ДОМ

Они и правда, ехали почти без остановки несколько дней. Карета останавливалась у гостиниц, когда Никки надо было сходить в туалет или докупить продуктов. Госпожа Джесс никогда не сердилась из-за этих задержек в пути. Они ее, похоже, даже немного веселили. Когда Никки выходила из кареты, то ее всегда сопровождал тот самый слуга, что сидел на полу в карете. Он выглядел весьма внушительно в своей красивой черной ливрее* с гербом на груди, таким же, какой красовался на дверце кареты. У него на боку висела сабля, а за пояс был заткнут небольшой нож в красивых ножнах.

Никки сама говорила подбегающей прислуге, что именно ей надо, а слуга провожал ее в туалетную комнату пустого гостиничного номера или на кухню, где Никки выбирала, что именно ей хотелось съесть. Все, что ей нравилось сразу складывалось в корзину, а слуга рассчитывался и нес корзинку до кареты. Сама госпожа Джесс предпочитала дожидаться свою воспитанницу в карете и ни разу ни словом, ни взглядом, ни даже жестом не выказала неудовольствия. Наоборот, прочла ей небольшую лекцию о правильном питании и настояла на том, чтобы Никки обязательно ела фрукты и сладости.

Одним словом, дорога прошла просто идеально. Никки вдруг поймала себя на мысли, что была бы рада ехать так хоть всю оставшуюся жизнь, а жизнь была спокойной и сытной. Но на утро третьего дня карета стала притормаживать у ворот очень большого города.

- Это столица нашего государства Эллора, - госпожа махнула рукой в сторону высоких каменных домов, - здесь находится королевский дворец. Сейчас страной правит Леопольдус XVIII, люди прозвали его Лисий хвост. И я скажу тебе, что он полностью заслужил свое прозвище. Уж на что его отец был хитрец и скряга, но сыночек явно его превзошел! Хотя, если быть беспристрастной, то за двадцать лет на троне он не совершил ни одного серьезного промаха, да и люди во время его правления действительно благоденствуют. У него есть сын-наследник от первой жены, которая умерла в родах, так и не сумев разрешиться от бремени. Меня не было в то время в стране, но, если судить по остаточным следам магии, ей определенно помогли скончаться вместе со вторым сыном. В это самое время у других соседей подросла принцесса, брак с которой укрепил шаткий мир между двумя королевствами. От второй жены у короля две дочки, достаточно большие, чтобы искать им мужей, но все же маленькие, чтобы отдать их замуж.

- А вы его видели? – глаза у Никки стали просто громадными, - ну, короля?

- Конечно, - кивнула госпожа баронесса, - мне приходится часто появляться во дворце и время от времени оказывать королю различного вида услуги. Как правило, помочь провести допрос так, чтобы человек сам не понял, что его допрашивают, или сделать такой яд, чтобы смерть нужного человека не вызвала лишних разговоров, или проклясть кого-нибудь или что-нибудь, или, как в этот раз, съездить в пограничный городок и разобраться, что же стало причиной мора. То ли проклятие мага, то ли насланная болезнь, то ли неудачное стечение обстоятельств. Знаешь, так бывает, когда все камни начинают падать в одну точку, но, как правило, это все же последствие проклятия. В этом случае надо найти причину и прервать цепь событий. Бывает так, что человек неосторожно проклинает сам себя и становится первым камнем в горном обвале неприятностей.

Карета ехала неторопливо, и Никки смогла внимательно разглядеть и величественные дворцы по обеим сторонам дороги, и небольшие скверы. Встречный люд, как бедно, так и богато одетый, неизменно оказывал знаки почтения черной лаковой карете с большими окнами. Мужчины снимали шляпы и склонялись в поклоне, а женщины опускали головы и отводили взгляд. Никки не заметила ни одного человека, кто посмел бы открыто разглядывать карету госпожи баронессы. Это наводило на определенные мысли. Похоже, ее здесь все знали и откровенно боялись.

Сама же госпожа Джесс, казалось, совершенно не обращала на них внимание, но Никки, почему- то была уверена, что она видит всех, даже не поворачивая головы. Карета проехала по длинной аллее и свернула на небольшую улочку с домами попроще. Потом карета, объехав по краю большой рынок, остановилась у аккуратного домика с небольшой вывеской, на которой рядом с символическим знаком швейной гильдии красовался небольшой герб с черепом и короной, как у госпожи баронессы.

В этот раз слуга даже не дернулся выйти. Он только приоткрыл дверцу кареты, когда к ней подошла пожилая женщина.

- Познакомься, Матильда, это моя воспитанница Никки, - госпожа показала рукой на девочку, - ей нужно быстро сшить пару платьев, так что пришли-ка ко мне домой свою дочку, пусть снимет с нее мерки. Позже Никки сама к вам зайдет, и вы обсудите, что еще ей надо будет сшить. Да, пусть твоя дочь по дороге зайдет к сапожнику и спросит, какие мерки надо снять, чтобы тот сшил для Никки обувь.

- Какого цвета сшить платья?

- Разумеется черного, - кивнула головой баронесса, - она некромант, хоть и маленький, так что пусть привыкает ходить в черном. И да, чуть не забыла, - баронесса ехидно усмехнулась, - не делай под ее размер манекен, она живая и будет еще расти.

Матильда удивленно посмотрела на Никки и растерянно захлопала глазами. Госпожа Джессика довольно рассмеялась, как будто только что удачно пошутила и махнула рукой. Слуга сразу захлопнул дверцу, а кони понесли карету дальше. Впрочем, отъехали они недалеко и остановились возле корчмы «Отважная мышь», на вывеске которой был изображен забавный мышонок, стоящий на задних лапках. У него на голове между больших и круглых ушей красовался шлем, а в передних лапках он держал лук. Едва карета остановилась, как из корчмы выскочил крупный краснолицый мужчина, круглый живот которого обтягивал громадный белый фартук. Он с опаской подошел к двери и склонился в поклоне.

- Значит так, - баронесса едва дождалась, пока слуга откроет двери и отползет в сторону, чтобы не загораживать корчмаря, - с этого дня ты будешь присылать в мой дом три раза в день еду. Теперь в моем доме появился живой человек, и ты отвечаешь за то, чтобы она ела вкусно и с удовольствием. Будешь присылать человека с корзиной, он должен будет постучать в калитку и передать корзину моему слуге. Если Дом не открывает калитку, то значит моей воспитанницы нет дома. И кроме этого, она может приходить в твою таверну, и ты приготовишь ей все, что она захочет. Ты все понял? – крупный мужчина вздрогнул и бросил затравленный взгляд внутрь кареты, но, увидев там ребенка, удивленно открыл рот. Баронесса довольно усмехнулась, увидев такую реакцию, - в конце месяца будешь присылать счет за питание, Дом оплатит их.

Мужчина опомнился и опять склонился в поклоне, провожая карету.

- А Дом - это еще один ваш слуга?

- Не в том смысле, как ты думаешь, - качнула головой баронесса, - он скорее энергетическая сущность, заключенная в том месте. Когда-то он был духом рощи, на опушке которой стоял мой домик. Потом роща сгорела, а мой домик разросся до большого дома, и я пригласила духа стать… даже не знаю, как объяснить. Он стал душой моего жилища. Дух так долго живет со мной и столько пережил, охраняя меня и мой дом, что стал, по сути, самостоятельной личностью. Он занимается хозяйством, поддерживает чистоту, заботится о моих зомби и, конечно, охраняет мое жилище, когда я в отъезде. Надеюсь, вы подружитесь. Я с ним разговариваю, и поэтому если услышишь еще один голос, то не пугайся.

Карета остановилась у высокого забора, сложенного из крупных камней. Ворота открылись сами собой, и четверка лошадей завезла карету внутрь. Дом выглядел скорее, как сельский, чем как дворец, перед хозяйкой которого все склоняли голову. Он был сравнительно небольшим, двухэтажным, с простой желтой черепицей на крыше, местами выгоревшей до белизны. Напротив него стоял еще один невысокий домик, сложенный так же, как забор из крупных камней и покрытый сверху железными листами. Всего одно окошко и крепкая дверь с кованой ручкой.

Кроме этого во дворе был большой навес. Как раз под него заехала карета с лошадьми и плавно остановилась. Слуга выскочил из кареты и опустил подножку, а потом помог спуститься пассажиркам. Слуги, что ехали впереди и позади кареты, неторопливо спустились и замерли в углу навеса. И все. Никто не поспешил расседлать лошадей и задать им корм. Кони замерли как будто уснули, а слуги столпились в углу как наказанные дети.

- Идем, я покажу тебе Дом и заодно познакомлю вас.

- Э-э, - Никки крутила головой пытаясь понять, что происходит, - а разве лошадей не надо отвести в конюшню и дать им сена? А где они спят? И навозом совсем не пахнет.

- Ненавижу, как пахнут живые, - взмахнула сухонькой ручкой старушка, - когда ты станешь старше, и у тебя прибавится магии, то и ты станешь очень чуткой к запахам. Прямо как собака. Ты по запаху сможешь определить насколько человек чистоплотен и что он ел или пил. А уж нюхать, как пахнут животные, это совершенно невыносимо! Поверь, ты и сама не захочешь в своем доме лишних запахов. И потом, разве ты забыла? Все мои слуги – зомби. И кони тоже. Ни одна живая тварь не смогла бы ехать без остановки на такой скорости на протяжении нескольких дней. Идем ближе, ты должна это увидеть, раз тебя это интересует.

Они подошли вначале к замершим слугам. Они стояли на пиктограмме*, выложенной на брусчатке двора белым камнем. Точно такая же пиктограмма была и под копытами лошадей. Они стояли, не шевелясь, а вокруг них носились щетки, которые вычищали их шкуры.

- Дом очень чистоплотный и поэтому сразу чистит все, - с улыбкой сообщила госпожа Джесс, - он так же заботится и о слугах. Поэтому они все чистые и аккуратные. Я очень рада, что он служит мне, даже не представляю, как бы я справлялась со всем одна. Но давай сделаем все по порядку, идем, вам надо познакомиться.

Они зашли в дом под черепичной крышей. Он был абсолютно чистым с приятным запахом сушеных трав. Прямо напротив двери висел большой портрет красивой женщины в черном платье. Властный взгляд, уверенный разворот плеч, прямая спина, надменно вздернутый подборок. Все говорило о том, что она не склонит головы ни перед кем. Белоснежная кожа, казалось светилась, черные волосы были уложены в замысловатую прическу и блестели, как и атласное платье. Высокий лоб, брови вразлет, тонкий нос был, наверное, немного великоват по нынешним канонам красоты, но он не портил свою хозяйку, а придавал ей надменности. Он был скорее похож на клюв хищной птицы, чем на то, через что обычные люди дышат. Но самым сильным на этом портрете был взгляд фиолетовых глаз, приковывавший внимание. Стоило на них только посмотреть, после этого они уже не отпускали. Теперь можно было видеть только эти глаза, которые, казалось, смотрели прямо в душу, вытаскивая наружу все страхи и кошмары. Никки поежилась, настолько тяжелым и неприятным был взгляд с портрета.

- Хм, - госпожа Джесс остановилась, заметив, как Никки замерла перед портретом, - все люди видят меня именно так. Только ты видишь меня старушкой, - женщина тихо захихикала, и из каждого угла ей отозвалось эхо, - здравствуй, Дом. Вот я и вернулась. Смотри, что я нашла у сточной канавы с ночным горшком в руках. Это Никки, познакомься, теперь она будет жить с нами.

Входная дверь резко захлопнулась за их спинами, а Никки показалось, что ее одновременно потрогало множество пальцев. Она приподняла подол юбки и только сейчас заметила, что край подола опять стал чистый, так же, как и тряпичные туфельки, которые за эти дни несколько запылились. Теперь они опять были такие же чистые, как и в самом начале.

Открылась следующая дверь, и Никки увидела, что в комнате у большого окна с цветочным витражом стоит красивый столик с одиноким креслом. За спинкой кресла во всю стену расположился громадный шкаф с множеством полок и витыми деревянными столбиками. На полках лежали всякие диковинные штучки. Белые черепа людей и явно животных, ведь у людей нет таких страшных клыков? А еще раковины, совсем как у отца-настоятеля в кабинете. Но только у того она была всего одна с немного отбитым носиком, а здесь их было несколько - с хищными гребнями и острыми рожками, с двумя створками совсем как пасть морского хищника. А еще здесь стояли фигурки людей и животных, вырезанные из камня или дерева и еще много всякого разного.

Никки только успевала таращиться на все эти диковинки, когда раздался шум, и из глубины коридора выскочил стул и, подтолкнув ее под попу, практически усадил на себя сверху, и сразу одним рывком подвинул вплотную к столу напротив кресла. Госпожа Джесс, не торопясь, села в кресло, и на стол перед ней из шкафа спланировала большая шкатулка.

- И нечего здесь злиться! – госпожа Джесс прикрикнула и погрозила пальцем, - она будет жить здесь! Да! Она будет единственным человеком за многие, многие годы, который переступил порог этого Дома. Но я так решила и так будет! Ты и сам видишь, какой у нее потенциал, и я бы упустила свой шанс, если бы проехала мимо! Она будет моей ученицей, и не смей спорить со мной!

Из шкафа взлетела маленькая хрустальная рюмочка и плавно спланировала прямо под руку старушки. Шкатулка открылась сама по себе, и из нее вылетел небольшой флакончик. Крышечка флакончика взлетела выше, а флакончик склонился над рюмочкой и налил ее почти доверху. Госпожа махнула рюмочку как пропойца с большим стажем. Крышечка опять закрыла флакончик и тот нырнул в шкатулку, а оттуда вылетел следующий. Он был братом близнецом первого, но только настойка в этот раз была темно-желтой и остро пахла какой-то специей. Он тоже наполнил рюмочку и, закрывшись пробочкой, опять пропал в глубине шкатулки.

Никки, открыв рот, смотрела за чередой рюмочек и настоечек, которые были налиты и выпиты. Легкие, маслянисто-тягучие, едко пахнущие или вообще без цвета и без запаха, только густые, как мед. Когда госпожа Джесс закончила, и шкатулка с рюмочкой наконец заняли свои места в шкафу, она тяжко вздохнула и, посмотрев на Никки, проникновенно произнесла.

- Я уже устала от однообразия дней. Поверь, Дом, нам это пойдет на пользу. Хоть какое-то развлечение и приятные хлопоты. Да! Я настаиваю, приятные! У нас помнится, когда-то здесь жила кошка…

Откуда-то с нижней полки шкафа вылетело облезлое чучело, которое, наверное, когда-то было кошкой, и плюхнулось на стол. Она явно была когда-то трехцветной… Поскольку лапы и хвост у чучела были разного цвета, а вот спина и голова с одним ухом были совершенно лысыми…

- Да, да, я именно об этом и говорю! Ты же сам страдал, когда животина сдохла! А как ты с ней воевал, пока она была жива! Сколько истерик от тебя я выслушала, когда она то подрала мебель, то убежала в пытошную* и стащила отрезанный палец, а потом гоняла его по двору. Ты так ее вдохновенно ругал, но, когда она сдохла от старости, именно ты не смог расстаться с ней. И ее тушка зомбовала по дому, пока совсем не разлезлась. Помнишь, ты меня уверял, что, наконец, ее выкинул, а сам припрятал!

Госпожа некромант грозно потрясла пальцем, а чучело стремительно обросло шерстью и действительно оказалось трехцветной кошкой, которая грациозно села на столе, а потом развернулась и уставилась на Никки стеклянными пуговицами глаз.

- Нет, из девочки мы не будем делать чучело! – госпожа стукнула рукой по столу. Кошка недовольно выгнула спину и, спрыгнув со стола, продефилировала в соседнюю комнату. – Никки будет моей ученицей! И нам пойдет на пользу, наконец, вспомнить, что жизнь - это не только дела и заботы, но и радость! Я уже забыла, как растут дети! Пока ехали домой, я пыталась вспомнить, когда в последний раз разговаривала с ребенком. Нет, студиозы в Академии - это не дети, а дебилы. Недоразвитый мозг, отсутствие дисциплины и мотивации для учебы не делает из человека ребенка, это совсем другое! Да! Если тебя это успокоит, то считай это моим очередным экспериментом! Я хочу вырастить мага! Такого, чтобы я могла гордиться конечным результатом!

Госпожа Джесс немного наклонилась и оперлась руками на стол, кресло из-под нее выскользнуло, и некромант выпрямилась у стола. Она поманила Никки, но сама продолжила разговаривать одновременно и с ней, и с Домом.

- Идем, выберем тебе комнату. Дом сделает для тебя новую кровать и позаботится о матрасе и постельном белье. Позже придет швея и снимет мерки. Я думаю, уже завтра у тебя будет достойное платье и обувь. Дом, я помню, у нас когда-то была здесь посуда и столовые приборы. Надо их достать для Никки. Об ее питании я уже договорилась в таверне. Три раза в день и проследи, чтобы ребенок не голодал! Она очень худенькая. Для магии нужен крепкий и здоровый сосуд. И тело для мага - это важно! Слабое тело – хрупкий сосуд! Надо будет подумать о комплексе физических упражнений для нее. И обязательные пешеходные прогулки. А еще надо будет найти для нее учителя. Ну, для того, чтобы научил читать и писать. У меня на это терпения не хватит. А когда Никки научится читать, то я смогу начать ее учить действительно важным и интересным вещам.

На первом этаже кроме комнаты со шкафом была еще одна большая комната с громадным письменным столом и еще одним громадным шкафом уже на две стены. В нем были одни только книги. Высокие и низкие, толстые и тонкие. У двери напротив шкафа стояли два сундука, а у стола такое же кресло, как и в первой комнате. Все было чисто и как-то просто до аскетичности. Ни вазочек, ни цветов, ни ковриков на полу… зато идеально чисто! Отец настоятель никогда не смог бы добиться такой чистоты, даже если бы стегал розгами всех подряд, а здесь была просто идеальная чистота…

На второй этаж вела удобная лестница светлого дерева с витыми перилами. Там были небольшие комнаты, которые похоже использовали как кладовые. Госпожа Джесс выбрала для Никки самую большую и светлую комнату прямо напротив лестницы. И оттуда сразу полезли будто живые сундуки, коробки, узлы, корзины с крышками, большие баулы или просто кипы бумаг, связанные бечевкой, и тихо шелестящие между собой.

- Обустраивайся, - госпожа Джесс кивнула головой и Никки вошла внутрь комнаты, - во дворе есть еще маленький домик, вернее это вход в подвал. Там пытошная и моя лаборатория. Ты там побываешь, когда немного подрастешь и окрепнешь. А пока ешь и спи. Дом, когда портниха придет, то пусть ее проведут сюда. Будем гостеприимны. Все. Я в кабинете…

Госпожа Джесс величаво вышла из комнаты, а ей на смену скользнула боком деревянная кровать. Толкнула Никки в спину, чтобы она потеснилась и, развернувшись, встала на четыре ножки у стенки. Из стены у окна выдвинулась длинная палка с кольцами. Из коридора вылетела мятая тряпка и вцепилась в эти кольца. А потом как будто кто-то рукой провел и из мятой тряпки получились тяжелые шелковые шторы приятного синего цвета. Немного длинные, но они сразу обрезались и подвернулись. Из обрезанных кусков получился шнур, который сразу собрал шторы красивыми складками.

Следом влетел матрас, улегся на кровати, как кот. Его моментально накрыли простыня и покрывало такого же синего цвета, как и шторы. А потом в комнату пригарцевал небольшой столик на одной ножке и стул, но не такой, как в первой комнате, а с мягким сиденьем и высокой спинкой. Подушки запрыгнули, как лягушки, и улеглись на кровати, как будто так всегда и лежали. Никки подошла к окну. Оно тоже было с мозаикой. Она посмотрела во двор, там трехцветная кошка встретила молодую девушку с очень сосредоточенным взглядом, державшую в руках корзину. Похоже, это пришла дочка портнихи Матильды.

Никки решила, что лучше встретить ее внизу и решительно вышла из комнаты.

Примечания:

* Ливре́я (фр. livrée — отправленная, порученная) — в буржуазных домах и при дворах форменная одежда особого покроя и определённого цвета для лакеев, швейцаров, кучеров и иных слуг. Обычно с выпушками, басонами, шерстяными аксельбантами, галунами, иногда с гербом господина на последних. В старой Франции — парадная одежда рыцарей и придворных, означающая принадлежность тому или иному сюзерену. Как в Средневековье, так и у лакеев в раннее Новое время ливрея часто носила геральдические цвета хозяина. Википедия

** не правь, пожалуйста. Именно так мягко и почти с любовью – пытошная