боялся не агрессии, а что они сбегут, и он больше никогда их не увидит. Потому пытался сгладить возникающие конфликты, найти подход, вёл себя как учитель или воспитатель, но этим только сильнее их злил. И не зная, как с этим справиться, прятался у себя, переживал и даже плакал. Хорошо, что бастеты всегда приходили мириться сами.

К счастью, обиды прошли так же быстро, как и переходный возраст. Ещё через месяц бастеты начали матереть, шерсть с каждым днём становилась всё жёстче, глаза сузились, потеряв детские черты, а их тела сводили Винце с ума. Даже Тиорионто не производил на него такого впечатления. Винце смотрел на повзрослевших сыновей, украдкой ими любовался, отгоняя непослушные фантазии. Мечтал о чём-то невозможном и дрочил по ночам в одиночестве, потому что спать к нему уже никто не приходил.

Незаметно учёба стала подходить к концу. Винце всеми силами и пытался отложить их выпуск, понимал, что не может их отпустить, и чувствовал, что скоро всё закончится — бастеты выросли и исчезнут из его жизни. Чтобы хоть немного оттянуть этот неприятный момент, он всё чаще отвлекал их на семейные ужины, расспрашивал о будущем и всячески намекал, что не против, если его детишки останутся жить с ним. Пит на такие расспросы злился, устраивал скандалы, и даже Миллс обижался, хотя Винце не желал выросшим котятам зла.

В итоге он на всё забил. Не стал настаивать и смирился. Ловил последние мгновения, любуясь красавчиками, и беззвучно вздыхал.

Через три месяца бастеты уже выглядели взрослыми альфами, не осталось подростковой угловатости и мягкого пуха, исчезла наивность из глаз, а когти почернели. Тиорионто отправил им рекомендательные письма для прохождения практики и приглашение в посольство. Официально бастеты по достижении девятимесячного возраста получали документы о совершеннолетии. По земным меркам котятам исполнилось двадцать шесть лет.

Винце было тяжело принять столь стремительные изменения, он всё ещё по привычке называл их «малышами», обнимал всю троицу, хоть и не мог обхватить их широкие плечи, и возился на кухне, желая позаботиться о своих детках. Но бастеты выросли. Крепкие, статные, они блестели жёлтыми глазами и привлекали станом. Миллс по-деловому рассуждал о политике и межзвёздных полётах, помогал на кухне и временами, чуть придерживая за локоть, стоял за спиной, заставляя Винце краснеть от такой близости. Пит басовито смеялся, выдумывал истории и рассказывал свежие новости с юмористическим налётом, общаться с ним было легко, и Винце сам не замечал, как увлекался рассуждениями и спорами. Нил же предпочитал болтовне книги, но при этом по вечерам, когда все собирались на общей кухне, чтобы приготовить ужин, откладывал электронный учебник и молчаливо наблюдал. От его внимательного взгляда Винце становилось неловко и жарко. Бастеты заполняли собой всё пространство, существовали в каждой точке его квартиры, Винце негде было спрятаться от их внимания, общения, наблюдения, да и, признаться честно, не хотелось. Он наслаждался их обществом, хоть и корил за порочность.

Чтобы не зацикливаться на неправильных мыслях, Винце углублялся в работу, он набрал сорок дополнительных часов практики и постоянно возился с консультациями. Работа отвлекала, но не сильно. Стоило Миллсу как бы случайно обнять его или Питу бросить шуточный, но очень приятный комплимент, или поймать загадочную улыбку Нила, и тут же все выстроенные стены рушились, вытаскивая на поверхность его омежью сущность. К счастью, запас таблеток ещё не кончился, и Винце мог не опасаться перепадов гормонального настроения или внезапно нагрянувшей течки.

Для приёма в посольстве Винце немного разорился, принаряжая своих котов. В дорогих костюмах они выглядели ещё соблазнительнее. Винце даже уговорил их сделать фото, чтобы потом вспоминать и мечтать о несбыточном. За бастетами прибыл посольский флаер, и Винце помахал им на прощание, печально вздыхая. Казалось, отправил из дома навсегда. И ведь была такая вероятность, что бастеты там, среди представителей своей родной расы, передумают возвращаться в приютивший их всего на каких-то девять месяцев дом, найдут свою пару и забудут о приёмном папаше как о страшном сне.

Не позволяя себе вновь впадать в уныние, Винце потратил свободное время на работу. Подготовил материалы для очередного тренинга и отправил Томасу Глейну ответы на его запросы. Понемногу разговорился с начальником и, увиливая от прямого ответа, обещал в ближайшее время снова выйти на работу. Винце скучал по офису, своей команде и опасным заданиям, особенно с тех пор, как детишки перестали нуждаться в нём двадцать четыре на семь. Хотелось заняться чем-то полезным, почувствовать себя важным. А тут как раз Томас напомнил, что место его пустует, команда ждёт, и вообще, без Винце Киса тяжело.