Глава 5

Настроение чуть приподнялось и тут же рухнуло. Его котики вернулись, только не одни, а в компании симпатичных омег-бастетов. Красивые, гибкие котики с ослепительно белой шёрсткой казались принцами невиданного королевства. Хотя такое вполне могло быть. Кто знает, какой там строй у бастетов, может в посольстве его альфы встретили именно наследников престола? Винце мысленно надавал себе пощёчин за это «его». Повзрослевшие альфы, здоровенные коты никогда его не были. И они сами нередко на это намекали, шипели и злились, когда Винце называл их сыновьями. Винце им чужой, а сейчас он ещё и лишним себя почувствовал.

Омежки заняли диван в гостиной, разложили пушистые хвосты на коленях, соблазняя улыбками крутящихся вокруг альф. На Винце никто даже внимания не обратил, гости проигнорировали, а приёмыши мельком поздоровались и тут же увлеклись беленькими котиками.

Винце немного рассеянно посмотрел на их ужимки, заигрывания и показную вежливость и, подхватив куртку, сбежал. Было остро завидно и обидно — у них свой круг, свои интересы и даже язык общения для Винце непонятный. А ведь всего пару месяцев назад казалось, что никого ближе, кроме подобранных котят, у него в жизни не будет. От разочарования он всплакнул в машине. Мысли всё время крутились вокруг приглашённых в дом омег-бастетов и как братья за ними ухаживали: может следом пойдут прикосновения, поцелуи и горячий жаркий секс, где его альфы будут ласкать и вылизывать незваных гостей.

— Не мои они, не мои, — стукнул он себя по лбу, — хватит уже мечтать непонятно о чём.

Хоть и не мечтал он вовсе, даже не смел, но с тех пор как котята из угловатых подростков превратились в мощных и статных альф, все мысли скатывались в порно. Представлять рядом с собой приёмышей Винце не смел, но в воображении его ласкали крупные безликие альфы в количестве трёх штук и обязательно волосатые.

От истерики его спас начальник, снова кинул какие-то запросы, и Винце, чтобы отвлечься, стал объяснять. Так, слово за слово, и Томас попросил подъехать — разговор всегда проще строился при личном общении. А тут внезапно Винце сказал, что свободен и вообще не с кем выпить. Так что полчаса на флаере, пара голограмм для отчёта и под бокал креплёного вина Винце стал жаловаться, выплёскивая свои страдания.

— Не хочешь их отпускать? — покивал понятливо Томас. — Я, в общем, имею связи и могу перевести опекунство в полное усыновление.

— Разве это их удержит? Да и не хотят они быть моими детьми.

— Сочувствую, но что поделать, если бастеты такие особенные?..

— Особенные, — согласился Винце, даже не дослушав и думая совершенно о своём, — красивые, притягательные и очень сексуальные.

Томас чуть бутылку не уронил, только икнул нервно и похлопал Винце по-отечески по плечу.

— Ну, если ты в таком смысле о них думаешь, то самое время признаться. Твои подопечные официально признаны совершеннолетними и самостоятельными. Расскажи, что ты чувствуешь — ничего же не потеряешь. Если они собирались уходить, то уйдут, а если нет — может, и сложится у вас что-то новое, а не сыновье-опекунское.

Винце, воодушевлённый внезапной поддержкой, даже чмокнул начальника в щёку и засобирался домой. Флаер поставил на автопилот, а то Винце, пьяный и загоревшийся идеей, мог куда-нибудь врезаться. А так добрался целым, но уже после полуночи.

Бастеты встречали его у порога, встревоженные и рассерженные. Гости, к счастью, пропали и в доме не пахло сексом, о чём Винце почему-то подумал первым делом. В дом его пропустили, позволили снять обувь, а потом накинулись с вопросами.

— Почему ты уехал, не предупредив? — рыкнул Миллс.

— И с кем ты был? — добавил сердито Пит. — От тебя пахнет этим престарелым альфой Томасом.

— Что? — обиделся Винце. — Томас мой начальник, я его консультировал!

— Ночью. Под вино, — неожиданно тихо добавил Нил, а Пит с Миллсом синхронно зарычали.

От такого напора Винце испуганно сделал от них шаг, и ещё один, отступая глубже в квартиру. Ещё один. Чуть не споткнулся о край ковра, но Пит успел его подхватить, и Винце замер, рассматривая сверкающие в темноте жёлтым зрачки.

— Вы не можете запрещать мне делать, что я хочу, — пролепетал Винце, не в силах оторвать взгляда от гипнотизирующих глаз.

— Почему же? — Пит наклонился ближе, всё ещё придерживая его за спину.

— Я ваш папа, — совершенно смущённо и сам не понимая, что говорит, ответил Винце.

— Оставь его, — попросил Нил и посмотрел как-то несчастно, — ты же видишь, он нас не принимает...

— Неправда, Винце, — не унимался Пит, — я знаю, что ты чувствуешь нас. И потому плачешь, ревнуешь... Признайся, ты ведь ревнуешь, — интимно и нагло мурлыкнул он на ухо.

Винце покраснел и, совсем смущённый, не зная, что сделать, попытался возмутиться, опровергнуть его слова, но вышло что-то невнятное.

— Пит не ошибся. Так ведь? — встал рядом с братом Миллс, теперь они давили на Винце вдвоём: — Признайся, что ты к нам чувствуешь?

Винце не мог ничего сказать, слова застряли в горле, он ведь запрещал себе столько времени и думать, и говорить о таком. Пусть Томас и посоветовал признаться, но Винце не полагал, что всё случится так быстро. А Пит ещё и стал поглаживать по спине, наклонился к лицу, проводя влажным носом по щеке и заставляя Винце дрожать от невысказанных желаний. Он сам потянулся к нему навстречу, хотел поцеловать, но Пит его остановил.

— Ты должен сказать, что ты чувствуешь. Видишь ли в нас альф или мы для тебя просто приёмные дети-инорасники?

— Вижу, — заплетающимся языком пробормотал Винце и снова потянулся к манящим тёмным губам.

— Что ты видишь? — продолжали наседать братья, теперь все втроём, даже обычно молчаливый Нил спрашивал, ожидая правильного ответа. — Мы тебя привлекаем? Ты хочешь нас как альф?

— Да, да, — кивал смущённый и покрасневший Винце, а потом нетерпеливо, так и не получив заветный поцелуй, выпалил: — Хочу всех троих как своих альф!

— Хорошо, — удовлетворённо и хитро улыбнулся Пит и наконец-то позволил себе поцелуй.

Винце от удовольствия и нетерпения застонал, непривычной формы губы были твёрдые, немного колючие из-за шерсти по краям, настойчивый язык — горячим и шершавым, а острые зубы царапали кожу и возбуждали до безумия. Винце уже не возражал и не сомневался, податливо разрешил себя раздеть и довести до дивана. Всё это время Пит ласкал его губы и завораживающе мурлыкал, пуская томную вибрацию по всему телу.